Разговорчивые пальчики

Когда Олег оторвался от бумаг в кабинете и бросил взгляд на часы, был уже первый час ночи. Устало выпрямил спину, потянулся к телефону позвонить домой, но передумал, подумав, что уже все спят. Выйдя из офис, сел в машину, закурил, и не спеша поехал по ночному городу. До дома почти час езды, торопится некуда. Ночные огни и неон игриво мигали навстречу машине. Он включил спокойную музыку, пять колонок встроенных в салон машины, создавал покой и успокоение. Мысли медленно текли в голове, после тяжелого дня. Хотелось кофе. Он остановил автомобиль у ближайшего кафе. Зашел, сел у бара, заказал чашку кофе. Пока бармен выполнял заказ, он безразлично осмотрел зал. Народу было мало, пару компаний сидели за столиками. Бармен принес кофе. Сделав глоток обжигающего напитка, он закурил очередную сигарету, наслаждаясь смещением ароматов и вкусов. За спиной раздался шум, он обернулся и увидел, как за столиком рядом с ним, ругаются девушка и два парня. Девушка встала, встал один из парней и сильно ударил ее ладонью по щеке. Она отшатнулась, каблук подвернулся, и она стала падать. Олег подхватил ее за талию и поставил на ноги. Чашку с кофе он держал в руке, и кофе, конечно, выплеснулся ему на пиджак. Поставил чашку на стойку бара, осторожно посадил девушку на соседний стул, и кинув бармену: «Принеси ей льда» пошел в сторону столика с парнями. Второй тоже поднялся и нагло ухмылялся, смотря на Олега. Первому достался удар ногой сбоку в область колена, раздался хруст, вдобавок удар в основание черепа. Второму просто досталось локтем между верхней губой и носом. Все произошло очень быстро, Олег повернулся, сел обратно на свой стул и заказал себе еще кофе. Девушка всхлипывала, прижимала пакетик со льдом к щеке.
- Все нормально? – спросил Олег.
- Да, спасибо большое, если бы не вы… - ответила девушка.
- Ерунда, - и он повернулся к своей чашке. Настроение было испорченно, он глотком проглотил кофе, заплатил и пошел к выходу. Один из парней так и лежал на полу без сознания, второй сидел, прислонившись, спиной к стене и пытался унять кровь из разбитого лица.
Олег сел в машину, завел двигатель, и вдруг дверь со стороны пассажира открылась. Это была эта девушка из кафе.
- Извините, вы меня не подвезете, а то я боюсь одна добираться! – она умоляюще смотрела на него.
- Куда тебе? – буркнул он. Она назвала, было по пути.
- Садись.
- Спасибо! Большое спасибо! Вы просто не представляете, как я вам признательна!
Олег скривился, он устал, был раздражен, костюм залит кофе, хотелось просто принять душ и уснуть. Он ничего не ответил, молча ехал и смотрел на дорогу. Девушка откинулась на спинку сиденья.
- Можно сигарету? – спросила она.
Олег достал сигарету, протянул девушке, пальцы ее дрожали. Поднес зажигалку. Огонек на несколько секунд осветил ее лицо. Щека красная, голубые глазки, блондинка, короткое каре, лет 20-23. Она чуть сползла на сиденье, устраиваясь удобней. И без того короткая юбка задралась выше, обнажая ее ноги. Огни уличных фонарей выхватывали из темноты круглые коленки и бедра, обтянутые нейлоном. Девушка докурила, и закрыв глаза, задремала. Олег украдкой разглядывал ее. Симпатичная, личико кукольное, грудь обтянутая топиком, бюстгальтер отсутствовал. Пока она устраивалась в сиденье, юбка задралась еще выше, обнажив кромку чулка.
Подъехав к дому, который ему назвала девушка, он тихонько коснулся ее плеча. Она открыла глаза.
- Мы уже приехали? Извините, я задремала. Спасибо вам еще раз!
- Пожайлуста, - Олег терпеливо ждал, пока она уйдет.
- Вы не проводите меня до квартиры, а то в подъезде темно! – она опять умоляюще смотрела на него кукольными глазами.
Он мысленно чертыхнулся, но был настоящим мужчиной, поэтому вышел из машины и пошел за ней.
- Где вы научились так драться? – спросила она, подходя к подъезду.
- В армии.
- Вы наверно десантник?
- Нет, поваром был в армейской кухне! – его голос был раздражительным, она почувствовала это и замолчала.
Поднявшись на свой этаж, она открыла дверь в свою квартиру.
- Хотите кофе? – неожиданно спросила она.
- Нет, спасибо, я хочу домой.
- Я хочу Вас отблагодарить! – она вплотную подошла к нему. Ее одна рука легла ему на плечо, вторая опустилась на ширинку брюк.
Олег аккуратно убрал ее руки.
- Скажи мне просто «Спасибо», - сказал он, и стал устало спускаться по лестнице.
- Спасибо, - крикнула она ему вслед.
Когда он добрался до дома, было уже полтретьего ночи. Осторожно разулся, положил пиджак на стиральную машинку, разделся, принял душ, накинул халат. Пройдя в комнату детей, поправил младшему сыну одеяло, поправил подушку старшему. Он постоял минуту, смотря на них, он гордился своими сыновьями. На цыпочках прошел в спальню. Его жена Олеся спала, накрывшись одеялом по самый носик. Вот кого он любил уже более 10 лет, сходил с ума по ней, поэтому был равнодушен к другим женщинам. Немного разочарованно вздохнул, из-за того что она спит, и пошел в свой «рабочий кабинет». В этой комнате стоял диван, компьютер, видеодвойка. Строгие обои, темные шторы, настоящая мужская келья.
Олег включил компьютер, решив, что все равно не уснет, и можно немного поработать. На рабочем столе монитора он увидел надпись: « Ты давно не смотрел видик!!!». Несколько секунд он смотрел удивленным взглядом на экран, потом взял дистанционнку, включил телевизор и нажал на «Play». Экран замерцал и началась запись. На экране он увидел Олесю. Она была с распущенными волосами, с легким макияжем. Глаза блестели, губы улыбались. Она сидела на диване, где сейчас сидел он. На ней были босоножки на высоком каблуке, длинная юбка с разрезом почти до самого пояса, тонкая полупрозрачная шифоновая блузка. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, нога была закинута на ногу, обнажая бедро в разрезе юбки. Олег был очень удивлен, его жена была спокойная домашняя женщина, не то чтобы не сексуальная, нет, она была страстной и горячей, но не ставила секс на первое место в жизни.
«Привет!» - раздался ее бархатный голос с экрана, - «А я тебя заждалась. Просто хотела с тобой поболтать. Ты много работаешь, мне без тебя плохо. Вот и сегодня я легла одна в нашу постель, и думала о тебе и решила немного рассказать о себе то, о чем ты просто не догадывался. Правда я намучилась с камерой, пока все получилось, ты же знаешь, любимый, что я не люблю всякую аппаратуру, но я справилась. Выпила коньяка немного для смелости и вот я перед тобой».
Олег удивленно смотрел в экран, не веря в реальность происходящего. Он просто не ожидал такого.
«Так вот» - опять раздался голос с экрана. – «Я думала о тебе. Твоя подушка пахла твоим гелем после бритья. Я обожаю твой запах, мужской, сильный, как ты. Я вспоминала твои руки, нежные и умелые, я таю в твоих руках. Я вспоминала твои губы, мягкие и теплые, как они ласкают мою кожу, грудь, мою «девочку». Я так сильно тебя захотела, просто не было сил. И знаешь, что я делала? Отгадал? Наверно нет, ты же знаешь, что меня не терзают страстные сексуальные желания, я что я мягкая и домашняя, совсем не женщина вамп. Так вот, я делала… Нет, я не буду тебе рассказывать, я тебе покажу».
«Я представляла твои руки, как они начинаю меня гладить». Ее руки скользнули в шее, стали ее поглаживать, опустились на грудь. Нежно, круговыми движениями она ласкала себе грудь.
«Ты любишь проводить пальчиком по моим сосочкам, мне так это нравиться». Ее пальчик стал водить по ореолу сосочка сквозь блузку, шифон был почти прозрачный и Олег видел, как сосочки затвердели от этой ласки. Она расстегнула несколько пуговичек на блузке, обнажая грудь.
«Красивые, правда? Мне самой нравиться, они такие упругие и теплые». Руки ласкали грудь сильней, пальчики зажимали вставшие сосочки. Глаза были полуприкрыты.
«Потом ты ласкаешь мои ножки». Ее руки опустились на бедра, она подняла почти до верха юбку. На ней были чулки цвета загара и пояс. Ноги были длинные, красивой формы, просто точенные.
«Ты ласкаешь меня снизу, не пропуская ни сантиметрика моего тела». Она гладила себе икры, коленки, поднимаясь выше и выше. Когда ее ладони коснулись обнаженной кожи, выше чулка, с губ слетел легкий стон. «Мне всегда нравилось тепло твоих рук, иногда они бывают просто горячие».
«Мне мешает юбка». Она встала, повернулась спиной к камере и медленно стала снимать юбку. Медленно обнажалась упругая попочка, с тонкой полоской белых трусиков между ягодиц. Она прогнулась, снимая юбку до конца, перешагнула через нее и снова села на диван, сжав ноги. Олег уже давно забыл про усталость, он заворожено смотрел на экран.
«Ты гладишь мне бедра, раздвигаешь мне ножки». Она гладила свои бедра, ножки раздвинулись в стороны, и Олег увидел полупрозрачные трусики, плотно обтягивающие лобок и губки. Трусики были насквозь мокрые.
«И вот ты добрался до «нее». Она уже вся мокренькая, набухшая, так хочет, чтобы ты ее поласкал». Олесина ладонь накрыла лобок, пальчик стал гладить расщелинку между губ, сквозь трусики. «Мне так хорошо, любимый». Рука проникла под трусики, и Олег увидел как ее пальчик погружается между губок. Сильней и глубже. Глаза Олеси были закрыты, она тихо стонала. Руки стянули трусики, и она широко раздвинула ножки. Губки были набухшие, блестящие от влаги.
«Вот видишь, что ты со мной сделал». Ее пальцы стали ласкать губки, проникая внутрь. Быстрее, быстрее. С ее губ слетал шепот: «Да, любимый, сильней. Мне очень хорошо. Сильней». И вот она выгнулась, раздался протяжный стон, и она сжала свою руку бедрами, откинула голову, отдавая себя оргазму.
Через несколько секунд ее глазки открылись. «Спасибо, любимый. Я так часто делаю, уверена, ты даже такое подумать не мог о своей спокойной женушке. Но я еще хочу, я много чего хочу. Я тебе расскажу. Я хочу заняться любовью с женщиной. Ты еще живой от таких признаний, но я не хочу больше молчать, я хочу, чтобы ты знал все мои желания и фантазии. Да, я хочу женщину. Я буду с ней заниматься любовью, а ты будешь смотреть. Только смотреть, если ты к ней притронешься, я тебя убью. Я буду ее ласкать, как ты меня ласкаешь. Когда ты меня целуешь между ножек, в твоих глазах написано такое удовольствие, что я тоже хочу знать вкус женщины, ее запах, чувствовать своими губами и языком ее бархатные губки». Олеся, освободила свою руку, сжатую бедрами и поднесла к губам. Она целовала свои пальчики, мокрые от ее сока. Язык скользил по ним, слизывая влагу.
«Вот так я буду ее ласкать, а потом ты меня возьмешь, потому что, я обожаю твой член. Я без него не смогу. Только он мне больше всего приносить удовольствие. Еще я обожаю его целовать. Он такой нежный и живой, так приятно чувствовать его в своем ротике. Мне нравиться, как ты стонешь от моих ласк. И в то время, когда я ласкаю тебя ротиком, я хочу чтобы в моем лоне, тоже был член. Ты так не сможешь, поэтому нужен еще один мужчина. Да не удивляйся, я хочу этого». Она обхватила два своих пальчика губами и стала погружать себе в ротик. Пальчики второй руки погружались в лоно. И снова оргазм, заставил ее выгнутся, и застонать.
«Вот так, любимый, вот такая я нехорошая. Но я хочу такой быть и я уверена, что такая я тебе нравлюсь. Но хватит болтать, мне надоело стоять в дверях и любоваться, как ты уставился в экран. Я хочу тебя!!!». Запись кончилась. Олег повернулся к дверям комнаты и замер. Прислонившись плечом к косяку двери, стояла Олеся. Полуприкрытые глазки смотрели в его глаза. Одна ее рука была под блузкой, лаская грудь, вторая была между ножек. Мокрые полупрозрачные трусики не мешали видеть, как пальчик погружается в лоно…

Дыра в ванной

Я сделала маленькое отверстие в ванную комнату моего соседа по комнате.
То чем он занимался во время купания, вызывало у меня дикийвосторг и сильное возбуждение. Увидела его член, стоячий, я поразиласьего размерами и толщиной. Он же сидел на стуле и онанировал. Hа стене,я заметила, висели снимки обнаженных женщин и снимки, на которыхженщины сношались в различных позах и извращениях.
И вот однажды, подсматривая в очередной раз, я не заметила, какоткрылась дверь и меня втащили в ванную комнату. Я уже была не целка.Hе успела я опомниться, как была уже раздета догола. Он брал моисиськи, тогда еще стоячие, мял и тискал, сосал соски, а другой рукойяростно дрочил свой здоровый член. Шкурка под его рукой то оголяла красноватую перед залупой ткань, то опять наползала. Спустив, он стал на колени передо мной, раздвинул мои бедра и стал лизать верхнюю часть влагалища. Язык щекотал мои малые губы, углублялся внутрь. Руками онбольно сжимал мои круглые ягодицы. Я же с любопытством смотрела на егополуопущенный член.
Стены его комнаты почти сплошь были оклеены эротическими снимками,в разных позах и изображениях. Один запомнился больше всего. Голый состоячим членом мужчина как бы проверяет ширину бедер стоящей раком женщины. Так же много было порножурналов и эротической литературы.
Hемного выпив, он стал раздевать меня. Добравшись до лифчика и расстегнув его, сказал, что у меня большие сисечки. Я руками поднялаих вверх. Это движение произвело на него возбуждающее впечатление. Он почти всю меня облизал, доведя почти до оргазма.
Встав на колени, попытался ввести свой здоровый член с прогибом всередине в мое влагалище, но громадная залупа не входила.
Тогда он лег на спину, намазав залупу вазелином, и попросил меня расширить пальцами влагалище. Я села на колени и расширила влагалище.Он приподнял свои ягодицы и, взявшись за мои, медленно стал насаживатьменя на свой здоровый член.
Залупа медленно вошла во влагалище. Предчувствуя сладострастие, я с нетерпением ждала, что будет дальше. Член вошел до половины, а затем скрылся до основания в моем влагалище. Залупа уперлась мне в заднюю стенку матки, я чувствовала и не могла пошевелиться. Все мое влагалище было напряжено.
Я стала прогибаться в животе, как подсказывал он, держа его забедра. Член то выходил до головки, то вновь исчезал во влагалище.Трение было изумительное. Он же, тем временем, указательным пальцемтеребил мне клитор, нащупывая его головку. В зеркале я видела, как сначала медленно, а затем все быстрее стали выпрыгивать мои увесистые сиськи, мелькая сосками. Зрелище было сверхэротическое. Он же то поднимал, то опускал свой зад. Оргазм наступил минут через 30. Шея и верхняя часть груди покрылась у меня красной сыпью, а соски поднялись,встали и затвердели. Так они у меня еще никогда не вставали. Он же,наклонив меня к себе, стал по очереди сосать мои стоячие соски и концыгрудей. Я была на седьмом небе от сладострастия. Руками приподымая мои большие сиськи, он как бы взвешивал каждую, целуя их со всех сторон.Судорога прошла по моему телу, бедра напряглись и я кончила подряд двараза. Я чувствовала, что он не кончил. Подмывшись, мы выпили, и онпредложил мне "коинтус интермаме". Я спросила: "Что это такое?""Увидишь", - сказал он. Попросив меня лечь на спину, положил двеподушки под спину. Встав на колени промеж меня, он ладонями сдавил моисиськи с обеих сторон. Сиськи от этого торчали в стороны. Затемприподнялся и стал втаскивать свой здоровый член с напрягшимисяжилками между моими сисечками.
Медленно, затем убыстряя движения, он с силой вогнал член между сисек. Иной раз залупа упиралась мне в шею и щекотала ее. Член топоявлялся, то исчезал. Минут через 10 я заметила, как бедра егомелко-мелко задрожали и живот вспотел. И он спустил мне прямо нагрудь. Сильной струей сперма ударила мне в шею и прозрачной, тягучей,липкой жидкостью растеклась по окружностям сисечек. Вставая, он капнулмне на левый сосок. Я видела, как сгусток спермы расползается пооколососковому пятну.
Подмывшись, он не переставал меня возбуждать. Целовал, сосалсоски, влагалище, бедра и стискивал мои округлые ягодицы. Я тожеласкала его член, залупу, мошонку. Яйца у него были большие и твердыена ощупь. После первых сношений у меня было чувство, как будто я хожусо вставленным в мое влагалище членом. За неделю это ощущение прошло,и он показал, что такое настоящий секс. Он использовал столькопозиций. Он клал меня на подушки вниз лицом, и, приподняв мои ягодицы,вводил свой член между ягодиц. Когда он кончал, сперма брызгала мне наспину. Было забавно и смешно, когда он вытирал мне спину, залупойкасаясь позвоночника, это было изумительно и я даже кончила.
Переворачивая меня на спину, сам расширял влагалище, и языком игубами доводил меня до оргазма.
Однажды, сношая меня между сисичек и вот-вот кончая, он вынул член, заставил меня широко раскрыть рот, язык прижать к верху гортани,и ввел свою залупу мне в рот. В зеркале я видела, как сперма стекает суглов моих губ, а его член вздрагивал и как бы дышал у меня во рту.
Один раз я прозевала, он сношал меня сзади. Вынув член из влагалища, еще не кончив, медленно ввел его в задний проход. Я вся изогнулась, но было уже поздно. Медленными движениями он кончил мне впрямую кишку.

Командировка

Отправляют меня в командировку. Ничего хорошего в этом нет. Ехать предстоит в провинцию, но работа есть работа. А может получится совместить с удовольствием? По своему опыту знаю, что в поезде с молодым симпатичным парнем случается много интересных историй. Вот надеясь на какую-нибудь чертовски привлекательную попутчицу, захожу а купе и: вижу: сидят три старушки. Тихо поругиваясь, приходится слушать всю дорогу их охинею про просто Марий и прочих.
Работы оказалось немного, вечером поужинали, поиграли в бильярд немного. Меня сразу же предупредили, что одному в городе ночью показываться строго не рекомендуется, поэтому мысли о ночных похождениях пришлось оставить в стороне. Вообщем, где-то к полуночи пришел я в квартиру. А квартирку мне выделили превосходную - в центре города, 3 комнаты, большие окна, третий этаж. Ну посмотрев немного телевизор, собрался уже спать ложится. Разделся, выключил свет - и вижу в окне напротив девушка стоит почти без одежды и практически демонстрирует свое прекрасное тело. И видно, что это дело ей очень нравится. Ага! Приняв правила игры, я тоже включил свет и встал у окна, чтобы она меня тоже заметила. Так и получилось. Понятно, что я попытался жестами дать знать, что не прочь был бы спуститься вниз и встретить ее в более близкой обстановке. Но в ответ она решительно отрицательно покачала головой. Ну что ж - близкий контакт не получился, но представление друг для друга устроить можно. Сняв остатки одежды, я стою у окна, словно приглашая ее к прдолжению игры. Вот с этим она полностью согласна, и медленно стягивает с себя трусики. Взяв высокий табурет, она садится у окна и начинает себя ласкать. Сначала чуть-чуть, нежно касаясь пальчиками своей груди, животика, опуская ладошку все ниже и ниже, раздвигает ноги и погружает пальчики в свое разгоряченное ложе.
Естественно, моя рука тотчас находит стоящий во все красе напряженный член и начинает медленные движения вниз-вверх. Головка уже предельно напряжена от переизбытка желания. Но глаза мои непрерывно следят за движениями незнакомки в окне напротив.
Но вот уже не в силах больше сдерживать себя, я выстреливаю крупными каплями, которые летят на стекло и медленно стекают вниз. А вот и моя напарница начинает все быстрее и быстрее двигать пальчиками в своей норке, замирает, и по ее лицу я понимаю, что она сейчас бурно кончает. Спустя несколько секунд она посылает мне воздушный поцелуй и выключает свет. Я отвечаю ей тем же и замечаю на улице наших зрителей - молодую парочку, которые наверно просто недоумевают. Но на сегодня представление закончено, и я погружаюсь в темноту.

Полковника Лола ждет

Не помню, как я там, и где именно оказалась, вроде это была деревня, и откуда взялись эти люди, в особенности этот, если я не ошиблась, взрослый мужик в форме. Я была Лолой из фильма "Беги, Лола, беги". Все враждовали с этим человеком, я буду называть его полковником. Он был довольно крупной рыбой в этом поселке, или же он туда приехал, как, скажем, городничий или типа того. Но моя Лола была с ним в нормальных отношениях. Все так размыто, что я абсолютно ничего не помню до того дня, как Лола зашла к нему в избу или конюшню. Одним словом, на его жилье это вряд ли было похоже, да и зайти туда, в принципе мог кто угодно и когда угодно.
Как-то Лола зашла туда, и они с полковником принялись базарить о том, о сем. Но видно одной болтовни ему было мало, тем более кто ж это устоит, когда перед тобой стоит такая огненноволосая красотка?!
Он, обняв ее, спустив наполовину с нее голубые спортивные штаны вместе с трусиками и вставил свое достоинство в приятное голодно-готовое к чему угодно логово. Он поднял ее на руки так, что она как бы сидела на его коне. Лола застонала и стала подпрыгивать на нем, как ковбой на неровной дороге. Полковник, держа под попку сидящую на нем Лолу, подошел к ветхой полусырой стенке хибары и прижал ее к этой стене. Он энергично и яростно ебал ее. Дверь в конюшню при этом была открыта. Послышались шаги, и, так как застукать полковника, трахающего несовершеннолетнюю девушку, означало что-то вроде увольнения или похлеще, он тут же отпустил ее. Лола и полковник сделали вид, что просто облакатились вдоль стены и говорили. Тут зашел кто-то. Он сказал, что полковнику куда-то надо было уйти. Последний посмотрел на Лолу с сожалением и ушел с ним. Девушка была растрепанная, вся мокрая и тяжело дышала.
Следующий "кадр" "снимался" на ветхом гниющем мосту. Вероятно, Лола и полковник пришли туда поочередно, и теперь полковник судорожно дергался на своей красноволосой подстилке. Она кричала от удовольствия, смешанного с небольшой болью при вхождении огромного пениса полковника в ее почти девственную дырочку. Они лежали на мокром мосту, ночью. Когда полковник кончил в Лолу, ему захотелось еще. Он спустился вниз, лаская киску подружки. Потом он представил, как бы Лола обхватила своими маленькими пухленькими розовыми губками его статую и сосала до рассвета. Он приказал ей сделать это, и она подчинилась. Встав перед ним на колени, Лола, слабо постанывая, стала облизывать огромные яйца полковника, краем глаза следя как выше вертикального поднимается его прибор. Ее вызывающе рыжие волосы дотрагивались до пениса, щекоча его и проводя в еще большее возбуждение. Она взяла его в рот и любовно и медленно стала посасывать, до тех пор, пока полковник не кончил ей в рот. Она высосала все до последней капли и, сообразив, по выражению глаз полковника, что тот очень доволен, встала на четвереньки. Он встал на колени перед ее розовой круглой попкой и, с силой сжав ее твердоватые от возбуждения груди руками, воткнул стержень ей в попку. Лола закричала сначала от боли, угасая в звуках каждый раз когда полковник выходил из нее и сильнее крича, когда тот входил в нее. Вскоре эти крики перелились в крики невыносимого удовольствия. Он продолжал трахать ее по-собачьи, издавая при этом животные звуки наслаждения на всю деревню. Он знал, что в праве требовать от нее все, что хочет, ибо он был здесь главным. Наконец, полковник насытился ее девственной попочкой и, застегнув ширинку, достал фляжку из внутреннего кармана сумки и глотнул. Он смотрел на Лолу, стоящую по-прежнему на четвереньках и корчившуюся от остаточного оргазма. Все, что ей сейчас хотелось, так это пить. Полковник несильно хлопнул огромной загорелой рукой по белой мягкой попке и сказал:
- Ну, моя маленькая сучечка, понравилось тебе, как большой папочка трахает маленькую Лолочку? - при этом он усмехнулся и протянул фляжку ей.
Потом он отдал ей одежду, сказав, что завтра они встречаются на том же месте...

Все женщины делают это

"Все женщины делают это", или иначе: "Так поступают все женщины" - назывался замечательный фильм Тинто Брасса. Я назвал этот текст также, потому, что уверен, - это название уместно как никакое другое. Кроме того, если вы видели фильмы Тинто Брасса, то наверняка согласитесь, что наши с ним убеждения вполне совпадают. Итак, речь пойдет о:
Вместо предисловия
У большинства нормальных мужчин вид женщины, справляющей малую нужду, вызывает как минимум возбуждение. Не отрицайте - это так. Как вы поступите, если, проходя через двор, случайно увидите кусочек белого зада нестарой ещё женщины, считающей, что она надежно скрылась за помойным баком и услышите характерный струящийся звук, издаваемый напряженной поспешной струей? Изнасилуете? Вряд ли. Убежите, сломя голову, плюясь и ругаясь? Тоже мало вероятно. Вы, скорее всего, постараетесь, походя, увидеть максимум, а что не увидели - представить себе получше.
Наверняка, каждый из нас становился вольным или невольным свидетелем мочеиспускания женщин. Кто-то забудет об этом сразу, а кто-то возбудится и вечером оттрахает жену/подружку на пять баллов.
Действительно, есть в мочеиспускании женщины нечто очень личное, очень, я бы сказал, эротичное и возбуждающее. Лично для меня, впечатление многократно усиливается, когда этот акт не срежиссирован заранее, а происходит естественно, в нормальной жизненной ситуации. Это тот случай, когда вы становитесь случайным свидетелем этого удивительного таинства.
Я хочу поделиться несколькими реальными случаями из моей жизни. Ничто тут не выдумано.
Почему женщины писают из попы?
Женщины привлекали меня с раннего детства. При этом года в четыре меня крайне интересовали половые различия. Одним из наиболее существенных проявлений пола для меня в то время была манера разнополых людей ходить в туалет.
Я хорошо запомнил летний лагерь в детском саду - так называемая "дача". Шел 1972-й. Все воспитатели (все они были женщины) делились для нас на "добрых" и "злых". "Добрые" проявляли к нам хоть какие-то человеческие чувства, в то время как "злые" не считали нас за людей. Наверно, первый раз, когда я по настоящему заметил и оценил половые различия, случился именно тогда.
В лагере у нас были общие туалеты. Настолько общие, что даже перегородок там не было. По-видимому, воспитательницы каким-то образом отслеживали, чтобы не случалось массовых одновременных справлений нужды девочками и мальчиками. С другой стороны, вряд ли я тогда воспринимал сверстниц как женщин, и то, что они усаживались на унитаз всякий раз, когда посещали туалет, возможно, воспринималось мною как проявление девчоночьей глупости. В любом случае, до описываемого сейчас момента я не задумывался о существенных анатомических различиях между мужчинами и женщинами.
Итак, в этом самом туалете без перегородок, в тихий час, я сидел и банально в одиночестве какал. Неожиданно в туалет вошла воспитательница. Имени её я не помню, но определенно, это была "злая" воспитательница. Я подозреваю, что у воспитателей был свой отдельный туалет, так как подобный случай со мною более не повторился. Тем не менее, она, по-видимому, решила воспользоваться детским туалетом, - в тихий час, какая разница? Я вряд ли оценю сейчас её возраст. В четыре года это ещё не дано. Однако, вспоминая то, что я увидел, можно сказать, что она определенно не была старой. Вероятно, ей было чуть больше тридцати.
Как и полагается "злой" воспитательнице она окинула меня свирепым взглядом. Я весь сжался - ну думаю, попадет сейчас за то, что не сплю в тихий час. Похоже, что мое присутствие нисколько не смутило "злую" воспитательницу. В туалете было три унитаза. Я сидел на среднем. Унитазы были детские - маленькие. Воспитательница подошла к унитазу справа, развернулась к нему спиной и привычным движением задрала халат. "Сейчас она будет какать", подумал я. Воспитательница стянула трусы до колен и неловко присела над унитазом (как я уже сказал, унитаз был низеньким - детским). Я видел, как она смотрит между своих ног, чтобы не промазать мимо унитаза. На стульчак она не села, но присесть ей пришлось довольно глубоко. От её зада до кромки унитаза оставалось сантиметров двадцать. Наконец, правильное положение было выбрано.
В следующее мгновение, я увидел то, что перевернуло мои представления о мире и надолго привело меня в недоумение и заблуждение по поводу женской анатомии. Я внимательно смотрел на профиль "злой" воспитательницы. Я видел её белую ляжку и ещё более белые трусы, закатанные в трубочку на коленях. Вдруг неожиданно воздух был разорван свистящим звуком и из под воспитательницы вырвалась широкая струя мочи. Через мгновение к свисту добавилось громкое шипение: ш-ш-ш-ш-ш. Струя била под углом в сорок пять градусов в фаянс унитаза. Моча женщины была почти прозрачна, а поток был сплющенный - почти плоский и имел вертикальное сечение. Её струя была шириной не менее трех-четырех сантиметров и ещё расширялась к низу. Ширина потока менялась, он принимал разные довольно замысловатые формы, иногда напоминал косичку, а в какой-то момент даже раздвоился. При этом третьим направлением вертикально вниз прямо из под попы воспитательницы закапали одинокие капли мочи, отбившиеся от общей струи.
Я смотрел изо всех глаз. В голове одновременно возникли десятки вопросов один другого глупее: если воспитательница села какать, то почему она писает? Где её петушок? Некоторые вопросы отпали сами собой. Удивительную мощность, с которой извергалась струя мочи из женщины, я сразу же объяснил тем, что воспитательница явно не в духе - ведь это была "злая" воспитательница. Я стал внимательно рассматривать источник этого поразительного потока. В глаза бросился неопрятный, как мне показалось, кусок черного меха, который неестественно торчал между ног женщины. Он был выпячен вниз полуовалом. Отдельные волоски выбивались из общего куста. Именно из этого меха и вырывалась наружу струя.
В какой то момент из этих зарослей показался небольшой красно-розовый кусочек кожи. Он казался тоненьким и беззащитным как лепесток. Его цвет резко контрастировал с белой, не загорелой ляжкой женщины, создавая впечатление раны между ног "злой" воспитательницы. По-видимому, широкий поток жидкости, изливающейся в унитаз, задевал этот странный кусочек, потому что он постоянно еле заметно вибрировал. Он так и не убрался до конца мочеиспускания (Вспоминая теперь эту сцену, я думаю, что это была видна ближайшая ко мне, т.е. левая малая половая губа воспитательницы. Я знаком с женщиной, у которой малые половые губы здорово торчат наружу из под больших. Когда она писает, передние края её малых половых губок свободно полощатся в струе мочи).
В любом случае, на петушок этот кусочек кожи мало походил. Значит у "злой" воспитательницы петушка вообще нет. Догадаться, что у женщины помимо анального отверстия есть ещё и специальное, для того, чтобы писать, было выше моих сил на тот момент. Именно тогда я сделал предположение о том, что женщины писают из попы.
В это время струя "злой" воспитательницы начала ослабевать. Моча уже некоторое время свободно, почти без напора текла вертикально вниз нешироким ручьем. Удивительные, разрывающие воздух свист и шипение, прекратились и, издаваемый ей теперь звук, напоминал струю воды, вытекающую из наполовину открытого крана.
Похоже, она заканчивала писать. В этот момент она, наконец, заметила моё существование и, главное, мой интерес к тому, что она делает. "Тебе что, делать нечего?" - был задан прямой вопрос, - "а ну-ка давай отсюда". Я кое-как подтерся и пулей выскочил из туалета.

Сразу после этого случая я долго размышлял о том, как же на самом деле устроены женщины. Этот вопрос не давал мне покоя. Мне даже снились сны, ночные кошмары, в которых "злые" воспитательницы писали из попы, а у "добрых" были аккуратные петушки.
Я пытался тут же получить ответ на мучившие меня вопросы у того, кто мог хоть как-то прояснить ситуацию. Этим кем-то были сверстницы - девчонки. Я смутно представлял, что девочки гораздо ближе к женщинам, чем мальчики. Кроме того, девочки охотно показывали нам свои половые органы, чем большинство парней и пользовались время от времени. Считалось особым шиком дотронуться до щелки пальцем. К этому моменту у меня уже пропал чисто спортивный интерес, к разглядыванию девичьих писек (мы их называли "кошельки" - так как по форме они тогда здорово напоминали маленькие попки или кошелечки).
На этом этапе меня мучили практические вопросы, и я их задавал девчонкам. Вид девичьих писек нагонял на меня тоску. Я вспоминал могучий черный мех между ног "злой" воспитательницы. Кошелёк сверстницы даже отдаленно не походил на это. На прямой вопрос, откуда ты писаешь, большинство девчонок отвечало: "из письки". Но никакой письки, в моем понимании, у них не было. Я даже несколько раз просил одну девицу писать при мне, что она охотно и делала. Однако, ничего приметного, кроме жалкой струйки между её ног, я не увидел и сделал окончательный вывод, о том, что женщины писают из попы.
Я помню, что жил с этим убеждением довольно долго. Гораздо раньше этого я узнал о наличии у женщин влагалища. При этом я искренне решил, что женщина писает из влагалища.
Вероятно, документальное описание источника мочи у женщин я получил только учась в школе. Мать моего приятеля была медсестрой. У них дома, мы с приятелем втихаря рассматривали медицинские книги с очень подробными картинками и разрезами. Здесь я и узнал о том, что имеется третье отверстие - уретра, из которой и писает каждая уважающая себя женщина.
Пляжный туалет
Тем не менее, интерес, испытанный мною тогда в детском саду, подсознательно привел меня к убеждению, что женское мочеиспускание является сугубо половым актом. Он не мог не вызывать возбуждение и интерес. В те мои ранние годы я очень интересовался этим процессом. В памяти запечатлелся такой эпизод.
Мне было пять лет. Мы с матерью отдыхали на Юге, в Сочах. На пляже были большие очереди в общественный туалет. Кроме того, оставить ребенка одного на пляже считалось не безопасно. Поэтому мать брала меня с собой в женский туалет. Я не очень страдал от этого.
Помню как-то в очередной раз мы зашли в женский туалет. Мать дождалась своей очереди в кабинку и приказала мне "стоять и никуда не ходить". В этом туалете было около шести кабинок, разделенных невысокими стенками. Вместо унитазов здесь были аккуратные отверстия в полу, по обеим сторонам которых располагались невысокие приступочки для ног. В таких туалетах женщины вынуждены глубоко присаживаться на корточки. Дверей в этих кабинках не было. В туалете было шумно. Женщины спешили. За внешними дверями туалета привычно толпилась очередь.
Я оказался напротив кабинки, в которую зашла молодая женщина. Как я уже говорил, я не мог в то время даже примерно определить возраст. Вспоминая сейчас, по всей видимости, ей было лет 25. Она была очень высокой, стройной и загорелой, одетой в светлое легкое платье. Помню, я про себя оценивал таких женщин как "красивых". У неё была пляжная холщовая сумка, которую она зацепила кое-как за торчащий из задней стены гвоздь. Меня отделяло от женщины около двух- двух с половиной метров. Ростом я был ей ниже пояса.
Она деловито развернулась ко мне лицом, встала на приступочки по краям отверстия в полу и начала задирать платье вверх. Быстро добравшись до плавок, она зацепила резинку двумя пальцами и начала спускать трусы вниз, одновременно придерживая локтями края платья и присаживаясь над отверстием.

Заняв конечное положение, она быстро оглянулась назад и по сторонам, одновременно подбирая края платья, опустившиеся опасно низко к очку в полу. По окончании этой операции, прямо перед собой, я видел молодую красивую женщину, присевшую раскорякой над дыркой. Вокруг её талии было скомкано платье. Неестественно растянутые, спущенные до колен зеленые трусы, надежно прикрывавшие от моих глаз волосы между её ног.
Женщина замерла на пару секунд, сосредоточилась. Её лицо в этот момент не выражало никаких эмоций. Я затаил дыхание. Как и ожидалось, из-под трусов потек ручеёк. Женщина начала писать. Ручеёк был совсем не сильный, при этом вытекал он как-то в сторону, нацеливаясь в самую кромку отверстия в полу.
С самых первых капель женщина внимательно следила за тем, что происходит у неё между ног. Неправильное направление струи не осталось незамеченным. Женщина задвигала телом над отверстием, в результате чего струя приняла почти вертикальное направление и оказалась направлена почти в центр очка в полу.
Сразу после этого, моя жертва, похоже, расслабла какие-то свои женские мышцы, и в отверстие устремился не широкий, но сильный и прямой как струна поток мочи. В какой-то момент у меня создалось впечатление, что женщина сидит верхом на слегка желтоватой сосульке.
Женщина ещё несколько раз меняла свое положение, отслеживая направление струи. Как только поток усилился, струя стала предательски смещаться вперед, и женщине пришлось привстать и слегка наклонить тело вперед, чтобы не сделать лужу на полу.
Кстати сказать, весь пол в кабинках этого туалета был залит женской мочой. Большинство женщин проходили в кабинки на цыпочках. На неровном бетонном полу там и тут стояли лужи разной глубины. Всё это хозяйство регулярно засыпали хлоркой для дезинфекции. Так что, почувствовать неповторимое амбре, которым обладает женская моча, здесь было невозможно. Да и при таком количестве мочи, амбре вполне могло превратиться в обыкновенную вонь.
Как я уже говорил, в туалете было довольно шумно. Одновременно, в отверстия в полу извергались от четырех до шести женских струй. Никто не стеснялся здесь своего напора. Казалось наоборот, женщины соревнуются, стремясь в кратчайшее время вытолкнуть накопившуюся в их мочевых пузырях урину. При этом создавалось много шуму, пенного характерного женского свита и брызг. Очевидно, именно из-за поспешности так много мочи попадало на пол. Время от времени было слышно, как кто-то в соседних кабинках рвал газету и спешно подтирался.
Я наблюдал за "своей подопечной" не дыша. Она уже почти закончила и не заботилась о том, куда упадут последние капли. Как и многие женщины, которые долго терпели перед тем как попасть в туалет, она прерывисто выталкивала из себя последние струи, сокращая мышцы вокруг уретры и ануса.
Тут она подняла голову, и наши глаза встретились. То, что в туалете находится маленький мальчик, её вряд ли удивило. Но тот интерес, с которым я наблюдал за тем, что она делает, не остался незамеченным. Женщина с досадой, как мне показалось, отвела от меня глаза, левой рукой нервно схватилась за передний край трусов, правой же она прижала скомканное платье к спине и пару раз энергично присела, чтобы избавиться от последних капель. У неё не было бумаги, чтобы подтереться. Капель я не увидел, но мельком заметил черные волосы между ног. Они были менее густые, чем у "злой" воспитательницы и с этого ракурса обладали почти правильной треугольной формой. Очевидно, отдыхая на Юге, она подравнивала волосы на лобке.
После того, как относительная чистота между ног была достигнута, женщина поспешно привстала, сильно наклонив вперед тело, так, что я увидел её грудь, закрытую глубоким купальником. Трусы в одно мгновение были водворены на место. После этого она выпрямилась и опустила, а затем аккуратно одернула платье. Мне запомнился последний неприветливый взгляд, которым она одарила меня, выходя из кабинки. Он отчетливо говорил о том, что она правильно меня поняла. Несмотря на свои пять лет, я нарушил таинство священного ритуала женского мочеиспускания. С этого момента я отчетливо понял, почему общественные туалеты разделяются на женский и мужской.
Спортивные сборы
Шли годы. Очевидно, были и другие менее запомнившиеся мне свидетельства проявления женской индивидуальности. Через пару лет меня перестали пускать в женский туалет, а чувства раннего детства подзабылись и притупились.
Следующее воспоминание относится уже к более старшему возрасту. Я учился в седьмом классе и занимался спортом - греблей. Во время весенних каникул все гребцы выезжали на сборы в Голую Пристань - небольшой островной поселок недалеко от Херсона. На этой самой Голой Пристани мы жили в домах местных жителей, у которых наша спортивная база снимала площадь. Как правило, мы жили по двое-трое, плюс, конечно, хозяева.
В единственном большом доме поселились девчонки - гребчихи со своей тренершей - Барковой. Их там жило человек восемь.
Подъем был в семь часов утра, и сразу после отправления естественных потребностей, мы обязаны были топать к дому Барковой на построение перед первой утренней тренировкой. Как правило, никто не опаздывал - все собирались вместе довольно ровно.
Именно на это время пришелся весенний перевод часов. Шел 82-й год - этот перевод часов осуществлялся чуть ли не в первый раз и наши тренеры, разумеется, напутали со временем - перевод часов был делом новым. В результате, нашего тренера и ещё пару-тройку ребят в других домах разбудили хозяева. Многие же, в том числе и девицы, позорно проспали.
Было туманное утро ранней весны. Прохладно. На полянке, на которой обычно собирались на утреннюю поверку, топтались несколько человек. Люди постепенно подтягивались. Время безнадежно приближалось к середине тренировки.
Надо сказать, что упомянутая мною полянка общего сбора располагалась как раз за огородом большого дома, в котором жили гребчихи. Дальний угол огорода этого дома, который упирался в нашу полянку, венчал деревенский туалет типа "сортир". Именно в нем наша женская половина справляла малую и большую нужду.
За пять минут до этого наш тренер побежал в большой дом и разбудил Баркову, а та, в свою очередь, разбудила своих подопечных. Эти девицы были старше меня кто на два, а кто и на три года. Таким образом, они учились в девятых- десятых классах. Вообще, на этих сборах я был самым младшим.

Мы с Лехманом - моим напарником стояли, облокотившись на забор, и тихо досыпали ранний подъем. Вплотную к забору, спиной к нам в этом месте располагался упомянутый сортир.
В это время женская часть сборов начала появляться на улице. Тогда мы все одевались одинаково, вернее, нас всех одевала спортивная база. Стандартный темно-синий спортивный костюм и двухцветная болоньевая куртка - предмет гордости всех разрядников.
На крыльце большого дома появилась стайка девиц. От них отделилась одна и направилась по тропинке мимо грядок в туалет. Конечно! Они же только что проснулись и не выйдут на построение не отлив. Причем каждая. Мы с Лехманом тихо оживились.
Реальность превзошла все ожидания. Первая девица почесываясь подошла к туалету. Звукоизоляция у этой деревянной коробки была никакая. Всё было построено в одну доску.
Гребчиха заперла дверь изнутри на крючок. Потом раздался громкий шелест задираемой вверх болоньевой штормовки и менее отчетливый шорох спускаемых вниз спортивных штанов и трусов. Далее последовали несколько мгновений тишины, которая в один момент была разорвана форсированным шумом утренней девичьей струи. Под туалетом располагалась выгребная яма. Выкопано было метра на полтора. До уровня дерьма от очка в туалете было не менее метра. По звуку, раздававшемуся из туалета, создавалось впечатление крупного фонтана, который включили в полуметре от нас. Шум складывался из двух отчетливых частей: свист и шипение, которое раздавалось непосредственно за дверью туалета - так звучал мощный поток мочи, вырываясь из уретры спортсменки. Второй источник шума находился на метр ниже того уровня, на котором располагалась задница девчонки. В этом месте утренний фонтан достигал уровня дерьма, пенясь и разбиваясь на сотни брызг.
Впечатление было поистине захватывающее. Мы с Лехманом просто онемели. Ни у него, ни у меня не было сил даже обсудить происходящее.
В это время ручей в туалете начал ослабевать и, постепенно, сошел на нет. Ещё покапав пару секунд, девица на мгновение затихла, вероятно, для того, чтобы удостовериться в том, что она отдала сортиру всё содержимое своего мочевого пузыря.
После этого шорохи водворяемой на место одежды повторились в обратной последовательности. Сначала еле слышно прошелестели трусики и спортивные штаны, затем с громким шорохом на место была возвращена штормовка. Щелчок крючка на двери нужника, и девица с чувством утреннего удовлетворения покидает маленький деревянный домик.
В это время к туалету уже подходила следующая спортсменка. Все предварительные звуки повторились в поразительно похожей последовательности.
Сначала в туалете было сделано несколько шагов - девица развернулась спиной к очку, а, следовательно, и к нам, потом шорох верхней и нижней одежды, короткое прицеливание и собирание с мыслями, и новый мощный ручей. Таким образом, мы стали свидетелями пяти или шести утренних женских моционов.
Девицы, похоже, спросонья не очень соображали, что их могут слышать стоящие рядом коллеги противоположного пола и мочились на свой обычный манер, то есть в полную силу, ничем не сдерживаемой струей - кому как позволяла ширина их женских пипок.
Звуки от раза к разу варьировались. Двух одинаковых не было. Все-таки женское мочеиспускание очень индивидуальный процесс. Кто-то писал, издавая уретрой хорошо различимый характерный женский свист, у кого-то моча текла широкой свободной струей, кто-то мочился таким потоком, что напоминал пожарный насос или лошадь. Единственное, что объединяло каждое посещение туалета, был неизменно мощный напор и большая продолжительность мочеиспускания (каждая мочилась не менее пол-минуты - сорока секунд).

Все это действо продолжало около пятнадцати минут. К этому времени к нам уже подошли старшие ребята и присоединились к нашему развлечению. Они послушали недолго и, заметив, что к туалету направляется сама Баркова - женский тренер, как бы шутя, отогнали нас от туалета.
Одноклассницы
Я учился в десятом, последнем в школе тех лет, классе. Во время зимних каникул мы поехали с классом в Прибалтику. Все переезды осуществлялись на автобусе. Расстояния при этом покрывались значительные. После каждого длительного перегона во время остановок мы спешили воспользоваться ближайшим туалетом.
Во время одной из остановок мы оказались на крохотной площади маленького населенного пункта. Это было транзитное место, что-то вроде автобусного вокзала. В углу площади располагался туалет на три очка - два в женской и одно в мужской части.
Я не очень хотел в туалет и поэтому забежал в ближайший магазинчик - в то время в Прибалтике продавалась масса вещей, которых в Ленинграде было не купить. Выйдя из магазина, я, все-таки решил зайти в туалет - предстоял не близкий путь.
У женской двери ещё толпилось несколько женщин и, среди них, мои одноклассницы. В кабинке с буквой "М" было свободно. Я зашел в туалет без всякой задней мысли.
Конструкция туалета была такова, что все три очка в полу располагались в один ряд на одинаково расстоянии. При этом женская и мужская часть туалета были разделены тоненькой фанерной перегородкой. Перегородка была густо расписана нецензурщиной. В полуметре от пола перегородка была аккуратно проковыряна, по всей видимости, ножом. Отверстий было несколько, каждое в большой палец в диаметре.
В туалете было тихо. За тонкой перегородкой, находились две взрослые женщины. Обе они уже пописали. Одна из них, закончив процесс немного раньше, ждала другую, которая, в это время тщательно упаковывалась в зимнюю одежду. Женщины негромко разговаривали.
В это время я уже собирался уйти из туалета. Однако, женщины за стенкой тоже, наконец, направились на выход. За перегородкой произошла быстрая смена караула. В женское отделение ввалились шумной парой мои одноклассницы.
Я учился с ними вместе два года, и мы платонически дружили. Они же были ближайшими подругами. В то время я был безответно влюблен в одну из них. Как это бывает в шестнадцать лет, я её боготворил. Она представлялась мне божеством, лишенным плотских слабостей и позывов. Я допускал, что время от времени она посещает туалет, но гнал от себя мысли об этом. Подобные фантазии могли омрачить её божественный образ, а я этого не хотел. В этот раз, я почему-то решил задержаться в туалете. Возможно, потому, что был в кабинке один, и, уже сделав свои дела, мог сохранять полную тишину.
Короче, я решил послушать, что будет происходить за перегородкой. Девицы были подстать одна другой - обе рослые, стройные, симпатичные. Они оживленно о чем-то беседовали. Говорили громко. Разговор иногда прерывался дружным хохотом. Одновременно они обе копошились в своей одежде - обе были одеты в шубы. За перегородкой слышался негромкий топот их зимних сапог - одноклассницы занимали боевое положение.
Неожиданно, в их оживленную беседу вплелся громкий шум, как будто-то кто-то открыл водяной кран на полную мощность. Я не сразу понял, что происходит, но через мгновение до меня доперло, что одна из моих соседок уже заголила заветное отверстие и приступила к долгожданному акту справления малой нужды.
Одновременно, я по достоинству оценил конструкцию этого деревенского туалета. Дело в том, что мужское и женское отделения имели общий резервуар с экскрементами. Если визуально мы были разделены, то акустически, мы как бы находились в одном помещении и я слышал ровно то же, что и невольные участницы этого происшествия. Более того, так как отверстия в полу находились всего лишь в полуметре друг от друга, я отчетливо видел следы струи на поверхности содержимого резервуара.
С первых же секунд по поверхности жидкости, которая виднелась в моей части туалета, пошла заметная рябь. Кроме того, слева, со стороны перегородки вылетали сотни мелких брызг. Казалось кто-то балуясь стреляет из водяного пистолета. Кроме того, в туалете было холодно, и я увидел легкий парок, который поднимался от горячей женской мочи.
Я остолбенел, сердце бухало в груди. Я пытался представить себе, как же надо хотеть в туалет, чтобы извергать из себя такой поток. Тогда я ещё не воспринимал себя, а также своих сверстников и сверстниц взрослыми. Мы были подростками, а, следовательно, должны были отличаться от взрослых людей. В памяти неожиданно всплыли ассоциации далекого детства, я вспомнил "злую" воспитательницу и женщину в пляжном туалете.
Ошеломляющий фонтан за тонкой перегородкой, автором которого была моя одноклассница, по мощи был сравним только с тем, что продемонстрировали уже упомянутые ранее достойные женщины из моего детства. Но те женщины были взрослыми, и так остались в моей памяти представителями непостижимого на тот момент мира взрослых людей, в котором высокие, чистые, изящные, самостоятельные и надменные женщины присев на корточки, неожиданно могут исторгнуть из себя лошадиную струю полупрозрачной пенящейся мочи, сопровождая это действо ошеломляющим свистом и шипением своих мочеточников. В голове крутилась мысль о том, что, мой идеал, моя любовь, не может так вульгарно по-коровьи ссать. Значит, это мочится её подружка.
Через десять секунд все сомнения на этот счет были развеяны напрочь. К первому потоку присоединился второй. По мощи он ни в чем не уступал. Главным отличием был пронзительный свист, и примешивающееся к нему шипение, которым сопровождалось это мочеиспускание. По поверхности мочи, видимой в очке, пошли уже настоящие волны.
Оживленный разговор, который вели подруги, при этом не прерывался ни на секунду. Я хорошо слышал слова произносимые одноклассницами, но практически не понимал их смысла. Единственное, что я понимал из их разговора, это то, что их болтовня совершенно не касалась того, что они в данный момент делали. То есть титанический поток, непрерывно и беззастенчиво исторгавшихся из их девственных писек, был для них чем-то обыденным, само собой разумеющимся, повторяющимся не первый раз. Они были давними подругами и совсем не стеснялись друг друга и производимого каждой шума:У меня создавалось впечатление, что в соседней кабинке не два, а четыре человека, причем двое - мои одноклассницы, которые громко и беспечно болтают о своих девчоночьих пустяках, а двое других - взрослые женщины, сосредоточенно опорожняющие свои до боли переполненные после черырехчасового путешествия мочевые пузыри.
Между тем, девичьи струи начали ослабевать. Облегчение явно было близко.
Запомнилось то, как они заканчивали мочиться. Наступил финальный момент, когда собственного напора урины было уже недостаточно, а их истерпевшиеся мочевые пузыри были ещё не в состоянии равномерно излить остатки собственного содержимого. В этот момент девицы начали активно использовать мышцы, которыми изобилует их промежность, старательно выбрызгивая последние миллилитры мочи в равнодушные отверстия в полу.
Происходило это практически одновременно. Короткие, звучные всплески раздавались попеременно, то совсем близко, то, чуть подальше от меня.
Таким образом, я убедился, что идеальных женщин в природе не существует. Даже самая любимая и боготворимая женщина, при условии, что она обладает мочевым пузырем нормального размера, может, в силу обстоятельств, дотерпеть до такого состояния, что ей придется не ссикать или писать, и даже не мочится, а мощно по-коровье ссать, чтобы достигнуть чувства недолгого, но истинного блаженства.
Вагон
Примечательный случай из этой серии произошел со мною в самом начале девяностых. К этому времени я уже учился на последнем курсе института и был женат. Юношеская гиперсексуальность, если ещё и не прошла к тому времени, то я успешно усмирял её в постели с женой. Наша дача располагалась в Новгородской области, в ночи езды на поезде от Санкт-Петербурга.
В этот раз я ехал на дачу один. С билетами была непруха, и мне досталось место на верхней полке у туалета. Вагон был плацкартным. Поезд отправлялся поздним вечером и прибывал на место около восьми утра следующего дня. Примерно в пять часов утра состав подцепляли к другому локомотиву. В результате, наши вагоны стояли без движения полтора часа, ожидая "подкидыша" (так назывался этот локомотив).
Под утро, всякий раз повторялось одно и то же. Перецепка локомотива производила столько шума и грохота, что практически вся более или менее трезвая часть плацкарта просыпалась. Напомню, что время было это около пяти утра.
В этот раз я лежал на верхней полке у стенки вагона, которая граничила с туалетом. После отцепки локомотива наступила тишина, лишь кое-где было слышно сопение дремлющих людей. Было уже светло. Люди, разбуженные железнодорожным шумом, пытались уснуть по-новой. Но до этого многие направились в туалет, чтобы спать спокойнее.
Как оказалось, стенка туалета, рядом с которой я лежал обладала неплохой шумоизоляцией. Люди пошли в туалет нескончаемой вереницей - туалет в другом конце вагоне не работал. Я не мог уснуть и, от нечего делать, начал прислушиваться к шуму за стенкой.
Игра повторялась раз за разом по одному сценарию. Сквозь прикрытые веки я следил за тем, кто проходил в туалет. Естественно, меня интересовали только молодые женщины. Однако игра складывалась не в мою пользу. То ли звукоизоляция стенки была выполнена на пятерку, то ли женщины стеснялись полной тишины, наступившей в вагоне, и сдерживали свое естество.
Я "прослушал" уже пять или шесть достойных девиц и был на грани уныния. Одно и то же повторялось раз за разом. Каждая женщина несла в руках полотенце и нехитрые приспособления для мытья: мыло и, иногда, зубную щетку. Очередная "прослушиваемая" подходила к двери, ведшей из вагона в предтамбурное помещение с туалетом. Открывала эту дверь, закрывала её за собой. Потом открывалась дверь туалета, закрывалась с шумом, отчетливо слышался щелчок запираемого замка. Следующим стандартным звуком, как правило был негромкий стук, укладываемых на полочку мытвенных принадлежностей. Полотенце цеплялось на шаткий крючок. После этого в туалете наступала относительная тишина.

Вне сомнения, женщинам требовалось некоторое время, чтобы развернуться спиной к унитазу, приспустить брюки или тренировочные или задрать вверх платье, после чего, привычным движением спустить на бедра слегка пахнущие мочой, надетые ещё вчера, до посадки на поезд, трусы, присесть, заняв удобное и безопасное положение, и только после этого дать волю струе облегчения.
Женщины были вынуждены вести себя в туалете очень осторожно, так как там было довольно грязно. Может быть неудобная поза, а может, как я уже говорил, смутная боязнь быть услышанными заставляла женщин отпускать мочу почти беззвучно.
Два или три раза я слышал неосторожные всплески, которые в тот же миг прерывались, превращаясь в боязливое капание или исчезая совсем. После того, как очередная женщина заканчивала мочиться, на короткое место водворялась полная тишина - женщина возвращала на место одежду. Затем слышался шаг или два, раздавался шум сливаемой воды, и начинались поспешные дергания умывальника. После чего "партизанка" покидала своё утреннее убежище. Я совсем сник.
Следующей на очереди была невзрачная девчонка, на вид 18-и, 19-и лет. Она была одета в серый шерстяной свитер и синие тренировочные брюки. Негустые, короткие волосы мышиного цвета, кое-как, спросонья были убраны с лица. Она была невысокая со слабо очерченной грудью и почти мальчишескими формами тела. Одним словом я бы охарактеризовал её как довольно невзрачную герлу.
Я заметил, что у неё не было ни мыла, ни полотенца. С большой вероятностью, она шла с единственной целью - быстренько справить нужду и продолжить сон. Не успела она войти в туалет как я начал терять к ней интерес. Выглядела она, прямо скажу, не возбуждающе.
Я машинально прислушивался к тому, что происходило за стенкой. Поспешно захлопнув за собой дверь, девица уверенно щелкнула замком. Были отчетливо слышны пара шагов, которые она сделала по направлению к унитазу. Последующего времени ей, вероятно, едва хватило, чтобы стянуть трусы за компанию с трениками и присесть. Через мгновение тишина в нашей части вагона была нарушена внезапным и отчетливо различимым шумом, доносившимся из туалета.
Начало её мочеиспускания было похоже на взрыв. Казалось, девица накопила пол-литра мочи в преддверье влагалища, и ей достаточно было присесть, слегка раздвинув ноги, чтобы скопившаяся в ней, горячая урина широким потоком хлынула наружу.
Учитывая звукоизоляцию разделительной стенки, которая не позволяла прорываться наружу случайным звукам, можно себе представить, каков был уровень шума внутри туалетной кабинки, и какой невероятной силы струя била в металлический унитаз вагонного туалета.
Я долго пытался подобрать эпитет к тому, что услышал, но подходит только один: её мочеиспускание было ЯРОСТНЫМ. Создавалось впечатление, будто рядом прорвало водопроводную трубу.
На удивление были слышны практически все составляющие полноценного женского мочеиспускания. Её пипка по-женски эротично свистела и, одновременно издавала целый букет шипящих звуков. Мощная струя безапелляционно била в металлическое дно унитаза, который звонко откликался на безудержный напор девицы.
Постепенно, к общему букету звуков добавился ещё один, булькающий звук с постепенно снижающейся тональностью. Было понятно, что, несмотря на неполную герметичность унитаза, свежая моча скапливается в узкой спускной горловине, а девкин фонтан бьет прямо в этот спонтанно образовавшийся резервуар.
Я думаю, что девица эта с вечера довольно неплохо накачалась пивом. Проснувшись с утра, она ощутила настоятельный позыв избавиться от излишка жидкости, скопившегося в её мочевом пузыре. Именно поэтому у неё не было ни полотенца, ни мыла - не того было.
В это время за стенкой невзрачная девица брала заключительные аккорды. Слышимая часть программы, похоже, подходила к концу. Напор спал, первое, самое сильное желание писать было удовлетворено. Но это уже было и неважно. Через двадцать секунд девица уверенно нажала на педаль слива, и ещё горячая девичья моча была исторгнута из унитаза на рельсы.
Победив нужду, девица даже не ополоснула руки. Определенно, она даже не подтерлась, да и к чему это? Её моча, я думаю, мало отличалась по составу от недавно выпитого пива. А ведь пиво, та же вода!
Кстати, я удовлетворением заметил, что был не единственным человеком в нашем купе, который проявил интерес к происходящему за стенкой. Напротив, на нижней полке сидела старуха. Она уже давно не спала и тупо смотрела в окно. В самый разгар вакханалии звуков, которая разворачивалась в метре от нас, она процедила сквозь зубы: "Во бесстыжая-то!".
И я был с ней полностью согласен!