О даме в шубе

Как-то мне надо было в Москве проехать от одного метро до другого на автобусе, по пути была нужная мне остановка. Я стояла, дожидаясь нужного мне маршрута. Чуть подальше остановки, остановилась какая-то навороченная иномарка, и немного погодя из нее вышла мадам, в дорогущей шубе из явно редкого зверя, вообщем навороченная. Вышла, и тут же, не закрывая двери резко остановилась, делая вид, что что-то ищет в кармане. Некоторое время она еще постояла, потом захлопнула дверь и ломанулась через пешеходную дорожку во дворы. Мне стало интересно, да просто потому, что скучно просто так стоять на остановке, и я стала смотреть ей вслед. Как раз позади остановки, был угол дома, лестница вниз и платный туалет внизу, в торце дома. В женскую половину была большая очередь, человек пять-шесть стояли даже на улице. Просто в то время в Москве вообще была напряженка с туалетами, это сейчас биотуалетов понаставили, если не стесняешься - иди писай.
Дама в шубе задержалась на лестнице, скрестив ноги. Уже стало понятно, куда она так резво направлялась. Мне стало сомнительно, что она в таком положении, сможет дотерпеть всю очередь. И я не ошиблась, дама решилась на отчаянный шаг. Мужской туалет был за углом, и от женского не было видно его дверь. Там явно не было очереди. Да и вообще, в женский всегда и везде очередь больше, потому что мужик, если ему сильно приспичит, плюнет на нравственность и встанет за ближайшим деревом. А женщине, как на нравственность не плюй, все равно придется все это дела задирать, присаживаться... А куда ей, такой навороченной, перед народом жопу оголять? Я спустилась с лестницы, чтоб посмотреть, чем дело кончится. Вообщем, мадам, ломанулась в мужской, да не тут-то было. Мужской, как оказалось, был вообще закрыт. Более того, перед лестнице, ведущей в подвальное помещение туалета, проход был закрыт на решетку.
Дама, видать, решившись на такой поступок, намеревалась уже в скором времени облегчиться, уже расстегнула шубу, засунула руки под мини-юбку, чтоб побыстрей стянуть трусики с колготками, и внутренне уже не сдерживалась, как вдруг путь к спасительному толчку ей преградила решетка. Дама, практически с разбегу врезалась в нее и дальше, для нее все было замедленной съемкой. Чуствуя, как предательские капельки мочи пропитывают ее трусы, она высвободила одну руку и засунула ее в промежность, а другой начала бешено трясти решетку. При этом она с плачем подвывала, по лицу текли слезы, размазывая косметику. На шум из туалета вышел мужик, и обалдело уставился на открывшуюся ему картину. Наверху стояла роскошная баба, засунув руку между ногами, по которым уже текли струйки. Дама перестала трясти решетку, увидев мужика, но продолжала мычать что-то невнятное.
Мужик от такого зрелища моментально возбудился и позабыл про все на свете. Трясущимися руками он расстегнул ширинку, вытащил член и глядя на рсползающиеся по лестнице ручейки, принялся дрочить. Дама окончательно расслабила мочевой пузырь, и по стенам, и по лестнице спуска бызнули из под ее руки мощные фонтанчики. Мужик кончил буквально через минуту, смешивая выстрелившую сперму с мочой. Дама, как бы нехотя вытащила руку из промежности. С руки капала моча, ровно как и с юбки, с трусиков и колготок. Они еще с минуту смотрели друг на друга, обалделый мужик, с выражением бесконечного кайфа в глазах и дама, с растекшейся тушью на лице и лужей мочи, и разбрелись. Мужик к себе, в туалет, а дама, даже не сообразив застегнуть шубу, чтоб скрыть мокрые колготки, поплелась обратно по лестнице к своей иномарке. Проходя мимо женского туалета, она еще слышала за собой шепот очереди: "смотри, обоссалась мокрощелка, попросила бы, мы б пустили..."

Поход на пляж нудистов

Я иду по берегу Волги. Вдалеке виднеются две ивы - место, где собираются нудисты Тольятти. Вода в реке совсем зеленая от растительности - зелень в воде, на песке, на людях.
Я продолжаю идти. На мне надеты трусы и шорты. Майку я снял еще до пляжа.
Ивы все ближе и ближе.
Тут я вижу, что на песке у воды сидит парень. Он голый. Я прохожу мимо со словами "Что это, вдалеке от всех?". Парень не отвечает.
Проходя мимо него, я смотрю на его пах - член лежит между ног, маленький и спокойный. Я улыбаюсь.
Вот и ивы уже близко.
Я останавливаюсь и смотрю вверх, на крутой склон. Наверху у деревьев стоит пара - девушка и парень. Они одеты и смотрят на меня. Я иду дальше.
Не доходя до двух деревьев, я вижу, что у кустов стоит голый мужчина. Я останавливаюсь и кладу пакет с вещами и сандалии на песок, снимаю шорты и, свернув их и положив в пакет, стягиваю трусы.
Мой член висит между ног - маленький и спокойный, как у того парня. Я смотрю на него. Мое тело отдыхает.
Ни малейшего ветерка. Я кладу трусы в пакет, беру сандалии и отправляюсь к ивам. У деревьев несколько мужчин, а под второй ивой - две девушки. Я решаю поискать еще обнаженные женские тела и прохожу мимо них.
Боковым зрением я вижу, как глаза девушек устремляют взор на мой член. Он немного увеличился в размерах и приподнялся в воздух над мошонкой.
Я прохожу мимо девушек. Они одеты в трусики, но груди у них открыты.
За деревом я вижу еще одну женщину - очень полную и голую, а невдалеке еще одну - нормального телосложения, она разговаривает со стариком.
Я замечаю ее взгляд - он движется сверху от моего лица вниз и останавливается на моем члене.
Я кладу пакет и сандалии на песок и достаю книгу с покрывалом, которое кладу на землю. Я сажусь на покрывало и открываю книгу. Украдкой я смотрю на последнюю женщину. Она повернулась ко мне и подняла руки, положив их за голову - загорает.
Я смотрю на ее тело. Маленькая грудь поднялась вслед за руками. Теперь она похожа на мужскую. Я смотрю ниже. Под пупком начинается слабая поросль волос. Я смотрю еще ниже - под волосками щель половых губ. Я замечаю, что женщина улыбается и смотрит на меня. Я отвожу взгляд. Еще несколько раз я посматриваю на нее. Она то повернется, то отвернется от меня. Мой взгляд все время возвращается к ее щели между ног.
Я ложусь на покрывало животом вниз и начинаю читать. Но чтение не идет. Я чувствую, как мой член набухает и встает. Он уже твердый и большой, его хорошо видно сзади, как он лежит на покрывале между ног.
Я присаживаюсь и смотрю на свой член. Он очень увеличился, из открытой крайней плоти выглядывает головка со щелью. Она красная и большая. Я мысленно успокаиваю себя, говоря, что не надо вставать сейчас. Член словно понимает меня и возвращается в свое спокойное состояние. Он все равно довольно большой, хоть и висит спокойно.
Когда член успокоился, я встаю. Женщина поглядывает на меня, улыбаясь. Она словно понимает, что я в первый раз на пляже нудистов.
Очень жарко. Купаться неохота - Волга цветет, и зелень колыхается на поверхности воды.
Я встаю, собираю покрывало, сворачиваю его. Собирая покрывало, я наклоняюсь вниз и чувствую, как слабый ветерок обдувает мой член и дырочку заднего прохода. Ощущения незабываемые.
Беру в руки пакет и сандалии. Надо найти тенёк - иду мимо двух девушек, сидящих под ивами. Они заняты разговором двумя парнями. Один из них - высокий и мускулистый смотрит на меня, быстро опускает глаза на мой член. Я прохожу мимо.

С западной стороны от плакучих деревьев есть местечко в тени.
Раскладываюсь около лежащего мужчины. Тот лежит на боку и читает книжку. У него очень неприятного вида щель между ягодиц - какая-то волосатая грязная, словно он только что сходил в туалет, но не подтерся.
Я отворачиваюсь и сажусь на покрывало. Снова открываю книгу и пробую читать.
Чтение вновь не идет - девушки осмелели и стянули трусики.
Я сижу, опершись на колени локтями и держа книгу так, чтобы член был виден между разведенных ног, но не особо выдавал себя постоянно подкатывающей и отступающей эрекцией.
Я поглядываю на одну из осмелевших девушек.
У нее выбрит лобок. А чувствует она себя так же, как и я - возбуждение выдают ее половые губы. Малые губки набухли и вылезли из-под больших, обрамляя розовый клитор, торчащий как маленький член.
Зрелище обалденное - возбужденная краля разгуливает по песку невдалеке от меня, и я вижу все как на ладони.
Мой член опять медленно поднимается. На этот раз я не мешаю ему и нарочно раздвигаю ноги пошире, чтобы девушка видела его состояние. Она видит и смущенно отворачивается.
Я встаю, мой член поднялся градусов на пятьдесят, его головка пульсирует и набухает.
Мускулистый парень, глядя на меня, отворачивается. Я замечаю, что его член тоже стоит, но стоит еще сильнее - почти торчком. Парень заигрывает с той девушкой, и во время контакта их голых тел его член несколько раз прикасается к ее животу. Девушка улыбается, и они уходят за ивы прогуляться по пляжу в восточном направлении.
Через полчаса я смотрю на часы - пора домой.
Я собираю вещи в пакет и направляюсь по пляжу в сторону Комсомольского района города.
Я решил не одеваться максимально долго - пока е дойду до цивильного пляжа. Прохожу мимо парня, которого увидел первым голого. На сей раз он, видя меня голым, слегка улыбается.
Все еще очень жарко. Пройдя метров сто, я решаю забраться на почти отвесную песчаную стену склона - там в лесу прохладно и идти будет легче.
Но забравшись на процентов 60-70 склона, у меня не хватает сил идти выше. Я начинаю задыхаться - крутизна подъема около 65%. Никакая машина не возьмет. Да еще жара страшная.
Я решаю спуститься обратно к воде. Смотрю вниз - до воды метров семьдесят по песчаному откосу. Я сажусь на песок и отдыхаю. Сначала решаю одеть трусы и сандалии, но потом отвергаю эту идею и начинаю скатываться с горки в чем мать родила. Член, попа и ноги у меня в песке. Наконец, я снова стою на берегу Волги.
Кладу вещи на песок и решаюсь войти в зеленую воду.
Вода уже прохладная - скоро заканчивается плавательный сезон. Член тут же встает, а мошонка сжимается. Интересное ощущение. Эрекция полнейшая. Поплавав, я выхожу на берег и обсыхаю. На теле остаются мелкие зеленые водоросли. Я снимаю их, где могу. Очищаю волосы на лобке и между ногами мошонкой. Провожу ладонью между ягодиц и тру анальное отверстие. Водоросли даже там!
Все - пора домой.
Я одеваю майку. Он у меня желтая в сеточку, как у хоккеистов. Трусы и сандалии все еще не одеты - я иду до последнего возможного момента голым, но спина и плечи не должны обгореть. Я заворачиваю майку так, чтобы она не закрывала член и попу.
Иду по берегу. На бревне сидит семья - мать, отец и маленькая дочурка. Я прохожу мимо не останавливаясь. Чувствую, как мой член набухает и встает. Майка к этому времени уже упала на член, но он поднимает ее с каждым ударом сердца и выглядывает. Я оборачиваюсь - семья косо поглядывает на меня, и только дочурке нет дела - она играет с зеленой водой. Ну и хорошо - не травмировал детскую психику, по крайней мере.

Иду дальше. Вспоминаю ту девушку с торчащими между ног алыми губками и клитором. Хочется трахнуть ее. Я останавливаюсь. Оглядываюсь назад - никого на расстоянии метров двухсот. Я кладу вещи на песок и поднимаю майку.
Член мой стоит как дуло зенитки. Я беру его в руку и начинаю онанировать. Головка не успевает увеличиться в размерах - ладонь давит на нее и заставляет член пульсировать. Я двигаю рукой все быстрее и быстрее, ягодицы начинает сводить конвульсией. Я вот-вот кончу: струя спермы вылетает из отверстия в головке. Я все еще дергаю член туда-обратно.
Теперь пора домой...

Трахнули пьяную жену

Новый год! 2 часа ночи, мы с женой в гостях, полно народу, её подруги с мужьями и без, и куча мужиков, которые без жён и подруг! Все уже сильно навеселе, а Лена, трезвее всех! Пьёт только шампанское, да и то , бокал смакует минут по 20!

Может меня стесняется?! Я выпил ещё стопку и решил положение исправить! На ней белая блузка и чёрная обтягивающая юбка, выше колен, которая облегала попку жены так, что явно вырисовывалась прорезь между ягодиц и чёрные колготки! Вокруг народ веселится, танцует, я гляжу на мужиков и моя пьяная натура, только и желает увидеть, как трахнут мою пьяную жену!!! Наливаю ей рюмку водки и предлагаю выпить со мной тет-а-тет! Мы выпиваем, через пару минут, наливаю ещё, и так рюмок пять! Смотрю, мою Ленку стало развозить, а я только этого и ждал! Она встала, и уже слегка пошатываясь, пошла танцевать и меня зовёт, а я отказался, сижу и наблюдаю. Затем медленных танца 3 было и смотрю, один парнишка, молодой,лет 25, её из рук не выпускает, во-время танцев. Ну думаю, хочет Ленке вдуть!!! А у самого штаны лопаются, от таких фантазий!!! Зову их к столу, посидели минут 30, ну за старый год, за новый,я Ленке и парню этому подливаю водочки,особенно жене, он её на танец зовёт, а она уже встать не может, прошу его мне помочь её домой дотащить, а до дома 7 мин ходьбы, берём её под руки, я шубу на неё накинул и мы по-английски из гостей ушли!!! Шли мин 20, у Ленки ноги заплетаются и она у каждой компании с петардами тормозила и всех с Новым годом поздравляла! Дома я достал шампанское и после первого фужера, пришлось жену до кровати довести. Она так и рухнула, в блузке и юбке,на живот, жопой кверху! Мы с Саней посидели ещё( так парня звали), выпили, а потом я ему предложил трахнуть мою жену при мне!!! Сперва он помялся, мол нехорошо, перебрала слегка женщина,а я ему в ответ, что не перебрала, я специально накачал жену, что-бы он её трахнул при мне. и что у него уже потом, шанса не будет! Вообщем Саня согласился, мы ещё с ним выпили по рюмочкке, я выдал ему презерватив, задрал на Лене юбку, стянул колготки с трусами и сел напротив кровати, в ожидании, того, чего всегда ждал!!!!!!!!!
Саша раздеваясь, не отрывал взгляд от голой жопы моей жены, а я не мог оторвать взгляд от его члена, на который он еле-еле натянул резинку и который был сантиметров на 5 длинее, чем мой и В 1,5 РАЗА ТОЛЩЕ!!! Он развёл в стороны её ноги, провёл рукой по её влагалищу, посмотрел на меня вопросительно, я в ответ кивнул, он послюнявил пальцы и смочив киску моей жены стал медленно погружать в неё свой член, сантиметр за сантиметром! Ленка не шелохнулась, даже когда он всадил ей по самые яйца, напоил я её основательно, но через пару минут, Саня так нарастил темп, что она сталапостанывать во сне и мне пооказалось, что жена подмахивает задницей, хотя была пьяная в сраку! А этот поршень всё наращивал и наращивал темп и минут через пять, Ленкино влагалище Захлюпало и потекло! его руки мяли её ягодицы, широко разводя их в стороны,обнажая упругое колечко ануса! Но она не просыпалась, я уже достал свой член стоящий как кол и начал дрочить, а Саня с силой вгонял свой член в мою жену, и в его поведении читалось только одно желанне - желание самца, оплодотворить эту самку!!! И он бы обязательно оплодотворил-бы мою жену, не будь презерватива!!!
- Кончи ей на спину,прямо на одежду. - попросил я
Он вынул член из неё, сдёрнул резинку и начал извергать сперму в таком количестве и с такой силой, что она сначала перелетела через голову жены, а затем струями ложилась начиная от волос и заканчивая ложбинкой между ягодицами!!!!
Я всё это время дрочил, и был уже на пределе и когда он слез с неё, я всадил в раздолбанное отверстие жены и после 2-3 фрикций начал изливать своё семя в глубь неё, желая только одного - ОПЛОДОТВОРИТЬ

Дыра в ванной

Я сделала маленькое отверстие в ванную комнату моего соседа по комнате.
То чем он занимался во время купания, вызывало у меня дикийвосторг и сильное возбуждение. Увидела его член, стоячий, я поразиласьего размерами и толщиной. Он же сидел на стуле и онанировал. Hа стене,я заметила, висели снимки обнаженных женщин и снимки, на которыхженщины сношались в различных позах и извращениях.
И вот однажды, подсматривая в очередной раз, я не заметила, какоткрылась дверь и меня втащили в ванную комнату. Я уже была не целка.Hе успела я опомниться, как была уже раздета догола. Он брал моисиськи, тогда еще стоячие, мял и тискал, сосал соски, а другой рукойяростно дрочил свой здоровый член. Шкурка под его рукой то оголяла красноватую перед залупой ткань, то опять наползала. Спустив, он стал на колени передо мной, раздвинул мои бедра и стал лизать верхнюю часть влагалища. Язык щекотал мои малые губы, углублялся внутрь. Руками онбольно сжимал мои круглые ягодицы. Я же с любопытством смотрела на егополуопущенный член.
Стены его комнаты почти сплошь были оклеены эротическими снимками,в разных позах и изображениях. Один запомнился больше всего. Голый состоячим членом мужчина как бы проверяет ширину бедер стоящей раком женщины. Так же много было порножурналов и эротической литературы.
Hемного выпив, он стал раздевать меня. Добравшись до лифчика и расстегнув его, сказал, что у меня большие сисечки. Я руками поднялаих вверх. Это движение произвело на него возбуждающее впечатление. Он почти всю меня облизал, доведя почти до оргазма.
Встав на колени, попытался ввести свой здоровый член с прогибом всередине в мое влагалище, но громадная залупа не входила.
Тогда он лег на спину, намазав залупу вазелином, и попросил меня расширить пальцами влагалище. Я села на колени и расширила влагалище.Он приподнял свои ягодицы и, взявшись за мои, медленно стал насаживатьменя на свой здоровый член.
Залупа медленно вошла во влагалище. Предчувствуя сладострастие, я с нетерпением ждала, что будет дальше. Член вошел до половины, а затем скрылся до основания в моем влагалище. Залупа уперлась мне в заднюю стенку матки, я чувствовала и не могла пошевелиться. Все мое влагалище было напряжено.
Я стала прогибаться в животе, как подсказывал он, держа его забедра. Член то выходил до головки, то вновь исчезал во влагалище.Трение было изумительное. Он же, тем временем, указательным пальцемтеребил мне клитор, нащупывая его головку. В зеркале я видела, как сначала медленно, а затем все быстрее стали выпрыгивать мои увесистые сиськи, мелькая сосками. Зрелище было сверхэротическое. Он же то поднимал, то опускал свой зад. Оргазм наступил минут через 30. Шея и верхняя часть груди покрылась у меня красной сыпью, а соски поднялись,встали и затвердели. Так они у меня еще никогда не вставали. Он же,наклонив меня к себе, стал по очереди сосать мои стоячие соски и концыгрудей. Я была на седьмом небе от сладострастия. Руками приподымая мои большие сиськи, он как бы взвешивал каждую, целуя их со всех сторон.Судорога прошла по моему телу, бедра напряглись и я кончила подряд двараза. Я чувствовала, что он не кончил. Подмывшись, мы выпили, и онпредложил мне "коинтус интермаме". Я спросила: "Что это такое?""Увидишь", - сказал он. Попросив меня лечь на спину, положил двеподушки под спину. Встав на колени промеж меня, он ладонями сдавил моисиськи с обеих сторон. Сиськи от этого торчали в стороны. Затемприподнялся и стал втаскивать свой здоровый член с напрягшимисяжилками между моими сисечками.
Медленно, затем убыстряя движения, он с силой вогнал член между сисек. Иной раз залупа упиралась мне в шею и щекотала ее. Член топоявлялся, то исчезал. Минут через 10 я заметила, как бедра егомелко-мелко задрожали и живот вспотел. И он спустил мне прямо нагрудь. Сильной струей сперма ударила мне в шею и прозрачной, тягучей,липкой жидкостью растеклась по окружностям сисечек. Вставая, он капнулмне на левый сосок. Я видела, как сгусток спермы расползается пооколососковому пятну.
Подмывшись, он не переставал меня возбуждать. Целовал, сосалсоски, влагалище, бедра и стискивал мои округлые ягодицы. Я тожеласкала его член, залупу, мошонку. Яйца у него были большие и твердыена ощупь. После первых сношений у меня было чувство, как будто я хожусо вставленным в мое влагалище членом. За неделю это ощущение прошло,и он показал, что такое настоящий секс. Он использовал столькопозиций. Он клал меня на подушки вниз лицом, и, приподняв мои ягодицы,вводил свой член между ягодиц. Когда он кончал, сперма брызгала мне наспину. Было забавно и смешно, когда он вытирал мне спину, залупойкасаясь позвоночника, это было изумительно и я даже кончила.
Переворачивая меня на спину, сам расширял влагалище, и языком игубами доводил меня до оргазма.
Однажды, сношая меня между сисичек и вот-вот кончая, он вынул член, заставил меня широко раскрыть рот, язык прижать к верху гортани,и ввел свою залупу мне в рот. В зеркале я видела, как сперма стекает суглов моих губ, а его член вздрагивал и как бы дышал у меня во рту.
Один раз я прозевала, он сношал меня сзади. Вынув член из влагалища, еще не кончив, медленно ввел его в задний проход. Я вся изогнулась, но было уже поздно. Медленными движениями он кончил мне впрямую кишку.

Любимая

Я люблю смотреть. В этом всё дело. В женщинах меня прежде всего интересует сексуальность, я не оригинален и люблю высоких голубоглазых бляндинок - именно такая у меня жена. Она всегда радовала меня возможностью полюбоваться своими стройными ножками, своей твёрдой попкой. Она хороша собой, её пиздёнка всегда чисто выбрита, она искусна в сексе и очень развратна, за это я её и люблю. В свою очередь её вполне устраивает такой муж, которого только порадует классическая сцена типа... он приходит домой и застаёт жену в интересном положении на карачках между двумя, а то и тремя самцами. Мы понимаем друг друга и пользуемся этой жизнью, чтобы доставлять радость друг другу.
День рождения любимой -как поздравить? Конечно, не помешает новый комплект сексуального белья и духи, но этого мало. Я знаю, что её порадует по-настоящему. Для этого в моей записной книжке имеется специальная страничка.... И вот я уже набираю телефон Вадима - я помню тот классный вечер, когда я отдыхал на переднем сиденье его шикарного автомобиля, в то время как тот уже час сотрясался и раскачивался от стонов моей жёнушки, которая изо всех сил долбилась с этим Вадимом на заднем сидении. Мы познакомились с ним в баре два часа тому назад, и вот едва закрылись за нами двери машины, как она просто сорвала с себя трусики и присосалась к его яйцам. Теперь он имел её как суку, изо всех сил загоняя свой хуй в её сладкую попку, и вы бы видели её лицо! Она вся разрумянилась, причёска взбита, губы ярко-красные, распухшие от яростного сосания, глаза ничего не видят - как будто сто лет её никто не ебал! Ей понравился этот парень, и мы приглашали его ещё пару раз, чтобы она с ним трахнулась. Чтож, пожалуй и на дне рождения он лишним не будет.
Теперь нужно пригласить кого-то с работы. У моей жены слабость к охранникам, поэтому они все её перетрахали в служебном транспорте, в туалете, на складе - она редко отказывает. Но с особым восторгом она всегда рассказывает про какого-то Сергея, кажется она в него влюблена. По её рассказам у него член невероятной толщины, она даже боится давать ему в служебном туалете, потому что его хуй заставляет её кричать. Но возможность отсосать у него она никогда не упускает, и с восторгом рассказывает мне каждый раз о том, как она стояла перед ним на коленях в мужском туалете, и он нанизывал её ртом на свой хуй, кончал ей в горло, а потом заставил её тут-же отсосать и своему знакомому, который случайно зашёл к нему на работу и которого она первый раз в жизни видела... она с удовольствием подчинилась. Кстати, она так и не вспомнила, как его звали, этого знакомого. Пригласим и Сергея.
А вот с этими ребятами мы ехали этим летом с моря. Мы прекрасно отдохнули, моя загорелая жёнушка очаровала весь пляж своей круглой попкой, полной желания, и вот мы заняли свои две нижние полки в спальном, и уже приготовились принять по сто грамм на дорожку, когда в купе вошли два парня. Оказывается они тоже из Кишинёва, как и мы, тоже едут домой с отдыха. Чтож, вместе веселее.
Выпили за знакомство - одного звали Юрой, другого Славиком. Оба галантно поцеловали жене ручку, причём поцеловали со знанием дела - в ладошку, дотронувшись одновременно губами и языком. Я видел, что жене они сразу понравились, а тут она просто растаяла, но, пытаясь пока соблюдать приличия, принялась что-то искать в нашем багаже. На ней была обтягивающая маечка до пупка, и её любимая летняя юбочка - едва прикрывающая трусики, из чёрненького гипюра, полупрозрачная. Пытаясь найти что-то в сумках, она встала спиной к ребятам и низко наклонилась, при этом её почти полностью оголившаяся аппетитная задница оказалась прямо перед их глазами, очень близко. Неудивительно, что один из них не удержался, и ласково куснул её за попку. Эта шлюшка рассмеялась и игриво оттолкнула парня. Тут я понял, что она искала - свои любимые чулочки в сеточку. После посещения туалета чулки оказались на ней, а её взгляд приобрёл характерный блеск, говорящий о полной блядской готовности. Ехать предстояло около шести часов, время было позднее, поэтому мы решили поднять ещё пару тостов и лечь спать.
Жена предложила ребятам выпить с ней на брудершафт, они радостно переглянулись и согласились. Первым был Юра. Пили стоя, при этом его левая рука как-бы невзначай легла на её грудь, и крепко её сжала. Жена закрыла глаза и почему-то покраснела, и так же с закрытыми глазами поцеловала Юру в губы, долго и взасос, глубоко запустив язычок ему в рот. С трудом оторвавшись, она глубоко вздохнула и рассмеялась. Юра оглянулся на меня, я ему кивнул. Закусили. Включили кассетник. Следующим на брудершафт был Славик. Играла музыка, все уже были тёпленькие, поезд бежал домой. Жена поднялась, раскачивая бёдрами подошла к Славе, взяла его с улыбкой за руку и поставила в центре купе. С бокалами в руках, они встали максимально тесно, выпили, поставили стаканы; жена двумя руками взяла Славу за голову и стала взасос целовать. Славина нога оказалась межлу её широко расставленными ляжками, и моя жёнушка стала пританцовывать, а проще говоря - тереться клитором о его ногу.
Её юбчонка задралась до половины задницы, но ей было не до того. Слава вошёл во вкус, взял обеими руками мою жену за жопу и стал мять её, одновременно двигая вверх и вниз по своей ноге её пиздой. Это продолжалось минуты две или три, тут шлюшка громко застонала, прервав поцелуй, рассмеялась и поправила свою блядскую юбку. Чтобы разрядить обстановку, я начал рассказывать какие-то анекдоты. Ребята смеялись, но их взгляды не отрывались от моей жёнушки, которая строила им глазки, посасывая свой пальчик. Хорошо обсосав палец, она раздвинула ляжки и опустила руку под стол. Её глаза закрылись, приоткрытый ротик стал особенно нежным, затем губки сложились трубочкой... она открыла глаза - они были полны похоти, откровенного блядского желания быть изнасилованной. Рука открыто двигалась, лаская под юбкой клитор. Она содрогнулась всем телом, и издала несколько глубоких стонов. С явным усилием она остановилась, сказала что ей нужно в туалет и вышла. Через пару минут Слава молча вышел и запер за собой двери. Мы с Юрой сидели и весело вспоминали отдых на море. Прошло минут десять, жена не возвращалась. Слава вернулся и молча полез к себе на верхнюю полку. Вслед за этим неотложные дела нашлись у Юры. Я остался за столом один, жена всё не возвращалась, и я пошёл взглянуть, что её задерживает. Я понял в чём дело ещё раньше чем дошёл до дверей тамбура, когда услышал сдержанные мужские стоны и мычание своей жёнушки, так хорошо мне знакомое изъявление кайфа с хуем во рту.
Я не хотел упускать зрелище, и осторожно приблизился к неплотно закрытым дверям. Так и есть - в тамбуре стоял Юра со спущенными штанами, перед ним сидела на корточах моя жена-блядь, обеими руками она интенсивно ласкала свой клитор. Юра крепко держал её за волосы и нанизывал её ртом на свой член, довольно приличных размеров, следя при этом чтобы он вошёл целиком. Член помещался плохо, жёнушка давилась и хрипела, но она старалась от этого ещё лучше, и вот она наловчилась наконец заглатывать его так, что её нос каждый раз зарывался в волосах его лобка, а яйца оказывались почти у неё во рту.
Глазами она при этом старалась следить за его реакцией, а Юра между тем сбился уже со стонов на рычание, закатил глаза и стал насаживать женину голову на хуй с удвоенной силой. Здесь я почувствовал гордость - всё-таки моя жена действительно классная шлюха, не каждый мужчина может этим похвастаться. Ещё несколько таких удачных движений - и Юра тяжело задышал и изо всех сил засадил жене в рот свой кол, так что прижал ей нос своим животом. Жена при этом судорожно сжала колени и затряслась всем телом, стонать она не могла, и поэтому только громко мычала, как тёлка под быком. Юра сделал ещё несколько движений своим членом у неё в горле, а потом осторожно его вынул. Жена бережно взяла его в руки и аккуратно облизала остатки спермы. Я не хотел, чтобы меня застукали, и отправился обратно а купе. Скоро вернулась моя блядь, она с улыбкой поцеловала меня и начала расстилать постель. Когда она нагибалась, то её юбчонка открывала всё до середины попки, и трусиков на ней уже не было. Я сделал вид, что не заметил этого. Когда она наклонялась особенно низко, можно было заметить, что её пизда уже кем-то хорошо разработана - она была пышной и мокрой.

А нагибалась она низко, особенно когда была жопой к Славику, и ему от этого что-то стало мешать сидеть - он стал ёрзать и поправлять свой хуй в штанах. Жена это заметила и захихикала. Зашёл разговор об идеальной женщине, и Славик заявил...
- Идеальная женщина - это бесплатная проститутка!
- Так это же я!- обрадовалась моя жена. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Уж кому как не мне знать свою жену
Тут член Славика чуть не разорвал ему ширинку, хорошо что как-раз вошёл Юра. Мы ещё немного посидели за столом и собрались ложиться. Я улёгся на свою полку, ребята полезли к себе наверх. Жена кокетливо заявила, что все должны закрыть глаза, поскольку она привыкла спать голой и должна раздеться. Все дружно рассмеялись, но сделали вид что слушаются. Моя шлюха, не выключая света, стала медленно и красиво раздеваться. Было видно, что Юра просунул руку в трусы и начал дрочить, глядя на мою суку. Мне было приятно, что она так возбуждает чужих мужчин. Почему-то она не стала снимать свои чёрные ажурные чулочки, вместо этого она стала расчёсывать свои прекрасные светлые волосы. Делала она это долго, и ребята имели возможность полюбоваться всласть её безупречным загорелым телом. Полки под ними ходили ходуном. Наконец она закончила, низко нагнулась и крепко меня поцеловала, потом выключила свет и легла на свою полку. Тут оказалось, что в купе очень жарко, и необходимо открыть двери.
Никто не возражал, и жена открыла двери нараспашку. Затем она улеглась, но укрыла простынёй только грудь и спину. Таким образом, каждый прохожий мог беспепятственно любоваться её точёными ножками в чулочках и загорелой задницей. Я тихо онанировал, предвкушая прекрасное зрелище. Ребята лежали тихо, выжидая время чтобы я уснул. Я не стал их томить и начал похрапывать. Жена в это время расположилась так, что бритая пиздёнка стала прекрасно видна между широко раздвинутыми ляжками. Лёжа на животе, она отставила жопу кверху, и я заметил, что она незаметно массирует пальцем свой клитор. Потом она продвинула руку немного дальше и стала потихоньку расширять пальчиком дырочку в попке, потом облизала два пальца и , засунув их себе в попу до половины, начала ими двигать там, делая это медленно и с удовольствием. Сверху послышался тихий разговор и смешки. Видимо, они решали, кто из них пойдёт первым. Лично мне хотелось, чтобы это был Славик, потому что с Юрой я её уже видел. Но тут вопрос решился сам собой - в купе осторожно заглянул проводник, парень лет 25-ти, жена успела пококетничать с ним при посадке, приглашала в гости, вот он и пришёл, а тут такой сюрприз - классная задница прямо навстречу! Ребята наверху прикинулись спящими, проводник осмотрелся и понял что пришёл вовремя. Тут он заметил пальчики, которыми моя девочка продолжала двигать у себя в попке, уже порядком разогревшись, и он понял что ему делать.
Стараясь быть тише, он осторожно опустил жену коленками на пол, расставил ей ножки и лизнул попку, вернее дырочку в ней, полизал чтобы увлажнить получше, и, торопливо спустив штаны, приставил к заднице моей жены свой хуй. Она тихо охнула и подалась задом ему навстречу, и хуй скользнул внутрь как по маслу. Жена застонала, и проводник одной рукой зажал ей рот.
- Молчи, сучка! -тихо пробормотал он ей на ухо.

Она затткнулась, только энергичнее начала ездить взад-вперёд на его члене жопой. Я слышал тихое чваканье, поскольку всё происходило очень близко от моего лица. Иногда она не удерживалась, и из зажатого рукой рта вырывался глубокий стон, в ответ проводник крепко сжимал её задницу и засаживал ей по самые помидоры в раздолбанное очко, и ругал её шёпотом проституткой, шалавой, соской и подстилкой. Жена согласно играла жопой, стараясь сделать ему приятное.эта ебля прдолжалась минут десять, пока прводник не выдержал и с глухим рычанием не кончил ей в попку. Она соскользнула с хуя, повернулась и осторожно взяла его в рот, пососала, слизала остатки спермы, ещё пососала, и спрашивает...
- Ты часто бываешь в Кишинёве, милый?
- Нет, не очень, а что?
- Жаль, а то я бы встречала твой поезд каждый раз. Думаю, ты нашёл-бы полчасика для своей кишинёвской подружки, чтобы трахнуть её в подсобке? Лично я не упустила-бы случая с тобой перепихнуться.
- Да я сразу понял, что ты поблядушка, ещё на перроне.
- Правильно понял. Ну вот, я запишу тебе свой телефончик и иди, а то ещё проснётся кто-нибудь.
Она записала ему телефон на какой-то салфетке, крепко поцеловала и вытолкала за двери, закрыла их и остановилась, глядя на меня, пытаясь понять , сплю я или притворяюсь.
- Я всё видел.
- Ну и как я тебе?
- Классная шлюха, молодец. Я тобой горжусь.
- Это только начало, ты не против?
- Я? Я только за, ты же знаешь.
Она смазала попку кремом и улеглась в постель. До Кишинёва было ещё два часа, нужно ли рассказывать, как провело их наше купе? Первым спустился Славик, он сел жене на лицо и для начала предложил ей вылизать ему задницу, что она с удовольствием и долго делала, пока он дрочил свой весьма солидный кол. Потом он стал над её лицом на четвереньки, дал свой конец жене в губы и начал просто трахать её в горло. Здесь он угадал, потому что она просто обожает, чтобы её ебали в рот, её это очень возбуждает, она всегда дрочит свой клитор, когда ей так дают сосать. Сейчас она делала это, высоко подняв раздвинутые ноги, громко постанывая и чавкая, стараясь заглотить хуй вместе с яйцами, подмахивая головой навстречу Славиному орудию. В таком положении она кончила два раза, оба раза невероятно сильно, полностью проглатывая член, засаженный ей в глотку. Но кажется её это только завело. Тогда Слава поставил её раком и начал иметь изо всех сил, и жена ему не уступала, она опустилась лицом на кровать и прогнулась как могла глубоко. Её пизда чмокала, по заднице прыгали волны жира, Слава просто забивал в неё свой инструмент, но её было мало.
- В другую дырку...-тихо простонала она.
- Ну ты и шлюха!
- Да, я шлюха, давай, трахни меня в задницу-у-у!...
Тут жена просто взвилась, потому что член сразу вошёл в её попку по самые яйца, она начала просто задыхаться от кайфа и судорожно биться на хую, как бабочка на иголке.
- Получай, ты этого хотела?
- Да-а-а-а, й-я э-то-го хо-тела-а-а....-пела моя жена, широко раздвигая свои ягодицы обеими руками, чтобы её трахнули как можно глубже.
Тут Славик начал глубоко сопеть, и через несколько секунд он вынул свой дымящийся хуй из её задницы, судорожно его поддрачивая. Жена мговенно развернулась и подставиля свой широко открытый рот под струю своего любимого напитка. Сперма залила её язык и потекла по подбордку, она торопливо её проглотила и бросилась подлизывать остатки с члена и высасывать из канала, лизать яйца. Всё это она делала, стоя перед Славой на четвереньках, высоко подняв попу. Наконец он удовлетворился и поднялся на свою полку. На его место спустился Юра. Жена встретила его не меняя позы, лишь ласково улыбнулась. Юра подумал и дал ей для начала в рот. Она усердно принялась полировать его хуй своими пухлыми губками. Её лицо, забрызганное спермой, выглядело очень сексуально.
Я не выдержал, поднялся с кровати и ткнул свой хуй жене в лицо. Никто не удивился, только жена поняла, что ей добавилось работы. Она взяла одной рукой член Юры, другой рукой - мой, пососала их по-очереди, потом прижала друг к другу и стала сосать одновременно - она очень любит так делать. Но это не так уж приятно, как эффектно смотрится, поэтому скоро Юра решил, что ему тоже нужно наконец попробовать её попку, которую уже два раза оттрахали у него на глазах. Поэтому он зашёл сзади, поставил мою жену поудобнее, пару раз крепко шлёпнул её по жопе, отчего она прогнулась и энергичнее засосала мой член, и потихоньку стал задвигать хуй ей в очко. Его инструмент был самым толстым из тех, что она видела этой ночью, и теперь ей пришлось раздвигать попку во всю ширь. Жена даже стала подвывать и вращать задницей, помогая Юре овладеть ею как следует.
- Она у тебя настоящая блядь! - восхитился Юра, - Мне бы такую шлюху в жёны!
Воодушевлённая этими, словами, моя сучка просто заплясала, надевая свою попку на его член и повизгивая от удовольствия. Я трахал её в ротик, потом мы её развернули наоборот и продолжили, так мы долбили её довольно долго, при этом она несколько раз кончила, потому что постоянно массировала себе клитор. Времени оставалось не так много, и, чтобы сделать эту ночь действительно незабываемой, я предложил напоследок бутерброд. Жена уже мало что понимала, поэтому с ней мы советоваться не стали, а просто усадили на хуй лежащему Юре пиздой, чему она немало удивилась, а я начал пристраиваться сзади. Было не очень удобно, но мы заставили эту шалаву выгнуться так, что мой член достаточно глубоко вошёл в её попку, при этом моя жёнушка со стонов перешла на слабые вскрики.
- А вот шуметь не нужно. - сказал Славик, слез с верхней полки и сунул ей в рот.
Жена старательно работала задницей, насаживая её на два хуя одновременно, при этом активно полируя ртом третий, в общем - вела себя в высшей степени достойно.
Вот так можно отдохнуть в Кишинёве, так что имейте это в виду.

Продолжение следует.

Балет. Часть 2

...Солнце проникло сквозь веки и растеклось по жилам, отзываясь в каждой клетке мозга ошеломительным ощущением неотвратимой бури наслаждения. Особое пристрастие солнечное бесстыдство проявило к члену. Мужская ось Бархата до краев заполнилась солнечной энергией жизни, и желание выплеснуть ее стало просто нестерпимым.
Неизбежное уже совершенно созрело, когда суровый толчок, мотнувший из стороны в сторону грудную клетку, заставил его разлепить медовые соты собственных век. На самом краю последнего момента он выхватил из сверкающей изумрудности дня склоненное над ним маской бесконечного любопытства лицо в обрамлении медного отсвета пышных волос. И тут же солнечная жгучесть, отпечатанная в члене, обрела реальные очертания глухого объема ладони Арианы. И тут же все ушло, рассыпалось, как глупое и досадное наваждение. Эрекция пропала, оставив на пальцах Арианы жалкую каплю нежной влаги. Не вымолвив ни слова, Бархат торопливо застегнул брюки и только потом оглянулся, страшась встретиться с насмешками возможных зрителей. Но вокруг не было никого, кто мог бы по достоинству оценить всю глубину его стыда. "Они ушли в город", - голос Арианы звучал глухо и гортанно, - "до ближайшего магазина". Выглядела она жалко: растрепанная, едва дышащая, с серыми дорожками, оставленными на висках капельками пота; ничего не осталось от чопорной сдержанной дамы, образца воспитанности и морали. "Они ушли, а ты, значит, решила воспользоваться ситуацией. Умно!", - слова укора рвались с губ, но Бархат сдержался. В конце концов, кто, кроме него может понять, что творится в этой не слишком обворожительной головке? Как распирают ее сердце дьявольские желания? Ее вожделение вдруг острой иглой пронзила его сознание, уколов в самый центр того закоулка, где хранились неприкосновенные запасы жалости. Он побрел через поляну, задумчиво срывая разноцветные головки цветов и разгоняя разнообразную насекомную братию.
Шелест трав, сплетенный с совершенными соло птичьих трелей, успокоил его окончательно, и когда на краю поляны он оглянулся к Ариане, не сменившей позы ни на миллиметр, но словно таявшей от отчаяния и зноя, он просто сделал едва уловимый жест, будто зная, что ей этого будет достаточно.
- Ничего не понимаю, - самому себе прошептал Бархат, окончательно смирившись с тщетностью всех своих усилий, и лег на траву рядом с Арианой, оставив руку в глубинах ее взмокшего содрогающегося лона.
Прошло не менее получаса с того момента, когда, забравшись в самые дебри пышного кустарника, они занялись тем, чего хотелось Ариане, и что Бархат решился ей подарить из чистосердечного милосердия. Он делал все правильно - так ему, по крайней мере, казалось. И поначалу исследовательское рвение, подогретое важностью и благородством миссии, помогло ему. Не спеша, как вдумчивый доктор, он совершенно раздел трепещущую Ариану ("И когда она успела так набраться? Что ж ее трясет так то?") и терпеливо, шаг за шагом, как предписывалось проводить предварительные ласки (плохо пропечатанные копии сексуальных руководств к тому времени были уже прочитаны им и всей мужской половиной прогрессивного студенчества от корки до корки), стал осваивать податливое тело Арианы. Как упорный бродяга, как будущий отец соц-реализма, путешествовавший по родной стране от села к селу, от города к городу, он скользил по Ариане от мочки уха к бьющейся жилке на шее, от впадинки у горла к покатому плечу, от запястья к локтевому сгибу, от ямочки пупка и просторов живота к крошечному соску (груди тринадцатилетней девочки рядом с пышной развитостью всего остального провоцировали на сарказм; на Бархата же накатил приступ умиления, поднявший еще выше бушевавшие в нем волны жалости). В какой-то момент он поймал себя на том, что не различает, чем, собственно, он касается Арианы - пальцами ли, языком ли, и только тогда понял, что его прикосновения и даже легкие прикосновения губами к едва покрытому пушистой порослью лобку, заставлявшие содрогаться ее тело, как земную поверхность чрезвычайно близкий удар грома, не отзываются в нем самом ни единым дуновением желания. Он и в самом деле был доктором ее желания, братом милосердия, ни в коем случае не испытывающим ответной агрессии страсти, которой все его естество сопротивлялось как выворачивающему внутренности святотатству.
С удивлением и испугом он бросал иногда взгляды вниз, к своему паху, каждый раз отмечая там полный штиль и безразличие к происходящему. Между делом ему вспомнился Понтий Пилат: член устранился от происходящего и без сомнения умыл бы руки, если бы они у него были. Ничто не будоражило, ничто не трогало Бархата. Не возбуждало даже самое смелое из его продвижений, даже к вагине Арианы (сама мысль о том, что к ней никто до сих пор из плотских побуждений кроме, может быть, самой Арианы, не прикасался к этим девственно нежным орхидееподобным лепесткам, заключала в себе запал возбуждения, который, однако, даже не тлел в безвоздушном - на сей момент - пространстве Бархатового либидо). Незадачливые пальчики Арианы невзначай выдоили из Бархата всю природную тягу к женской плоти.
После очередного, уже более решительного проникновения языком между дрожащих половых губ девушки, задохнувшийся от усердия Бархат как-то сразу смирился с тщетностью своих усилий, откинулся на траву и прошептал самому себе:
- Ничего не понимаю...
Движение воздуха заставило его поднять глаза. Из-за паутины листвы на него глядели шальные глаза приятеля. Точнее, Бархату вначале показалось, что приятель смотрит на него, на самом деле он пожирал взглядом обнаженное тело Арианы, чье кажущееся бесчувствие полностью камуфлировало кипящую под белокожими просторами похоть.
Приятель взволнованно, но хитро подмигнул Бархату, и тот, сразу решившись, подмигнул ему в ответ. Выбора не было. Оставлять Ариану на произвол ее страстей ему не могли позволить все те же жалость и сострадание. Он осторожно извлек руку из измученных и совершенно мокрых глубин промежности Арианы и отодвинулся. Она не пошевелилась. Лишь вишенки сосков чуть качнулись.
Приятель передал ему початую бутыль дешевого вина, ловко и бесшумно извлек свое мужское орудие, гордый вид которого свидетельствовал о его абсолютной готовности к самым фантастическим подвигам, навис на какие-то доли мгновения над распростертой изнывающей Арианой. Пару раз бронебойная головка его члена скользнула по промежности Арианы, сразу же приветливо распахнувшейся к нему во всей розовости, и, не раздумывая более, медленными толчками проник в самую глубь влагалища.
Зачарованный Бархат стоял прямо над ними, пот заливал ему глаза, но он не мог оторваться от этого зрелища. Иногда он прикладывался к огромной, как фашистская граната, бутыли, отхлебывал кислого вина и снова жадно смотрел. Смотрел не потому, что ему нравилось. Наоборот, то, что приятель делал с Арианой, совершено обезумившей (то ли после затяжной пытки Бархата, то ли от боли и осознания дефлорации, то ли от естественной присущей ей похоти), все более поражало своей примитивной безыскусностью, животным стремлением к полному экстазу, угловатой механикой движений, не имевших никакой связи с великой и божественной грацией истинного балета.
Когда уже совершенно ошалевший от мощного выброса адреналина в кровь, но так и не начавший трезветь приятель, решительными движениями повернул впавшую в какое-то гипнотическое состояние Ариану к себе спиной, поставил ее на четвереньки и прижался к ее необъятным ягодицам, Бархат отвернулся: перед глазами всё дрожало и содрогалось, невыносимая боль сочилась из под век, заливала щеки кипятком, невесть каким образом долетевшей из детства, обиды и сводила скулы отчаяньем бессилия.
Он пошел в глубь леса, некоторое время еще сопровождаемый охами приятеля и всхлипами Арианы, но вскоре уже ничто, кроме шелеста растений и трелей птиц не тревожило его оцепеневшего сознания...
Прошла неделя, которую Бархат провел лёжа на диване. Потом прошел месяц. Он изредка выбираясь в лес, к озеру, где не купался, а лишь расстегнув рубаху, сидел, превращаясь в олицетворение тупой зубной боли, не замечая пляжной распаренной кутерьмы. На звонки он не отвечал и никого к себе не пускал. К биноклю не прикасался совершенно.
Потом пошли дожди, затянувшиеся на весь август, и он окончательно залег на диване с книгой в руках, не в силах, впрочем, разобрать ни единой строки, ни единой буквы.
Теперь Бархат ничего не понимал. Теперь он не знал, что делать. Ежик в тумане, слепой музыкант во мраке ночи, он не знал и не понимал, стоит ли шевелить рукой, двигаться вправо или влево, а если и двигаться, то с какой целью.
Однажды, когда, он как всегда один сидел дома, забыв в очередной раз запереть входную дверь, в прихожей раздалось шуршание, шевеление, но Бархат даже не приподнялся на своем диване. Он точно знал, кто пришел, поэтому ничуть не волновался.
Когда он все-таки поднял глаза, то увидел их - смущенных и притворно серьезных, старательно запихивающих неугомонных котят счастья обратно в корзинку сердца. На улице моросило, но не от этого рыжая копна волос Арианы, не излучала солнечного электричества , - она просто исчезла; на ее месте воцарилась аккуратная прически взрослой женщины, от которой веяло теплом домашнего уюта, непривычным покоем и умиротворенностью.
- Ты здесь? - спросили они одновременно, переглянулись, смущенно хихикнули и не зная с чего начать.
Бархат нехотя помог им:
- Я, кажется, опять не запер дверь. Простите меня, - он вздохнул. - Я - идиот. Мне простительно.
Ариана прошлась по комнате, хозяйским жестом раздернула шторы - отчего не стало светлее - и растворилась в кухонном пространстве. От прежней Арианы в ней оставались лишь очертания изрядно похудевших бедер. "Откуда в ней эта легкость", - подумал Бархат, непроизвольно наблюдая за балетными передвижениями троюродной сестры. - "Куда девалась извечная монументальность и слонопатамость? Неужели, это любовь! И чего Мишка в ней нашел? Пигмалион чертов".
- Представляешь, Саша, что Мишка твой говорит, - Ариана из них троих - единственная пребывала в своей тарелке. Она даже пыталась шутить, что раньше за ней водилось нечасто.
- Нет, не представляю, - Бархат едва разжимал губы.
- Он говорит, ха-ха-ха, ты не поверишь - надо же такое придумать, - от смеха она даже поперхнулась куском торта. - Будто бы к нам приезжал "Аквариум", давал квартирный концерт и будто бы он сам лично там присутствовал! Представляешь.
Бархат внимательно оглядел субтильную фигуру товарища, покатые плечи, оттопыренные уши. Отхлебнул чайку и молвил рассудительно:
- Если бы он побывал на том концерте, он с нами бы уже не сидел.
Приятель встрепенулся, готовясь дать отпор клевете, но отчего-то сразу же сник, - видимо, Ариана под столом наступила ему на ногу. "Давно ли кто-то преподавал мне курс "Что такое женщина и как с ней бороться"? Что же теперь с тобой стало, друг мой?".
Когда Ариана ушла на балкон любоваться звездами и курить, стул приятеля шустро, словно сам собой, перескочил поближе к Бархату и, горячее дыхание, пропитанное миазмами одержимости, так ударило ему в щеку, что он невольно отодвинулся и глянул на Мишку удивленно.
- Сам не понимаю, что со мной. Никогда такого не было. Ты ж меня знаешь, сколько я ихней сестры перепробовал. Но чтобы такое родство душ…
Косой взгляд Бархата никак не повлиял на порыв, который давно рвался из груди приятеля и только теперь нашел выход. Наверное, никто из их общих знакомых не понял бы его. Только Бархат. Но Бархату было все равно.
- Мне с ней настолько легко и просто. Я забыл с ней, что такое притворяться, набивать себе цену. Мне вообще настолько осточертело понтаваться. Черт бы побрал эту мужскую привычку - вечно корчить из себя принцев датских. Главное, ведь не казаться, а быть. Быть самим собой. Правда?
- Конечно, - Бархат согласился с легкостью и попытался отогнать от себя воспоминание о голой заднице приятеля и, обхвативших его худые бедра, пятках Арианы. Усилием воли он накрыл досадную картинку изумрудным пологом окружающей зелени.
- Но ты не думай, что я у тебя ее отбиваю или, как говорится, из стойла увожу. Если что, ты только свисни, я сразу же уйду.
- Третий должен уйти, - Бархат сокрушенно покачал головой.
Преданность и сострадание бросили на лицо друга осенний отсвет:
- Она мен все рассказала… То, что между нами… то есть между вами было.
(Бархат дал на мгновение волю собственным бровям, как болоньевый человечек с аллеи; где он теперь, кто ему целует брови?).
Приятель с чем-то мысленно собрался и зашептал еще более взволнованно:
- Ну, не получилось у тебя с ней, с кем не бывает… в первый раз. Неприятно, конечно. Но ведь еще не все потеряно. Сколько еще секса впереди… Ну, если ты очень хочешь, то ведь можно и втроем попробовать. Может быть, получится. Должно получиться.
Ответ закрутился в воздухе сизым сигаретным дымком: "А тебе не кажется, что всё это дрянь, дрянь, дрянь… ужасная!"
Бархат вдруг резко встал.
Решительность и легкость движений Арианы странным образом передалась ему. Рука сама нащупала за книгами футляр бинокля и вынула его расчетливым злым движением.
Он не видел ошарашенных глаз приятеля, не заметил испуганного взгляда Арианы, метнувшейся от балконной двери, словно опасаясь, что будет сметена решительным напором безумной одержимости. Прохлада, текущая с расчистившегося к ночи неба, мягко ударил в лицо и грудь, тщетно силясь остудить и то, и другое. Но тело все же стало еще гибче, еще податливее, а ноги просто подогнулись. Но отступать уже было некуда. Он поднял бинокль на уровень глаз, вдохнул прохладу поглубже и прильнул к окулярам.
В двух мутных по краям кружочках, постепенно сливающихся в один, плясали мириады мошек и жуков, отлитых из чистейшего Типперарского серебра. Сначала они просто мельтешили, но потом выстроились в стройный хоровод и закружились в одном направлении. Все быстрее и быстрее, пока не превратились в невыносимо ослепительную колючую реку, дикую и страшную. И он понял, что эта река зовет его, что без него - Бархата - этой реке, бесконечно стремящейся к бесконечности серебряного моря, не будет хватать одной очень важной капли, без которой ни реке, ни морю завтра уже не блестеть, не бурлить. И прыгнул в нее, в эту реку, чтобы унестись к серебряному морю, растворить в нем тщету бытия и стать одним из его смарагдов.
("И что с ним такое? Не так уж он много и выпил. И психика у него всегда такая уравновешенная!").
Бархат тяжело, как старик, поднялся на ноги.
Если бы он знал куда направить свой порыв, то смог бы выплеснуть его, как опостылевший яд спермы, давно и горячо бродивший в организме, не находя выхода. Но бесполезный и бессмысленный кипяток либидо заливал собой любые ростки связных мыслей и рельефных желаний.
Он обернулся к другу. Тот в позе автопортретного Карла Брюллова, готовящегося к встрече с горячей лавой Везувия, ждал то ли взрыва благочестивого негодования, то ли примитивного приступа ревности. Его гримаса настолько рассмешила Бархата, что Ариана, выходившая в этот момент с балкона, вздрогнула от дикого взрыва его хохота и умоляюще сложила руки на груди. Ее жест - искренний и до невероятного гармоничный, жест, достойный Джоконды, - как печальный витраж, состоящий из разноцветного веселящегося стекла, сплошь пронизывали счастливо-горькие мгновения, которые он, сам не зная того, не ведая своей безмерной щедрости, подарил ей, походя и невзначай. Она не смела просить его о прощении или хотя бы о понимании. Ни о чем подобном она и не могла помышлять. Ариана умоляла его об одном: не покидать ее в ново обретенном мира счастья, любви и покоя. Только сказать она об этом не умела и не могла - чувства перехватывали горло и превращали слова в немые ледышки.
Что-то подпрыгнуло внутри Бархата, перевернулось, словно на батуте, и, найдя равновесие, остановилось навсегда.
- А ты, что об этом думаешь? - спросил он прямо, глядя на дальнюю родственницу с отеческой улыбкой.
- Я… я не знаю… Я, как ты… как вы… Лишь бы тебе было хорошо…
- Тогда вот что: всё равно я так просто не смогу раскрепоститься. Сгоняю-ка я за водкой - еще десять минут до закрытия гастронома. А вы пока готовьтесь!
Ариана сидела рядом, у дивана и скучающе глядела по сторонам. Бархат наблюдал за ней из-под опущенных ресниц.
- Не думай, что я не вижу, что ты проснулся, симулянт, - сказала Ариана, не поворачивая головы. - И что ты себе позволяешь такое. Любишь, чтоб с тобой нянчились? Ни с того, ни с сего, свалился посреди балкона, головой ударился о порог, бинокль - вдребезги. А он денег невесть каких стоит. Да? Зачем ты вообще его брал в руки, если руки уже ничего не держали? Родители-то когда вернутся с дачи? К вечеру?
Вместо ответа Бархат почему-то потянулся к ее круглой коленке и попытался продвинуть ладонь вверх по гладкой ляжке. Ариану как ветром сдуло. Но требовать объяснений она не стала, а просто сказала, переставляя хрустальную вазочку с одной полки серванта на другую:
- Дурак.
- Сам знаю.
- Как самочувствие?
- Я чувствую себя, как новенький скрипящий протез.
- Вот и славно. А Мишка кричал: "Давай вызовем "Скорую"! Давай то, давай сё…" Перепугался страшно. Он в тебе души не чает.
- Сам знаю.
- Вот и хорошо. Я тогда за газетами схожу, а то в твоей конуре даже телевизор отказывается работать. Ну, и в молочный зайду по пути. А потом что-нибудь с завтраком соображу. Согласен?
- Согласен.
Он не встал, - ленивая привычка не запирать дверь уже успела приобрести в его характере устойчивость египетских пирамид. Он лежал, прислушиваясь к равнодушному стуку своего сердца, и не спеша, раскладывал пасьянс из кадров и цитат прошедшей ночи, точнее той ее части, пока алкоголь не подмял под себя окончательно жалко трепыхающуюся способность к запоминанию. Ни чем не кончилась попытка воспроизвести по памяти ощущения постоянно разрастающегося, раздувающегося, как воздушный шар, оргазма, ощущения, которые наполняли ночь, - это он понимал интуитивно. Но, видимо, ночью, в тот самый миг, когда до предела раздувшийся шар оргазма все-таки лопнул - ошеломительно и ужасно (так, что на внутренней поверхности век в алом зареве почему-то возникло видение Брюллова-Мишки, застывшего в вечном ожидании огня Везувия), и ослепительное сияние невыносимого наслаждения начисто стерло из памяти все другие ощущения, может быть, и более изысканные, более тонкие, но, конечно, совершенно не сравнимые по силе с последним, рядом с которым поблекло всё, весь мир, и даже сам Бархат вместе с его непонятной зубной болью души.
Сейчас, ему, расслабленно скользящему под плоскостью нежной бритвы сверкающего утра, казалась забавной мысль, на которой он поймал себя вчера, оставшись один в пустой кухне (влюбленная парочка, не выдержав напора возбуждения, ринулась в гостиную и в пучину секса, предложив ему догонять их как можно скорее). Плеснув себе каплю водки, он попытался услышать в себе хотя бы слабые удары колокола ревности. Ему казалось, что ревность с ее мазохизмом и прочими плетьми помогла бы его желанию, прихода которого он боялся и никак не мог дождаться. Но ревности не было места в его сердце, медленно, но верно заполнявшегося водкой и ночным мраком.
Он преодолевал каждое мгновение, как путник преодолевает многочасовые переходы по пыльной безлюдности неприветливой дороги. Он угрюмо сдергивал трусики с Арианы, подойдя к ней сзади, сдергивал раз за разом, с удивлением обнаруживая в себе решительную грубую силу, так резко контрастирующую с акробатической отточенностью легких и ласковых движений приятеля. Тот обволакивал и драпировал наготу девушки руками, поцелуями, собой. Он же раздевал Ариану, как равнодушный хозяин раздевает наложницу. Он бесцеремонно задирал ей платье, пользуясь ее скованностью цепкими объятиями другого мужчины. Он преодолевал каждый участок ее тела, казавшегося совсем недавно абсолютно для него бесполым, лишенным всякого соблазна. Преодолевал, как преодолевал каждое мгновение, решительно, упорно и угрюмо, сначала удивляясь тому, что в нем не рождается недовольство ко всему происходящему (а он ждал, с нетерпением ждал именно чего-то такого). Но штиль царил над всей поверхностью души, даже рябь волнения не смущала ее спокойствия. Он мог невозмутимо наблюдать за все разрастающимся пожаром любовных ласк, который бесстыдно разгорался перед ним. Язычки пожара, слегка слепили и чуть-чуть веселили его до того момента, пока он не понял, что один из язычков с осторожной непринужденностью касается головки его члена. Язычок пожара превратился в язычок Арианы, и его кинуло в жар. Он попытался остановить, воспротивиться - непроизвольно - тому, что шевельнулось на самой вершине его невозмутимости, но глыба желания, качнувшись пару раз, оттолкнулась, оторвалась и понеслась в тартарары, ломая подпорки разума и рассудительности.
Между мгновеньями, преодолевать которые он вскоре просто перестал, - они сами преодолевали его, поскольку время вдруг стало для него чем-то потусторонним, - он видел два совершенных по форме мужских фаллоса, в целеустремленной параллельности направленных в сторону абсолютно голой Арианы, лежащей под ними в позе утомленной весталки. Фаллосы как будто бы невзначай соревновались друг с другом в своих размерах, а весталка как будто бы наслаждалась своей неограниченной властью и над тем, что поменьше, и над тем, что побольше: теперь они уровнялись в правах, теперь уже не существовало между ними никакого особого различая, - теперь они принадлежали ей, её великолепному, способному на бесконечную любовную ласку, влагалищу.
Мгновения то множились, распадаясь на пригоршни очень похожих осколков, то собирались в одно, застывшее без участия Мефистофеля, - огромное, как снежный ком. Одно такое мгновение случилось - должно было случиться - в самом начале, но в утреннем сиянии оно царило над головокружением и каруселью всех мгновений ночи. Всех без исключения.
Они даже не начали раздеваться, когда он вошел в комнату, они проницали в друг друга поцелуем, судя по всему длившемся не первый десяток минут. Угрюмый, он подошел сзади к Ариане и решительно стянул с нее трусики. Она сразу как-то обмякла и стала податливой, словно воск. Точно также угрюмо он задрал ее платье, пытаясь соблазниться ее формами, матовыми пятнами расплывавшимися в полумраке опьянения. С вниманием исследователя он наблюдал, как Мишка легко и вдохновенно вошел в Ариану, как он просто и естественно впал транс сверхчувственного ритма и как Ариана превращалась в иное, совсем незнакомое ему существо. Словно рассыпался в прах панцирь, сковавший её много лет подряд, словно сползала ненавистная лягушачья кожа. Невероятность картины преображения человека под воздействием примитивного инстинкта - в тот момент, когда он понял, что всё происходит на самом деле, что это не сон и не галлюцинации, что он собственной персоной присутствует при акте самой простейшей формы любви, без всяких атрибутов, антуража, ненужных украшений, и от вида этой любви его не тошнит, не колотит от обиды за человечество, что он не слышит в себе болезненно сладких ударов гонга ревности, и именно поэтому великий ветер свободы проникает в душу, как на степные просторы, неся с собой долгожданную свежесть и облегчение, что, наконец, нет во всём этом ничего от изысков Лесной Колдуньи и Орфея, нет ни капли физиологического импрессионизма, манерной похоти и эротической акробатики, - невероятность совершенно новой картины проникла в него жгучим, совершенно невыразимым жаром возбуждения. И тогда он сам приблизил огонь, скопившийся в головке члена, к спасительной прохладе губ Арианы. Или всё-таки Ариана сделала первые движения навстречу?..
- Ну вот, сейчас я приготовлю салат, колбасу пожарю. Любишь колбаску жаренную? Знаю, любишь. Сейчас, сейчас, - в голосе Арианы Бархат с удивлением обнаружил сразу ставшие главенствующими покровительствующие интонации нежной, почти материнской заботы; что происходит? Но удивление не успело разрастись до конца, Ариана, спохватившись, сказала: "Ах, да! Совсем забыла… Тебя у подъезда какой-то гражданин спрашивал. Не знаю ли я, мол, парня, который в 24-ой квартире живет. Я врать не стала, сказала "знаю"… В общем, он тебя ждёт, на детской площадке, где качели. Такой приятный мужчина, импозантный, я бы сказала". Она говорила что-то ещё, но Бархат не слушал. Он торопился. Он натягивал впохых одежду, путаясь в штанинах и рукавах, потому что боялся, что Орфей уйдет. Сейчас он сидел абсолютно голый на детской качельке, тихонько и мелодично поскрипывающей, и его гибкое изящное тело, словно пар после бани, источало жаркие клубы необыкновенной, свойственной только адонисам и орфеям, мощи. Видом его почти божественной наготы делиться ни с кем не хотелось. Поэтому Бархат торопился. Нет, никакой радости от встречи со своим недавним идолом он не ждал. Его подгоняла какая-то неведомая сила, связанная в один пучок из плетей любопытства, остатков рабской преданности и иглы застарелого ужаса перед вероятным раскрытием его инкогнито (теперь, воплотившись в реальность, ужас стал другим, но никуда не улетучился; так игла, только что блестевшая на солнце, исчезает из поля зрения и оказывается под твоей кожей). Сегодняшним утром, до предела заполненным пустотой счастья, и любопытство, и преданность, и ужас тяготили его. С ними необходимо было покончить. И как можно скорее.
На улицу он выскочил, почти шатаясь от напряжения, так и не застегнув до конца все пуговицы на рубашке. На качелях, в самом углу площадке, в двух шагах от песочницы с копошащимися в ней карапузами, Бархат увидел одетую во всё чёрное фигуру: несмотря на жару, Орфей был в плаще.
- Обещали дождь, - как бы оправдываясь, вместо приветствия, произнес он и широко и открыто улыбнулся. Представился:
- Олег.
Бархат пожал крепкую сухую ладонь и опять удивился тому, с какой лёгкостью он прикасается к тому, кто совсем недавно казался нереальным, созданьем, сотканным из радужных фонтанов снов.
Молчание длилось вплоть до того момента, когда далёкое щебетание детей на площадке не начало перерастать в угрожающий ропот. Кому из двоих нужно было начать разговор, и они начали его вместе. Как два танцора начинающие торжественный полонез.
- Мне сообщили, что вы хотели бы меня видеть, - удивляясь своему церемонному тону, пробормотал Бархат.
- Ты не пугайся, парень, у меня к тебе никаких претензий. Даже наоборот, - словно смущаясь, выдавил из себя Олег.
Боясь сбиться с королевского ритма в ? , Олег, не глядя на собеседника, заговорил о чём-то таком, чего Бархат никак не ожидал от него услышать, и поэтому не сразу проникся смыслом всё нарастающего вороха слов, который поначалу просто щекотал, потом начал навалиться нешуточной горой, под которой, как под стогом сена, Бархат начал терять себя самого. Олег говорил о себе и Жанне. ("Кто такая Жанна?" - мучительно вертелся в голове один вопрос. Это имя не имело никакого отношения к Лесной Колдунье. Бархат никак не мог заставить себя воспроизвести в памяти её - Лесной Колдуньи - образ одновременно с именем "Жанна": вместо грациозных изгибов обнаженной спины и бёдер возникал хищный облик Орлеанской Девы, с головы до ног закованной в сталь). Ещё тяжелее стало Бархату улавливать суть, когда он взглянул на Олега, как-то незаметно для себя самого перешедшего с полонеза на контраданс, а потом и на котильон. Оказывается, Олег волновался. При чём его волнение росло, и Бархат ощущал на себе полную силу его остроты. В какой-то момент, произнеся загадочную фразу "Дождь, который у меня внутри, никак не хочет прекращаться" с такой горечью в голосе, которая, видимо, даже ему самому показалась чрезмерной, Олег осёкся и покосился на Бархата. Финал тарантеллы. От полонеза не осталось ровным счётом ни чего.
На Бархата вдруг нахлынуло неизвестно откуда появившееся чувство превосходства над этим гораздо более взрослым, чем сам, человеком. Взглянув на себя со стороны, он обнаружил, что давно и уверенно танцует ни что иное, как строгий и мужественный танец испанских крестьян: болеро звучало в его душе, нагнетающими необъяснимый восторг, аккордами.
- Значит, она ушла от тебя? - Бархат незаметно для себя перескочил - в одном из "па" - с подобострастного "вы" на покровительственное "ты".
Олег печально глядел прямо перед собой невидящими глазами.
- Она сказала, что я ей надоел, - выдавил он себя признание. - Хотя дело, конечно, не в этом…. Не совсем в этом.
Он с шумом, как ныряльщик, вдохнул в себя воздух и обречёно сказал:
- Дело в тебе.
Что-то сменилось в окружающем их пейзаже двора и детской площадки. Извечно несколько помятый и запыленный, он неожиданно предстал перед Бархатом во всей красе сияющего летнего дня, в обрамлении свежей зелени, не покорившейся асфальту, травы и задорного звона детских голосов. Двор распрямлялся вместе с Бархатом. И только сгорбленная фигура Олега выпадала из общей композиции.
…Бархат шёл к себе домой, как драгоценные камни перебирая в памяти все слова, услышанные им - теперь они сияли прозрачным ясным светом. "С тобой всё было по-другому. С тобой был праздник. От тебя, от твоего взгляда исходило какое-то электричество, поселявшее в ней, да и во мне, нестерпимый, но такой желанный жар любви, которая, если честно давным давно кончилось. Я это понимал, но отказаться от неё, от Жанны, было выше моих сил. Без неё - я словно пустая бутылка, ненужный, никчёмный. Без неё… да и без тебя…"
Лесная Колдунья исчезла. Навсегда. Она отсекла - холодно и небрежно - свой таинственный мир от незатейливого существования Бархата и - теперь уже - Орфея. Она оставила им только фантастические картины своей беспечной лёгкой, как ветер и дыхание, страсти.
Бархат никогда больше не встречался с Олегом. Зачем? В нём ничего не осталось от прежнего великолепия. Иногда тусклая фигура, всегда одетая в тёмный плащ, бредущая на горизонте восприятия, почему-то всегда под дождём или просто под свинцовыми тучами, вызывала в нём приступ сострадания, смешанного с чувством превосходства высшего существа, почти хозяина. Такую жалость обычно испытываешь к брошенным собакам, уже не надеющимся на то, что они когда-то обретут любовь, понимание и покой. И тогда, стоя у забрызганного холодными каплями стекла и провожая взглядом сгорбившуюся фигуру, Бархат думал о том, что природа порой допускает промахи и сводит в кратковременный, но совершенно безжизненный союз свободолюбивую рысь и очаровательного пса, даже не подозревающего из каких глубин вселенной явилось к нему счастье, призрачно мерцающее из тьмы веков отблесками просветлённой оптики.