Ночные забавы

Небольшой южный город нежился в теплом солнце. Море принимало в свои объятия, уставшие от зимы тела отдыхающих.
Прошла неделя, как супружеская пара приехала отдыхать. Легкий загар уже покрыл их молодую кожу. Беспечность отдыха и купания, нежность и любовь друг к другу. Ночь приносила прохладу и наслаждение. Каждый день. Но не в эту ночь…
День прошел, насыщенный как всегда. Пляж, купания, спорт – в этот день было всего особенно много. Он сидел на балконе, расслабившись в кресле, и курил, глядя на ночные огни по берегу моря. Она вытянулась на кровати и смотрела на него. Почувствовав ее взгляд, он обернулся, и в его глазах зажглась нежность, а на ее губах появилась улыбка.
- Ты что на меня смотришь? – спросил он.
- Любуюсь на своего мужчину! Ты такой красивый!
- Да перестань, мужчина не может быть красивым.
- Может, ты красивый, потому что я тебя люблю!
- Я тебя тоже люблю!
Он с удовольствием смотрел на нее, думая, как ему повезло с женой. Красивая, сексуальная. Длинные волосы были разбросаны по подушке, глазки цвета янтаря, чуть пухлые губки. Круглые плечи, упругая грудь с вишенками сосков, плоский живот, выпуклый гладкий лобок, женские бедра и точеные икры, и маленькие ступни с фиолетовым лаком на ноготках. Он сидел обнаженный, и она сразу заметила его возбуждение.
- Ну что у нас «мальчик» такой беспокойный, никак ему не отдыхается! – засмеялась она.
- Была ты жената на такой красивой женщине, тебе тоже бы не отдыхалось!
Она встала с кровати, подошла к нему. Его лицо оказалось напротив ее лобка.
- Кто красивая – я? Да я просто страшна, как ночь!
- Ты да, - улыбнулся он, - а вот «она» просто красавица!
- Кто, вот эта! - она расставила ножки в стороны, и положила руку на лобок, - «она» только и может губки дуть, да слюнки пускать, - ее палец скользнул между набухшими губками и стал блестящий от влаги.
- Ну и целуйся с ней, раз она красавица!
Он обхватил ее за ягодицы и притянул к себе. Язык скользнул между губок, лаская клитор. Она вздрогнула и застонала. Руки его гладили ягодицы, бедра. Она как могла широко расставила ножки, отдаваясь его языку и рукам. Резко оттолкнув его голову, она опустилась на голени и обхватила его член губами, стараясь как можно глубже поглотить в себя. Он запустил одну руку в ее волосы, чуть надавливая и отпуская, второй рукой ласкал грудь, наслаждаясь ее упругостью. Ее губы отпустили член, и язык стал ласкать яички. Язык скользнул вверх по всей длине, и член снова погрузился в ее ротик. Он смотрел сверху на водопад ее волос, тонкую талию и круглые ягодицы. Ее рука скользнула себе между ног и стала ласкать губки. Почувствовав, что он сейчас кончит, она попыталась отстраниться, но он надавил ее голову вниз, и теплая жидкость толчками стала заполнять ее ротик.
- Фу, противный! – она встала с колен, - Ты немного горький, поменьше кофе и сигарет. Я пошла в душ, неудовлетворенная. Какие вы мужики эгоисты, все себе да себе, – она остановилась в дверях душа и показала ему язык.
Он блаженно потянулся и пошел к ней. Она стояла под душем. Встав рядом, он обмылся и оставив ее наслаждаться водой, ушел. Завалился на постель и закрыл глаза. Она долго любила плескаться и когда вышла, он уже спал. Попыталась его растормошить, но бесполезно. Он что-то пробормотал, перевернулся на живот, и его дыхание снова стало ровным и спокойным.
Она вышла на балкон и облокотилась на перила. Воздух был теплый и пах морем. Спать не хотелось. С танцплощадки пансионата доносилась музыка. Она приняла решение. Войдя в комнату, еще раз глянула на него, накинула на себя длинный белый легкий сарафан, даже не одевая трусиков. Расчесала перед зеркалом волосы. Сарафан облегал все ее тело, соски просвечивались сквозь ткань. Пуговицы были спереди, по всей длине, и она расстегнула их снизу, выше середины бедер. Покрутилась перед зеркалом, каплю духов за ушки и на шейку. От одной мысли, что она пойдет в таком виде, без трусиков, в полупрозрачном сарафане, на танцы, ее лоно снова стало мокрым и горячим. Надев босоножки на каблучке, тихонько закрыв за собой дверь, она стала спускаться по лестнице. Она знала, что он проспит до утра, и вся ночь у нее впереди…
Как только щелкнул замок в двери, он до этого, вроде крепко спавший, резко поднялся с постели. Натянув на себя темную футболку и джинсы, он пошел за ней. В окно на лестнице он увидел, как она вышла из дверей центрального входа и пошла к выходу из пансионата. Он быстро сбежал по ступенькам, и пошел за ней, держась в тени деревьев. Белый сарафан был хорошо заметен. Дома отдыха растянулись вдоль моря, один за одним. Она прошла несколько штук, и свернула в ворота одного. Он шел за ней. Она пошла в сторону танцплощадки. При каждом шаге ее сарафан распахивался, обнажая то одно, то другое бедро. Придя на танцплощадку, она встала в сторонке, разглядывая людей. Он встал в зарослях кустов, в нескольких метрах от нее, чуть сзади. Ему прекрасно все было видно, и соски, стоявшие, толи от возбуждения, толи натертые материей сарафана. И темную ложбинку между ягодиц, просвечивающихся сквозь тонкую ткань.
Она чуть пританцовывала под музыку. Люди веселись, танцевали, пили пиво и лимонад. Многие мужчины, смотрели в ее сторону. Когда заиграл медленный танец, один из мужчин, стоящих неподалеку, направился к ней. Он был высокий, темный, в светлых джинсах и белой майке, подчеркивающей, его широкие плечи. Он шутливо наклонился, приглашая ее на танец. Она кивнула, и они вышли на площадку. Одна его рука обхватила ее талию, другой, взяв ее руку, он отвел в сторону. Танцевали они, на расстоянии друг от друга, как в классическом вальсе. Он что-то говорил, она улыбалась, что-то отвечала. Танец кончился, они отошли вместе к скамейке и сели. Она положила ногу на ногу, сарафан распахнулся, почти полностью открывая ее гладкие бедра. Они продолжали разговаривать, его взгляд скользил по ее бедрам. Следующий медленный танец они танцевали уже не классически. Он обхватил ее обеими руками за талию, она обвила ему шею, и они танцевали, тесно прижавшись к друг другу. Его руки скользили по ее спине и иногда опускались на ягодицы. Ее бедро было между его ног, оно двигалось и сильно прижималось к его паху. Он увлек ее к раю площадки, где было мало народу и тень от деревьев. Его губы стали целовать ее ушко, шею. Она откинула голову и прикрыла глаза, отдаваясь мужским губам. Он запустил ей руку в волосы и наклонил губы к ее губам.
Они стали целоваться, страстно и жадно. Его рука скользнула вниз, к расстегнутому сарафану и накрыла лобок. Она убрала его руку, и потянула за собой, где была дорожка между кустарника. Наблюдавший, двинулся за ними. Они прошли в самый дальний темный и безлюдный угол парка. Там стояло большое дерево, к которому и прислонилась женщина. Мужчина снова жадно впился в ее губы, она также ему отвечала. Его руки ласкали ее грудь, через ткань сарафана, зажимали между пальцами сосочки. Они были такие дикие и страстные, молодые и безумные. Его руки скользнули вниз сарафана и расстегнули пуговицы до самого верха. Распахнув сарафан, мужчина отодвинулся, любуясь открывшимся зрелищем. Потом опять стал целовать ее лицо, шею, губы опустились до груди, язык двигался вокруг сосочков, задевая их. Губы сомкнулись на ореоле соска, зубы впились в сосок. Девушка застонала и выгнулась, подставляя ему грудь. Ее руки сняли с него майку. Он гладил ее икру, бедра. Рука скользнула к лобку, ощутив жаркую влажность. Он двинулся вниз, стал целовать ее бедра, рукой лаская лоно. Он поднял ее ножку и стал целовать пальчики на ноге, сорвал босоножку и стал ласкать каждый пальчик, то облизывая его языком, то обхватывая губами. Он вернулся к ее бутону, она широко раздвинула ножки, и его язык и губы стали пить ее нежную влагу.
Палец скользнул внутрь, один, за ним и второй. Безымянный палец, смоченный ее влагой, скользнул в попку. Она чуть присела, пуская мужчину к своим всем прелестям. Язык ласкал клитор, пальцы проникали в обе дырочки. Женщина сама стала все быстрей и быстрей насаживаться на пальцы. И вот ее стон, сжатые бедрами пальцы и влага, оросившая его руку. Она опустилось на корточки, он поднялся. Были видны раскрытые большие губки, а между ними, как лепестки малые, все блестело от большого количества влаги.
Мужчина тоже был сильно возбужден, джинсы, казалось, лопнут от напряженной плоти. Девушка стала гладить его член через джинсы, сжимая и разжимая руку. На ее щеках был румянец, губы, опухшие от поцелуем, в глазах страстный блеск. Она стала целовать и покусывать его плоть через ткань. Намучивши его, она расстегнула пуговицу и молнию, и член буквально вырвался из плена. Мужчина, даже не дав ей взглянуть на него, обхватил ее голову и погрузил член в ее ротик. Он вошел на всю длину и обратно. Вперед-назад, вперед – назад. Потом он рывком поднял ее на ноги, развернул и наклонил вперед. Ее руки уперлись в дерево, он вошел сзади в ее лоно. Быстрые, глубокие, сильные толчки. Она одной рукой продолжала упираться в дерево, второй ласкала себя, проникая пальчиком, вместе с его членом в свой цветок. Несколько раз наслаждение захлестывало ее, пока мужчина достал член и стал кончать ей на круглые ягодицы.
Когда они успокоились, она сидела на коленях возле дерева, прижавшись к нему плечом. Мужчина сидел рядом, что-то говорил, гладил ее по волосам. Она, вырвавшись из нирваны, попросила его уйти и сказала, что придет еще. Он встал, оделся и, поцеловав ее волосы, ушел. Она так и осталась сидеть, разморенная любовью.
Наблюдавший, вышел и пошел к ней. Увидев мужа, девушка улыбнулась. Он подошел, скинул с себя одежду, опустился на колени перед ней, стал целовать ее лицо, вдыхать запах ее волос, пахнущие чужим одеколоном. Рука опустилась на лобок, пальцы заскользили по мокрым губкам. Влаги было столько много, что она стекала вниз, между полушариями попки. Он положил ее набок, лег сзади. Ее ягодицы были мокрыми, ее дырочки были обе влажные и скользкие. Она подняла одну ногу, и уперлась в дерево. Он стал водить головкой по ее губкам и попке. Потом приставил член к попке и медленно вошел в нее. От большого количества влаги, он вошел легко и безболезненно. Он стал быстрей и быстрей двигаться в ней, рукой лаская ее губки, проникая пальцами вглубь, чувствуя через перегородку, как двигается его член. Движения были недолгие, возбуждения этого вечера было слишком велико. В последний момент он вытащил член и приставил его к клитору. Горячие сильные струи ударили, заставляя ее застонать. Она напряглась, по ее телу прошла дрожь, и она обмякла, прижавшись спиной к его груди. Он уткнулся в ее волосы, и они лежали несколько минут, наслаждаясь близостью.
- Я плохая девочка, да, Любимый? – тихо спросила она.
- Нет, ты сама лучшая! – ответил он.
- Я все правильно сделала, так как ты хотел, и мы мечтали?
- Да, спасибо, Любимая!
- И тебе спасибо! Я тебя люблю!

Поездка домой

- Как поедем? - спросил я свою жену, когда мы вышли из "Какаду". - М-м-мне ввсе раввно. Да, результат дегустации коктейлей был отличный. Жена очень неуверенно передвигала свои ножки, обтянутые тонкими чулками. Светлое короткое платье игриво развивалось под дуновением легкого ветерка. Летняя ночь очаровывала. Ленинский проспект горел разноцветными огнями, мимо пролетали сверкающие машины.
Я махнул рукой - желтое такси, скрипнув тормозами, остановилось. За рулем сидел весьма упитанный кавка-зец с благородной сединой на голове. Мы быстро договорились о цене и я стал загружать на заднее сиденье свою лю-бимую, которая уже развезло полностью. Я сел рядом с ней. Мы поехали. Водитель оказался приветливым, постоянно что-то балагурил.
Я попросил не торопиться - ночные улицы были красивы. Жена повалилась мне на плечо, платье слегка за-драно, коленки игриво расставлены. Я уже завелся еще в клубе, где она очень расковано танцевала с двумя весьма смуглыми юношами. Теперь добавился и подмеченный мной оценивающий взгляд этого кавказца, который внима-тельно следил за движением ее тела, когда я загружал жену в машину и меня полностью захватила волна возбуждения
Я обнял ее за плечи и поцеловал долгим глубоким поцелуем. Она ответила страстно, обхватив меня за шею. Водитель как-то на минуту осекся, рассказывая очередную историю. Я оторвался от горячих губ жены и посмотрел на него. Он понимающе улыбнулся и кивнул своей седой головой, как бы утверждая наше занятие.
Я осторожно наклонился к влажным приоткрытым губам своей супруги и нежно проведя по ним языком, про-должил глубокий поцелуй. Жена полностью обмякла в моих руках, ее тело начало дрожать. Поудобней расположив-шись на сиденье, я притянул к себе трепещущее тело жены. Теперь получилось, что она полулежала на сиденье. Не переставая ее целовать, я начал поглаживать ее ножку, постепенно поднимая руку все выше и выше. Вскоре моя ла-донь коснулась резинки чулка. Я оторвался от ее губ, она глубоко выдохнула. Водитель оглянулся, посмотрел на меня, на жену..
Несколько раз ночью, вовремя прелюдий мы вместе фантазировали, как она будет показывать свои интимные места незнакомцам, которые будут не только смотреть но и возьмут ее потом. Все это ее жутко возбуждало, но реали-зовать эти фантазии всегда стеснялась. Я был настолько возбужден ее поведением в клубе, что мне просто не терпе-лось показать все ее прелести сейчас этому южанину.
Моя рука уже поглаживала тоненькую ткань ее трусиков. Я откинул подол платья. Кружевные трусики плот-но облегали ее животик. Просунув руку в ее трусики, мои пальцы просто утонули в ее соках. Большие губы были на-бухшие и полураскрытые. Я провел пальцем от входа во влагалище вверх, нашел крупную горошинку ее клитора и слегка покатал ее пальчиком. Стоны наслаждения вырвались из ее груди.
- Я сейчас покажу ему твою киску. Хочешь, чтобы он увидел твои губки? - прошептал я жене на ушко. Она закрыла глаза и отрицательно помотала головой, заливаясь краской. - Нет, ты хочешь, что бы я показал ему твою влажную киску - я прошептал ей, горячо выдыхая прямо в ее ушную раковину.
Жена, не открывая глаз, застонала и уткнулась лицом мне грудь, будто пряча от стыда глаза. Пальцами, кото-рые находились в ее трусиках я почувствовал, как в этот момент сократилось ее влагалище и просто брызнуло соками.
Машина остановилась у светофора. Водитель обернулся и внимательно рассматривал супругу, преимущест-венно ниже талии. Я посмотрел на него и улыбнулся. - Харошая дэвочка! - сказал он, не мигая разглядывая супругу, которая отвечала стонами на каждое мое движение пальцем между влажных губ ее вагины. Сзади нетерпеливо про-сигналила машина. Мы поехали дальше. До дома было уже не далеко.

Я стал стаскивать трусики. Жена сама помогла их снять полностью и начала расстегивать мне брюки. Вскоре мой напряженный член был на свободе. Она обхватила его рукой и наклонилась к нему приоткрытым ротиком. - Ка-кой он большой и твердый! - прошептала она. Водитель обернулся и усмехнулся. Жена первый раз встретилась с ним глазами и смущенно отвернулась. Ее влагалище не замедлило отреагировать новой порцией секрета, который тут же струйкой потянулся за моими пальцами. Я повернул ее к члену, которого она продолжала легко поглаживать по всей длине. Она слизнула выступившую капельку с головки члена и принялась ласкать его своим замечательным ротиком. Что бы было удобней, я отодвинулся в самый угол сиденья и притянул ее к себе. Она наклонилась и продолжила. Я стал тихонечко поднимать ей платье на спину, оголяя ее попку. Вдруг она выпустила член изо рта и громко застона-ла. Я увидел как по-хозяйски и бесцеремонно здоровая рука водителя легка ей на промежность. Жена громко кончила.
Я поудобней устроился на сиденье и посадил жену на колени лицом вперед и ввел ей свой член на всю глуби-ну. Под ее громкие стоны я вскоре выпустил в нее хорошую порцию спермы. Она была близка к оргазму, но я решил не дать ей кончить.
Мы подъезжали уже к самому дому, а живем мы рядом с лесопарком. Водитель посмотрел на нас и отвлечен-но махнул рукой.
Жена продолжала с закрытыми глазами сидеть у меня на коленях с разведенными ногами. Из ее полураскры-тых губ по нежной коже бедра тянулась струйка белой жидкости. Я просунул руку и пальцем начал катать ее крупный клитор. Она громко застонала. Машина остановилась около лесопарка, с одной стороны лес, с другой - пустырь.
Водитель обернулся. Прямо перед его лицом было лицо моей жены. Губы приоткрыты, горячее дыхание. Она открыла глаза и в этот момент здоровая ручища уверенно легла ей на живот. В глазах жены была смесь испуга, стыда и похоти. Это абсолютно не волновало кавказца. Его толстые пальцы нагло прошлись по всей длине ее половой щели. Я убрал руку, уступив ему место. Громкие стоны наполнили машину, но не на долго. Убедившись, что "дэвочка гото-ва", он убрал руку и грузно вылез из машины. Мне стало интересно, что будет дальше.
Он открыл нашу дверь и потянул жену за руку мягко и сильно. Жена подалась вперед. Я ей помог выбраться наружу и сам вышел через другую дверь. Он поставил ее раком на сиденье, выставив ее прелести в дверь, и спустил свои спортивные штаны.
Его член поразил меня - он был большой темный и очень толстый, с лиловой головкой. Даже в состоянии не полной эрекции он производил сильное впечатление. Глядя на этого монстра, я плохо представлял, как он поместить-ся в моей супруге. Заметив, что я смотрю на его член, он довольно заулыбался, кивнул мне, что бы я подошел. Я по-дошел поближе. Его пальцы вовсю орудовали во влагалище жены, которая соблазнительно раскачивала своей попкой. Из ее влагалища сочилась влага, перемешанная с моей спермой.
- Ай, харошая дэвочка! Свэжая! Харашо! Своими большими пальцами он уверено раскрыл ее большие губы и приставил головку к входу во влагалище. Жена замерла. Он надавил сильнее и вскоре головка с трудом, несмотря на то, что там все хлюпало, вошла в нее. Я стоял, завороженный зрелищем, как блестящие, набухшие от прилившей кро-ви, половые губы моей любимой супруги, плотно обхватывают толстый, с жилами, темный ствол. Он начал медленно, наслаждаясь, вводить ей до самого основания и выходить почти полностью. Жена просто потеряла всякое чувство ре-альности от нахлынувшего наслаждения. Она уже не просто стонала, а хрипела, голова металась по сиденью. С каж-дым обратным движением за стволом тянулись струйки ее секрета. Наконец он ускорил движение и вскоре закряхтел и стал кончать. Содрогаясь всем телом, он затопил ее влагалище таким количеством спермы, которого хватило бы на пятерых. Он достал свой слегка обмякший член и тут же из влагалища потекла сперма. Жена просто сползла на сиде-нье и все еще продолжал вздрагивать всем телом от последнего оргазма, который буквально лишил ее чувств.

- Давай суда сваю дэвочку!
Я стал доставать ее с сиденья. Все было в липкой сперме. Не удержавшись, я просунул руку в ее промежность - она просто провалилась в ее мокрое и растянутое влагалище. Она с трудом встала на ноги, я подхватил ее и подвел к нему. Жена не мигая смотрела на его раздутого монстра. Водила накрыл ее грудь своей широкой ладонью и несколько раз сжал. Жена закрыла глаза и тихонько застонала. Я стоял и поддерживал свою супругу. Вдруг водитель взял за по-дол платья и стал стаскивать его. Я расстегнул молнию и помог ему снять его. Теперь жена стояла в одних чулках, те-лесного цвета с широкими кружевными резинками, на которых были крупные влажные пятна. Волосы на лобке были мокрыми и слипшимися.
Водитель довольно улыбаясь принялся ощупывать своими ручищами все тело моей любимой. Его руки за-держались на ее ягодицах, он притянул ее к себе и принялся интенсивно сжимать их, разводить в стороны. Из влага-лища в несколько струек сочился коктейль из соков жены и спермы водителя. Как хозяин положения, водитель при-слонил ее к машине и подозвал меня. Я подошел. Мой напряженный член просто рвался из штанов. Я достал его и стал легко массировать, твердый как камень, ствол. Его здоровый член был раза в два больше по всем параметрам моего.
- Ну и какой большэ? - спросил он с усмешкой. Жена кивнула в его сторону. - Правилно дэвочка! Тэбэ нра-вятся правилные мужики? Да? Жена кивнула и закрыла глаза. Он раздвинул ей ноги и стал вводить в нее свою дубину. Головка все так же с трудом прошла в уже разработанное отверстие. Из глаз жены брызнули слезы, изо рта начали вырываться стоны наслаждения и боли. Я во все глаза смотрел как его толстый член все глубже и глубже входит в нее. Вот он вошел полностью, на лице водителя читалась нескрываемое наслаждение. Он на мгновение замер и потом на-чал быстро двигать членом на всю длину. Я смотрел, как его мошонка подтянулась, как выходя из влагалища она та-щит за собой струи ее жидкости и как они стекают по ее бедрам. Волны оргазма начали накатываться одна за другой и вскоре мне показалась, что жена кончает при каждом его вхождении в нее на всю длину. По лицу этого довольного кавказца я видел как он просто балдеет от каждого движения во влагалище моей супруги. Я же стоял рядом и уже просто обалдело наблюдал за всем этим действом, постоянно дроча свой член.
Он не торопился. Я присел, и попытался достать рукой до промежности жены. Он одобрительно посмотрел на меня сверху вниз. Я смело просунул руку, и пальцем стал пробираться к анусу жены сквозь приплюснутые к машине ягодицы. Вскоре я уже массировал колечко ануса. Жена замотала головой. - Нэ хочэт дэвочка, нэ мучай - сказал он. Его тяжелая мошонка задевала о мою руку. Когда я вытаскивал руку, в этот момент его поршень выходил из нее о в моей руке оказалась его мошонка. Я приподнял два тяжелых больших яйца в ней и слегка покатал их. Ему понрави-лось. Я не убрал руку и стал массировать его яйца. Было приятно ощущать их тяжесть в руке. Наконец он тяжело за-дышал и резко вогнал свой член так, что жена лишилась чувств и просто повисла на его монстре. Я стал сильнее сжи-мать мошонку, чувствуя, как он содрогается всем телом, выстреливая здоровые порции спермы в лоно моей любимой. Отдышавшись, он вытащил свой член, я убрал руку. Жена стала сползать на землю. Мы подхватили ее и посадили на сиденье в машину. Она упала и теперь лежала с раскинутыми ногами, из огромной дыры ярко красного цвета, которая образовалась на месте входа во влагалище, прикрытого нежными губкам, вытекали ручейки спермы и ее соков. Я сто-ял с торчащим из ширинки членом, который весь был в секрете, просто льющимся из головки.

- Ну как, понравилось? - спросил я его.
- Да! Хорошая дэвочка, гдэ взал?
- Это моя жена, решили немножко развлечься.
- Почэму нэмножко? Надо много.
- В другой раз.
- Дагаварилис. Завтра. Сэгодна поздно ужэ.
- Вернее рано - на часах было уже полчетвертого.
Начинало светать. Я опустил взгляд на его член. Монстр был таким же толстым, хотя и не твердым. Мой тор-чал к небу.
- Так и будэш стоять? - спросил он кивнув на мой член. Я наклонился в машину. Жена спала. Я подтянул ее тело за ноги поближе и стал пристраиваться к ее дыре. Водила стоял рядом и гладил свой болт с довольной улыбкой на лице. Я приставил к ее входы головку и она не встретив ни какого сопротивления просто проскользнула вовнутрь. Я даже не чувствовал стенок влагалища, обычно плотно обхватывающего моей член. Я попал в горячую влажную ва-гину, растянутую до неимоверных размеров и заполненную спермой до краев.
Водитель внимательно наблюдал, поглаживая своего монстра. Я с хлюпаньем входил в нее, моя мошонка бы-ла в липкой массе, вытекающей из ее вагины. Я стал интенсивнее долбить ее. Мои яйца шлепались о ее промежность. Я чувствовал приближение оргазма. Я выстрелил в жену самую большую в своей жизни порцию спермы. Я кончал минуты две. Жена даже не прореагировала.
Мы подняли ее почти безжизненное тело, залитое спермой с ее соками и с трудом натянули на нее платье. Оно тут же прилипло к ее телу.
Водила достал с сиденья ее трусики. - Остав мнэ на памят. - Хорошо, забирай. - Когда далшэ развлэчомса? - Договоримся.
Мы забросили тело жены на заднее сиденье и остались на улице перекурить. Он дал мне свой телефон, сказал, что ему очень понравилось и готов продолжить, когда я захочу и может позвать своих друзей, которые тоже не отка-жутся. После этих слов у меня стал подниматься член и утвердительно ответил, что вскоре придумаем развлечение, я позвоню.
Он довез нас до дома, проводил до подъезда и по его глазам я понял, что приключения для жены могут на-чаться и раньше моего звонка. Так это и случилось.

Беспощадная борьба против похоти

Директор школы объявил нам войну.
Он так и сказал: "Я объявляю войну вашей похоти!"
Нет, он не просто сказал. Он дико орал.
А все потому что наш тихий Ваня попался ему под горячую руку. Так получилось. Вообще-то Ваня вел себя гораздо скромнее остальных. Но именно его и застукал директор. Получилось все очень глупо.
Ваня и Зинка стояли у шкафа с наглядными пособиями по истории. Ну, не просто стояли. Ваня прижимал ее к стенке и пытался поцеловать. Зинка отталкивала его, но Ване удалось залезть своей лапой к ней под юбку.
Вот в этот момент в класс и вошел директор. За глаза мы звали его Вепрь.
Нам еще повезло, что он увидел только Ваню с Зинкой и пошел прямо к ним. При этом, стоящие в другом углу класса, Колян и Ленка остались за спиной директора и успели привести в порядок свою одежду. Когда он повернулся, то они все еще жарко дышали и были красные, как раки. Директор, конечно, все понял, но, я думаю, если бы он еще и увидел, что Колян выделывал с Ленкой, то нашей сладкой парочке было бы очень хреново.
Это все из-за этого козла Лешки. Он должен был стоять на стреме. А он, подлец, не предупредил нас. В итоге Ваня попался. Мы все попались.
Директор построил нас, парней восьмого "Б" в одну шеренгу. Перед этим он выгнал из класса всех наших перепуганных девчонок.
И мы, шестнадцать рыл, молча стояли перед ним и ждали приговора. Лицо директора было красным от злости. Он нервно ходил перед нами.
- Ну что? - угрожающе спросил Вепрь, остановившись перед Ваней.
Ваня молчал. Похоже, он трепетал от страха. Святой!
- Гормоны заиграли? - заорал директор.
Ваня молчал. Он не знал, заиграли у него гормоны или нет.
- Как вам не стыдно! Скоты! - Вепрь обвел нас презрительным взглядом.
- И это - будущие мужчины? - задал он риторический вопрос.
Мы, будущие мужчины, стояли, склонив головы.
По совместительству мы были еще и скотами.
И нам было стыдно.
Что мы могли сказать в свое оправдание? Что наступила весна и что наши девочки стали такими привлекательными? Что учиться нам осталось всего-то месяц, и что учиться не хочется? Что гораздо больше нам хочется схватить девчонку, поцеловать ее жарким засосом, сжать ладонью ее тугую грудь, потрогать ее живот, колени, бедра. Но разве это можно рассказать?
Поэтому мы молчали.
- Похоже, вы все охвачены похотью! - прорычал директор.
Похоже... Чем-то таким мы были охвачены. И не было нам оправдания. Наши девчонки стали такими фигуристыми. И спереди, и сзади. А глаза! У некоторых, правда, ничего еще не было. Ни спереди, ни сзади. Кроме глаз. Например, Танечка. Но мы, пацаны, ее и не трогали. Зачем трогать, если трогать не за что? Однако сама Танечка была явно недовольна тем, что ей никто не уделяет внимания. Таня так классно одевалась, мы знали, что она единственная девчонка в классе, которая носит кружевные трусики. Это было интересно, но не более. У остальных девчонок было что-то другое, что-то такое, что привлекало нас несоизмеримо сильнее, чем ажурная галантерея.
Это "что-то" называлось ножки, груди, попки, животики, коленки, губки, щечки, бедра... Ну и заветное местечко внизу, между ног. Нет, никто из нас не использовал этого поэтичного слова "лоно". Мы его просто не знали.
Увы! Названий у "этого" было много, но ни одного приличного.
Итак, наш Вепрь ходил вдоль строя и упивался своею властью.
Потом он выгнал нас из класса и велел девчонкам зайти и построиться. Те вошли перепуганной стайкой, заглядывая нам в глаза, чтоб понять, что их ждет. "Хреново" - успел я шепнуть Женечке. Мы вышли - они вошли.
Потянулись томительные минуты ожидания.
Муфлон подошел к двери, прислушался, потом отошел, пожав плечами. Сквозь двери ничего не было слышно.
И вдруг дверь класса открылась и в коридор стремительно выскочила зареванная Зинка. Прижимая к глазам носовой платочек, она пробежала мимо нас в сторону женского туалета. Она плакала в голос.
Что-то екнуло в груди.
Ее-то за что? Она была почти ангелом и то, что Ваня прижал ее, было, пожалуй, впервые в ее жизни. Зачем же такая несправедливость? Уж лучше продолжал бы горланить на нас. На Коляна, на Муфлона, на Вовку, на меня.
Я посмотрел на Ваню. Мне показалось, что он вот-вот заплачет. Мы знали, что он по-настоящему влюблен в Зину. И вот, надо же!
Затем нас, пацанов, позвали в класс.
Мы вошли.
Девчонки стояли в шеренгу. Нам велели построиться напротив. У учительского стола, бледная, как тень, стояла наша классуха.
Затем началась экзекуция. Мы называли это "раздача слонов".
Вепрь объявил нам перечень мероприятий по борьбе с нашей похотью.
Во-первых, он рассадил всех иначе. Отныне пацаны сидели только с пацанами. А девчонки с девчонками. Хреново. Я сидел с Женечкой и переживал очень волнительными минуты, когда получалось так, что мое колено, мое бедро слегка прижималось к ее колену, к ее бедру. Что я! Другим, наверное, было еще более обидно. Например, Муфлону или Коляну. Ведь месяц назад мы чуть не подохли со смеху, когда на контрольной по алгебре раздался тихий, срывающийся шепот Ленки: "Коля, не надо, убери руку". Видимо, она хотела сказать это шепотом, но получилось так громко, что все услышали.
Итак, теперь мы сидели иначе. К примеру, я - с Муфлоном. А мне так не нравился его табачный запах. Это был кошмар!
Во-вторых, на переменах мы не имели права оставаться в классе. Только дежурный! Причем, один. Все остальные должны были прогуливаться либо по коридору, либо по школьному двору. И дернул меня черт съязвить: "Строем?" Директор подбежал ко мне. "Отличная идея!" - взвизгнул он. "Где военрук?" Тот примчался, с выпученными от испуга глазами. "До самого конца учебного года восьмой класс будет на большой перемене маршировать на спортплощадке!"
- Большая перемена предназначена не для этого, - нагло заявил я.
В классе повисла гробовая тишина.
Директор не спеша подошел ко мне м угрюмо вперился взглядом в мои глаза. Но я выдержал, я не отвел глаз. Он хмыкнул и пошел вдоль шеренги.
- Похоже, некоторые хотят, чтоб я им лично написал выпускную характеристику.
Это был его излюбленный конек. Характеристика! Да подавись ты ею! Но сегодня этого ему показалось мало. И он врезал. По первое число!
- Завтра придешь в школу с родителями, - сказал он негромко.
И хотя Вепрь ушел от меня уже далековато, было понятно, кому он это сказал.
Расправившись со мной, он продолжил перечень мероприятий по борьбе с развратом и похотью, охватившей весь наш класс.
Итак, в третьих. Это касалось девушек и их одежды. Нам, пацанам, осталось неизвестно, что они с классухой наговорили девчонкам. Просто директор сказал, что, в третьих, это то, о чем они договорились с девочками. И многозначительно посмотрел на классуху, та испуганно закивала.
А в конце (наш директор обожал эффектные финалы!) он и произнес:
"Я объявляю войну вашей похоти!"
Как позже выяснилось - мы вызов приняли.
Война - так война.
Я готов поклясться, что все последующие события произошли спонтанно и никакого предварительного умысла, а тем более сговора, у нас не было.
Конечно, мы сели так, как он велел. Пацаны с пацанами. Девки с девками. Чего уж там - учиться большинству из нас оставалось всего лишь месяц.
Но на переменах мы не маршировали. Мы просто не пришли на площадку. Хотя военрук пару раз там явно нас поджидал. Он был служака! Обошлось!
А я на следующий день пришел в школу без родителей. Вепрь, увидев меня на перемене, спросил: "Где родители?"
- Они заняты, - ответил я.
Я ему соврал. Я не стал говорить родителям про борьбу с похотью.
Вепрь проглотил мою дерзость.
И третий пункт его мероприятий, казалось, был выполнен. Девчонки приперлись в школу в длинных платьях ниже колен.
Словно монашки какие.
И где они их только взяли?
А вот дальше игра переместилась на другую половину поля.
Дело в том, что в нашей школе работала молоденькая техничка. Красивая, веселая девушка - она приглянулась нашему директору. Ей было всего семнадцать лет. У нее были такие буфера! Закачаешься!
И хотя нашему директору было уже за сорок, - жена, двое детей, высокие моральные устои - все это не помешало ему слегка увлечься.
Да так "слегка", что мы, школьники, об этом очень скоро узнали.
Однажды, это было уже где-то в середине мая, мы очень долго гоняли по школьному двору мяч. Мы даже не заметили, как стемнело. Муфлон объявил, что, все, он уходит и, поскольку мяч принадлежал ему, мы все стали собираться. Собственно, нас осталось лишь четверо. Колян, Муфлон, Лешка и я.
- Гляди! - испуганно прошептал Колян.
Я повернулся. Внутри школы кто-то был.
Хотя мы знали, что там никого быть не должно. Мы видели, как директор закрывал парадную дверь. Уходя, он внимательно осмотрел нас. Но внутри школы кто-то был. Причем этот кто-то находился в директорском кабинете.
Потому что сквозь занавеску просачивался слабый, неверный свет.
Но главное было не в том, что мы увидели свет. Мы увидели, что там кто-то движется. По окну промелькнула тень. Нам стало жутковато.
Первая мысль была - сообщить директору, что в школу забрался вор. Мы реализовали ее сразу, оперативно. Лешка был послан к директору домой. Потому что он лучше всех бегал на средние дистанции.
Лешка умотал.
А мы, спрятав мяч в кусты, осторожно подошли к окну директорского кабинета.
Да, теперь не было никакого сомнения - там кто-то был.
Мы снова отошли от окна.
Наш военный совет в Филях был коротким. Поскольку на окне была решетка, то совершенно очевидно, что вор пробрался в кабинет через дверь. Значит и уходить он будет не через окно. Зачем же нам здесь торчать? Правильно! Нужно попытаться перехватить его на выходе! И мы пошли проверить входные двери. Парадная была на замке. Собственно, это можно было и не проверять.
Мы видели, как директор ее запер.
А у черного входа нас ждал сюрприз.
Дверь была не заперта.
Мы посмотрели друг на друга. Входить было страшновато. Уже совсем стемнело. Ни у кого из нас не было фонарика. Курилка Муфлон, как на зло, был без спичек.
Но нужно было что-то делать.
И, оставив Муфлона у входа, мы с Коляном осторожно вошли внутрь.
За восемь лет учебы мы так хорошо познали внутреннюю планировку школы, что вполне могли бы перемещаться по зданию с завязанными глазами.
Но осознание того, что в школе кто-то есть, делало обстановку опасной. Мы двигались осторожно и медленно. К счастью, кабинет директора был совсем рядом с черным входом. Поэтому мы дошли до него совсем быстро.
Из-под двери пробивался тонкий лучик света.
Мы остановились.
Глаза привыкли к темноте. Мы могли видеть друг друга.
Послышался какой-то звук, и мы поняли, что там, за дверью, находится не один человек, а по меньшей мере двое. Они тихо перешептывались.
И вдруг послышался тихий женский смех.
И хриплый, страстный мужской голос.
Он произнес:
- Подними ноги повыше, девочка моя.
- Васенька, ты похотливый развратник, - услышали мы задыхающийся шепот.
Мы не сразу врубились, что "Васенька" - это наш директор.
Наш Вепрь.
То, что в это мгновение мы перестали дышать - это точно.
Но мне кажется, что и сердца наши при этом замерли.
Мы поняли, что происходит. Там, за дверью, наш борец с похотью обрабатывал нашу молоденькую техничку. Теперь все стало ясно. Они забрались в школу через черный ход. Расположились в его кабинете. Только почему-то забыли запереть дверь.
- На столе неудобно, - капризно хихикнула техничка.
- Девочка моя! - прохрипел наш Вепрь.
Я почувствовал, что Колян тянет меня за руку. Обернувшись, я увидел его перепуганное лицо. Наверное, у меня было такое же. Я понял, чего хочет Колян. Он хотел выйти на улицу. И правильно, иначе наш директор мог нас просто застукать. Нужно было бежать. И чем быстрее, тем лучше.
И, стараясь не выдать себя, мы стали осторожно пятиться назад.
Хоть бы не наткнуться на какое-нибудь ведро. Вдруг техничка прямо тут его где-то оставила?
Метр, два, три. Задом, задом. И вот мы в коридорчике. Уже легче. Здесь можно хапнуть воздуху. Теперь мы повернулись на сто восемьдесят.
А вот и дверь черного входа. Для нас это желанный выход.
Здравствуй, свобода!
- Ну! Что? - наивно спросил Муфлон.
- Тихо ты! - прохрипел Колян.
- Сматываемся! - добавил я.
Мы подбежали к месту, где Муфлон спрятал мяч.
- Что случилось? - не понимал Муфлон.
- Он там дрючит ее, - ответил Колян.
Муфлон ничего не стал уточнять. Было ясно, кто и кого дрючит.
И в этот момент мы услышали визг тормозов.
К черному входу подъехал легковой автомобиль.
Мы легко узнали его. Это был автомобиль нашего Вепря.
О боже! Мы совсем забыли, что послали Лешку домой к директору!
Из машины выскочила директорская женка и его старший сын. Они, видимо, решили, что нужно самим разобраться с вором. Поскольку муженька и папочки почему-то не оказалось дома.
Вдруг воры что-то украдут из кабинета?
Поэтому они и примчались.
Мы уже ничего не могли поделать.
Директорская женка и сыночек исчезли в проеме черного входа.
В коридоре вспыхнул свет.
Мы невольно пригнулись. Мы знали, что сейчас будет.
Беспощадная борьба против похоти.
Мы стали невольными свидетелями этой борьбы.

Подружка рассказывала

Общественное учреждение. Вечер, почти все уже ушли. Я медленно иду по коридору, хочу пи-пи, но сдерживаюсь. Постепенно внутри начинает нарастать напряжение, переходящее в возбуждение. Хочется в туалет и хочется кончить. Не спеша, захожу в туалет. Я одна, поправляю волосы, осматриваю помаду на губах, кручу цепочку на шее. Уже нестерпимо хочется освободиться от груза внутри. Захожу в кабинку, снимаю трусики, немного поднимаю юбку, почти готова ... и вот в туалет врывается парочка молодых людей, он и она. Они целуются, обнимаются, громко смеются - через неплотно прикрытую дверь кабинки мне все слышно. Через пару секунд, смех прекращается, тишина, вдруг вздох, еще один, потом нежный стон. Внутри меня кипит буря, я терплю, боюсь своей звонкой струей спугнуть их. Кружится голова, очень хочется увидеть происходящее действие в метре от себя. Слышен звук страстных поцелуев, беспорядочные шаги. Вдруг звук расстегивающейся молнии, заставляет мои соски набухнуть. Осторожно приоткрываю дверь. Напротив меня зеркало, слава богу. Он стоит, прислонившись к двери, она на коленях сосет его член. Мне видно лишь ее голову и часть его ноги, но этого достаточно для того, чтобы нестерпимое желание секса захватило меня. Она делает минет долго и старательно, видно, что ей это занятие нравится. С меня на пол падает капля. Чувствую, что еще пара минут, и я просто лопну от переполнения. Крепко сжимаю ноги, и тяжесть немного отступает. Снова слышу шаги и шелест одежды. Чуть больше открываю дверь, стараясь быть незамеченной. Она стоит, опираясь руками о стену, он сзади осторожно вводит член. Вскрик, долгий стон, хлопки совокупляющихся тел. Мне видно лишь ее раскинутые руки и его ритмично двигающуюся задницу. Его попа очень соблазнительна, крепкая, упругая. Мои ноги подкашиваются, и из меня начинает течь струйка. Я хватаю трусики и зажимаю их у себя между ног. Перевожу взгляд вниз и вижу, как по ним растекается пятно. Снизу появляются капли и предательски хотят упасть. Снова сильно сжимаю ноги, облизываю пересохшие губы и смотрю в зеркало. Его движения начинают учащаться, ее стон прерывается криками. Ее руки судорожно сжимаются и разжимаются, тело бьется из стороны в сторону, но он крепко держит свою самку в руках, насаживая ее все сильнее и глубже. Несколько мгновений и сдержанный крик оповещает об ее оргазме. Он продолжает наслаждаться ее телом, затем резко вынимает член, поворачивает в сторону и большая струя густой белой спермы ударяет о стену. Через секунду еще одна и еще. Он запрокидывает голову назад и глухо стонет. Она опускается вниз и берет его еще твердый член в рот. Несколько раз проводит язычком по головке и отпускает. Мое тело, словно клубок нервов, чувство реальности начинает покидать меня, я сейчас взорвусь. На секунду закрываю глаза и слышу стук закрывшейся двери. В этот момент я развожу ноги, и двойное чувство наслаждения и облегчения почти разрывают меня пополам. Из меня льется просто поток, а тело сотрясается в сумасшедшем оргазме. Я держусь за стенку кабинки, чтобы не упасть от избытка чувств. Немного придя в себя, встаю, снимаю юбку, открываю дверь кабинки и в одних насквозь мокрых трусиках подхожу к месту страстной любви. Вдыхаю аромат женских духов и приятный запах мужского тела. Нежно провожу пальцами там, где были ее ладони. На руке остаются капельки ее пота. Истома начинает охватывать меня снова. Опускаюсь вниз и вижу, как струйки густой спермы медленно стекают по стене. Захватываю пальчиком одну из них и подношу к губам. Мягкий солоноватый вкус. Возбуждение захлестывает меня. Набухший клитор трется о влажную ткань трусиков. Не в силах сдерживаться, засовываю руку себе в трусики, пара движений и второй оргазм наполняет мое тело. Он длится долго, кажется целую вечность... Медленно встаю, снимаю мокрое нижнее белье и бросаю его в корзину. Надеваю юбку, поправляю прическу, подкрашиваю губы. Последний взгляд вокруг и выхожу. Сегодняшний вечер - мой.

Все женщины делают это

"Все женщины делают это", или иначе: "Так поступают все женщины" - назывался замечательный фильм Тинто Брасса. Я назвал этот текст также, потому, что уверен, - это название уместно как никакое другое. Кроме того, если вы видели фильмы Тинто Брасса, то наверняка согласитесь, что наши с ним убеждения вполне совпадают. Итак, речь пойдет о:
Вместо предисловия
У большинства нормальных мужчин вид женщины, справляющей малую нужду, вызывает как минимум возбуждение. Не отрицайте - это так. Как вы поступите, если, проходя через двор, случайно увидите кусочек белого зада нестарой ещё женщины, считающей, что она надежно скрылась за помойным баком и услышите характерный струящийся звук, издаваемый напряженной поспешной струей? Изнасилуете? Вряд ли. Убежите, сломя голову, плюясь и ругаясь? Тоже мало вероятно. Вы, скорее всего, постараетесь, походя, увидеть максимум, а что не увидели - представить себе получше.
Наверняка, каждый из нас становился вольным или невольным свидетелем мочеиспускания женщин. Кто-то забудет об этом сразу, а кто-то возбудится и вечером оттрахает жену/подружку на пять баллов.
Действительно, есть в мочеиспускании женщины нечто очень личное, очень, я бы сказал, эротичное и возбуждающее. Лично для меня, впечатление многократно усиливается, когда этот акт не срежиссирован заранее, а происходит естественно, в нормальной жизненной ситуации. Это тот случай, когда вы становитесь случайным свидетелем этого удивительного таинства.
Я хочу поделиться несколькими реальными случаями из моей жизни. Ничто тут не выдумано.
Почему женщины писают из попы?
Женщины привлекали меня с раннего детства. При этом года в четыре меня крайне интересовали половые различия. Одним из наиболее существенных проявлений пола для меня в то время была манера разнополых людей ходить в туалет.
Я хорошо запомнил летний лагерь в детском саду - так называемая "дача". Шел 1972-й. Все воспитатели (все они были женщины) делились для нас на "добрых" и "злых". "Добрые" проявляли к нам хоть какие-то человеческие чувства, в то время как "злые" не считали нас за людей. Наверно, первый раз, когда я по настоящему заметил и оценил половые различия, случился именно тогда.
В лагере у нас были общие туалеты. Настолько общие, что даже перегородок там не было. По-видимому, воспитательницы каким-то образом отслеживали, чтобы не случалось массовых одновременных справлений нужды девочками и мальчиками. С другой стороны, вряд ли я тогда воспринимал сверстниц как женщин, и то, что они усаживались на унитаз всякий раз, когда посещали туалет, возможно, воспринималось мною как проявление девчоночьей глупости. В любом случае, до описываемого сейчас момента я не задумывался о существенных анатомических различиях между мужчинами и женщинами.
Итак, в этом самом туалете без перегородок, в тихий час, я сидел и банально в одиночестве какал. Неожиданно в туалет вошла воспитательница. Имени её я не помню, но определенно, это была "злая" воспитательница. Я подозреваю, что у воспитателей был свой отдельный туалет, так как подобный случай со мною более не повторился. Тем не менее, она, по-видимому, решила воспользоваться детским туалетом, - в тихий час, какая разница? Я вряд ли оценю сейчас её возраст. В четыре года это ещё не дано. Однако, вспоминая то, что я увидел, можно сказать, что она определенно не была старой. Вероятно, ей было чуть больше тридцати.
Как и полагается "злой" воспитательнице она окинула меня свирепым взглядом. Я весь сжался - ну думаю, попадет сейчас за то, что не сплю в тихий час. Похоже, что мое присутствие нисколько не смутило "злую" воспитательницу. В туалете было три унитаза. Я сидел на среднем. Унитазы были детские - маленькие. Воспитательница подошла к унитазу справа, развернулась к нему спиной и привычным движением задрала халат. "Сейчас она будет какать", подумал я. Воспитательница стянула трусы до колен и неловко присела над унитазом (как я уже сказал, унитаз был низеньким - детским). Я видел, как она смотрит между своих ног, чтобы не промазать мимо унитаза. На стульчак она не села, но присесть ей пришлось довольно глубоко. От её зада до кромки унитаза оставалось сантиметров двадцать. Наконец, правильное положение было выбрано.
В следующее мгновение, я увидел то, что перевернуло мои представления о мире и надолго привело меня в недоумение и заблуждение по поводу женской анатомии. Я внимательно смотрел на профиль "злой" воспитательницы. Я видел её белую ляжку и ещё более белые трусы, закатанные в трубочку на коленях. Вдруг неожиданно воздух был разорван свистящим звуком и из под воспитательницы вырвалась широкая струя мочи. Через мгновение к свисту добавилось громкое шипение: ш-ш-ш-ш-ш. Струя била под углом в сорок пять градусов в фаянс унитаза. Моча женщины была почти прозрачна, а поток был сплющенный - почти плоский и имел вертикальное сечение. Её струя была шириной не менее трех-четырех сантиметров и ещё расширялась к низу. Ширина потока менялась, он принимал разные довольно замысловатые формы, иногда напоминал косичку, а в какой-то момент даже раздвоился. При этом третьим направлением вертикально вниз прямо из под попы воспитательницы закапали одинокие капли мочи, отбившиеся от общей струи.
Я смотрел изо всех глаз. В голове одновременно возникли десятки вопросов один другого глупее: если воспитательница села какать, то почему она писает? Где её петушок? Некоторые вопросы отпали сами собой. Удивительную мощность, с которой извергалась струя мочи из женщины, я сразу же объяснил тем, что воспитательница явно не в духе - ведь это была "злая" воспитательница. Я стал внимательно рассматривать источник этого поразительного потока. В глаза бросился неопрятный, как мне показалось, кусок черного меха, который неестественно торчал между ног женщины. Он был выпячен вниз полуовалом. Отдельные волоски выбивались из общего куста. Именно из этого меха и вырывалась наружу струя.
В какой то момент из этих зарослей показался небольшой красно-розовый кусочек кожи. Он казался тоненьким и беззащитным как лепесток. Его цвет резко контрастировал с белой, не загорелой ляжкой женщины, создавая впечатление раны между ног "злой" воспитательницы. По-видимому, широкий поток жидкости, изливающейся в унитаз, задевал этот странный кусочек, потому что он постоянно еле заметно вибрировал. Он так и не убрался до конца мочеиспускания (Вспоминая теперь эту сцену, я думаю, что это была видна ближайшая ко мне, т.е. левая малая половая губа воспитательницы. Я знаком с женщиной, у которой малые половые губы здорово торчат наружу из под больших. Когда она писает, передние края её малых половых губок свободно полощатся в струе мочи).
В любом случае, на петушок этот кусочек кожи мало походил. Значит у "злой" воспитательницы петушка вообще нет. Догадаться, что у женщины помимо анального отверстия есть ещё и специальное, для того, чтобы писать, было выше моих сил на тот момент. Именно тогда я сделал предположение о том, что женщины писают из попы.
В это время струя "злой" воспитательницы начала ослабевать. Моча уже некоторое время свободно, почти без напора текла вертикально вниз нешироким ручьем. Удивительные, разрывающие воздух свист и шипение, прекратились и, издаваемый ей теперь звук, напоминал струю воды, вытекающую из наполовину открытого крана.
Похоже, она заканчивала писать. В этот момент она, наконец, заметила моё существование и, главное, мой интерес к тому, что она делает. "Тебе что, делать нечего?" - был задан прямой вопрос, - "а ну-ка давай отсюда". Я кое-как подтерся и пулей выскочил из туалета.

Сразу после этого случая я долго размышлял о том, как же на самом деле устроены женщины. Этот вопрос не давал мне покоя. Мне даже снились сны, ночные кошмары, в которых "злые" воспитательницы писали из попы, а у "добрых" были аккуратные петушки.
Я пытался тут же получить ответ на мучившие меня вопросы у того, кто мог хоть как-то прояснить ситуацию. Этим кем-то были сверстницы - девчонки. Я смутно представлял, что девочки гораздо ближе к женщинам, чем мальчики. Кроме того, девочки охотно показывали нам свои половые органы, чем большинство парней и пользовались время от времени. Считалось особым шиком дотронуться до щелки пальцем. К этому моменту у меня уже пропал чисто спортивный интерес, к разглядыванию девичьих писек (мы их называли "кошельки" - так как по форме они тогда здорово напоминали маленькие попки или кошелечки).
На этом этапе меня мучили практические вопросы, и я их задавал девчонкам. Вид девичьих писек нагонял на меня тоску. Я вспоминал могучий черный мех между ног "злой" воспитательницы. Кошелёк сверстницы даже отдаленно не походил на это. На прямой вопрос, откуда ты писаешь, большинство девчонок отвечало: "из письки". Но никакой письки, в моем понимании, у них не было. Я даже несколько раз просил одну девицу писать при мне, что она охотно и делала. Однако, ничего приметного, кроме жалкой струйки между её ног, я не увидел и сделал окончательный вывод, о том, что женщины писают из попы.
Я помню, что жил с этим убеждением довольно долго. Гораздо раньше этого я узнал о наличии у женщин влагалища. При этом я искренне решил, что женщина писает из влагалища.
Вероятно, документальное описание источника мочи у женщин я получил только учась в школе. Мать моего приятеля была медсестрой. У них дома, мы с приятелем втихаря рассматривали медицинские книги с очень подробными картинками и разрезами. Здесь я и узнал о том, что имеется третье отверстие - уретра, из которой и писает каждая уважающая себя женщина.
Пляжный туалет
Тем не менее, интерес, испытанный мною тогда в детском саду, подсознательно привел меня к убеждению, что женское мочеиспускание является сугубо половым актом. Он не мог не вызывать возбуждение и интерес. В те мои ранние годы я очень интересовался этим процессом. В памяти запечатлелся такой эпизод.
Мне было пять лет. Мы с матерью отдыхали на Юге, в Сочах. На пляже были большие очереди в общественный туалет. Кроме того, оставить ребенка одного на пляже считалось не безопасно. Поэтому мать брала меня с собой в женский туалет. Я не очень страдал от этого.
Помню как-то в очередной раз мы зашли в женский туалет. Мать дождалась своей очереди в кабинку и приказала мне "стоять и никуда не ходить". В этом туалете было около шести кабинок, разделенных невысокими стенками. Вместо унитазов здесь были аккуратные отверстия в полу, по обеим сторонам которых располагались невысокие приступочки для ног. В таких туалетах женщины вынуждены глубоко присаживаться на корточки. Дверей в этих кабинках не было. В туалете было шумно. Женщины спешили. За внешними дверями туалета привычно толпилась очередь.
Я оказался напротив кабинки, в которую зашла молодая женщина. Как я уже говорил, я не мог в то время даже примерно определить возраст. Вспоминая сейчас, по всей видимости, ей было лет 25. Она была очень высокой, стройной и загорелой, одетой в светлое легкое платье. Помню, я про себя оценивал таких женщин как "красивых". У неё была пляжная холщовая сумка, которую она зацепила кое-как за торчащий из задней стены гвоздь. Меня отделяло от женщины около двух- двух с половиной метров. Ростом я был ей ниже пояса.
Она деловито развернулась ко мне лицом, встала на приступочки по краям отверстия в полу и начала задирать платье вверх. Быстро добравшись до плавок, она зацепила резинку двумя пальцами и начала спускать трусы вниз, одновременно придерживая локтями края платья и присаживаясь над отверстием.

Заняв конечное положение, она быстро оглянулась назад и по сторонам, одновременно подбирая края платья, опустившиеся опасно низко к очку в полу. По окончании этой операции, прямо перед собой, я видел молодую красивую женщину, присевшую раскорякой над дыркой. Вокруг её талии было скомкано платье. Неестественно растянутые, спущенные до колен зеленые трусы, надежно прикрывавшие от моих глаз волосы между её ног.
Женщина замерла на пару секунд, сосредоточилась. Её лицо в этот момент не выражало никаких эмоций. Я затаил дыхание. Как и ожидалось, из-под трусов потек ручеёк. Женщина начала писать. Ручеёк был совсем не сильный, при этом вытекал он как-то в сторону, нацеливаясь в самую кромку отверстия в полу.
С самых первых капель женщина внимательно следила за тем, что происходит у неё между ног. Неправильное направление струи не осталось незамеченным. Женщина задвигала телом над отверстием, в результате чего струя приняла почти вертикальное направление и оказалась направлена почти в центр очка в полу.
Сразу после этого, моя жертва, похоже, расслабла какие-то свои женские мышцы, и в отверстие устремился не широкий, но сильный и прямой как струна поток мочи. В какой-то момент у меня создалось впечатление, что женщина сидит верхом на слегка желтоватой сосульке.
Женщина ещё несколько раз меняла свое положение, отслеживая направление струи. Как только поток усилился, струя стала предательски смещаться вперед, и женщине пришлось привстать и слегка наклонить тело вперед, чтобы не сделать лужу на полу.
Кстати сказать, весь пол в кабинках этого туалета был залит женской мочой. Большинство женщин проходили в кабинки на цыпочках. На неровном бетонном полу там и тут стояли лужи разной глубины. Всё это хозяйство регулярно засыпали хлоркой для дезинфекции. Так что, почувствовать неповторимое амбре, которым обладает женская моча, здесь было невозможно. Да и при таком количестве мочи, амбре вполне могло превратиться в обыкновенную вонь.
Как я уже говорил, в туалете было довольно шумно. Одновременно, в отверстия в полу извергались от четырех до шести женских струй. Никто не стеснялся здесь своего напора. Казалось наоборот, женщины соревнуются, стремясь в кратчайшее время вытолкнуть накопившуюся в их мочевых пузырях урину. При этом создавалось много шуму, пенного характерного женского свита и брызг. Очевидно, именно из-за поспешности так много мочи попадало на пол. Время от времени было слышно, как кто-то в соседних кабинках рвал газету и спешно подтирался.
Я наблюдал за "своей подопечной" не дыша. Она уже почти закончила и не заботилась о том, куда упадут последние капли. Как и многие женщины, которые долго терпели перед тем как попасть в туалет, она прерывисто выталкивала из себя последние струи, сокращая мышцы вокруг уретры и ануса.
Тут она подняла голову, и наши глаза встретились. То, что в туалете находится маленький мальчик, её вряд ли удивило. Но тот интерес, с которым я наблюдал за тем, что она делает, не остался незамеченным. Женщина с досадой, как мне показалось, отвела от меня глаза, левой рукой нервно схватилась за передний край трусов, правой же она прижала скомканное платье к спине и пару раз энергично присела, чтобы избавиться от последних капель. У неё не было бумаги, чтобы подтереться. Капель я не увидел, но мельком заметил черные волосы между ног. Они были менее густые, чем у "злой" воспитательницы и с этого ракурса обладали почти правильной треугольной формой. Очевидно, отдыхая на Юге, она подравнивала волосы на лобке.
После того, как относительная чистота между ног была достигнута, женщина поспешно привстала, сильно наклонив вперед тело, так, что я увидел её грудь, закрытую глубоким купальником. Трусы в одно мгновение были водворены на место. После этого она выпрямилась и опустила, а затем аккуратно одернула платье. Мне запомнился последний неприветливый взгляд, которым она одарила меня, выходя из кабинки. Он отчетливо говорил о том, что она правильно меня поняла. Несмотря на свои пять лет, я нарушил таинство священного ритуала женского мочеиспускания. С этого момента я отчетливо понял, почему общественные туалеты разделяются на женский и мужской.
Спортивные сборы
Шли годы. Очевидно, были и другие менее запомнившиеся мне свидетельства проявления женской индивидуальности. Через пару лет меня перестали пускать в женский туалет, а чувства раннего детства подзабылись и притупились.
Следующее воспоминание относится уже к более старшему возрасту. Я учился в седьмом классе и занимался спортом - греблей. Во время весенних каникул все гребцы выезжали на сборы в Голую Пристань - небольшой островной поселок недалеко от Херсона. На этой самой Голой Пристани мы жили в домах местных жителей, у которых наша спортивная база снимала площадь. Как правило, мы жили по двое-трое, плюс, конечно, хозяева.
В единственном большом доме поселились девчонки - гребчихи со своей тренершей - Барковой. Их там жило человек восемь.
Подъем был в семь часов утра, и сразу после отправления естественных потребностей, мы обязаны были топать к дому Барковой на построение перед первой утренней тренировкой. Как правило, никто не опаздывал - все собирались вместе довольно ровно.
Именно на это время пришелся весенний перевод часов. Шел 82-й год - этот перевод часов осуществлялся чуть ли не в первый раз и наши тренеры, разумеется, напутали со временем - перевод часов был делом новым. В результате, нашего тренера и ещё пару-тройку ребят в других домах разбудили хозяева. Многие же, в том числе и девицы, позорно проспали.
Было туманное утро ранней весны. Прохладно. На полянке, на которой обычно собирались на утреннюю поверку, топтались несколько человек. Люди постепенно подтягивались. Время безнадежно приближалось к середине тренировки.
Надо сказать, что упомянутая мною полянка общего сбора располагалась как раз за огородом большого дома, в котором жили гребчихи. Дальний угол огорода этого дома, который упирался в нашу полянку, венчал деревенский туалет типа "сортир". Именно в нем наша женская половина справляла малую и большую нужду.
За пять минут до этого наш тренер побежал в большой дом и разбудил Баркову, а та, в свою очередь, разбудила своих подопечных. Эти девицы были старше меня кто на два, а кто и на три года. Таким образом, они учились в девятых- десятых классах. Вообще, на этих сборах я был самым младшим.

Мы с Лехманом - моим напарником стояли, облокотившись на забор, и тихо досыпали ранний подъем. Вплотную к забору, спиной к нам в этом месте располагался упомянутый сортир.
В это время женская часть сборов начала появляться на улице. Тогда мы все одевались одинаково, вернее, нас всех одевала спортивная база. Стандартный темно-синий спортивный костюм и двухцветная болоньевая куртка - предмет гордости всех разрядников.
На крыльце большого дома появилась стайка девиц. От них отделилась одна и направилась по тропинке мимо грядок в туалет. Конечно! Они же только что проснулись и не выйдут на построение не отлив. Причем каждая. Мы с Лехманом тихо оживились.
Реальность превзошла все ожидания. Первая девица почесываясь подошла к туалету. Звукоизоляция у этой деревянной коробки была никакая. Всё было построено в одну доску.
Гребчиха заперла дверь изнутри на крючок. Потом раздался громкий шелест задираемой вверх болоньевой штормовки и менее отчетливый шорох спускаемых вниз спортивных штанов и трусов. Далее последовали несколько мгновений тишины, которая в один момент была разорвана форсированным шумом утренней девичьей струи. Под туалетом располагалась выгребная яма. Выкопано было метра на полтора. До уровня дерьма от очка в туалете было не менее метра. По звуку, раздававшемуся из туалета, создавалось впечатление крупного фонтана, который включили в полуметре от нас. Шум складывался из двух отчетливых частей: свист и шипение, которое раздавалось непосредственно за дверью туалета - так звучал мощный поток мочи, вырываясь из уретры спортсменки. Второй источник шума находился на метр ниже того уровня, на котором располагалась задница девчонки. В этом месте утренний фонтан достигал уровня дерьма, пенясь и разбиваясь на сотни брызг.
Впечатление было поистине захватывающее. Мы с Лехманом просто онемели. Ни у него, ни у меня не было сил даже обсудить происходящее.
В это время ручей в туалете начал ослабевать и, постепенно, сошел на нет. Ещё покапав пару секунд, девица на мгновение затихла, вероятно, для того, чтобы удостовериться в том, что она отдала сортиру всё содержимое своего мочевого пузыря.
После этого шорохи водворяемой на место одежды повторились в обратной последовательности. Сначала еле слышно прошелестели трусики и спортивные штаны, затем с громким шорохом на место была возвращена штормовка. Щелчок крючка на двери нужника, и девица с чувством утреннего удовлетворения покидает маленький деревянный домик.
В это время к туалету уже подходила следующая спортсменка. Все предварительные звуки повторились в поразительно похожей последовательности.
Сначала в туалете было сделано несколько шагов - девица развернулась спиной к очку, а, следовательно, и к нам, потом шорох верхней и нижней одежды, короткое прицеливание и собирание с мыслями, и новый мощный ручей. Таким образом, мы стали свидетелями пяти или шести утренних женских моционов.
Девицы, похоже, спросонья не очень соображали, что их могут слышать стоящие рядом коллеги противоположного пола и мочились на свой обычный манер, то есть в полную силу, ничем не сдерживаемой струей - кому как позволяла ширина их женских пипок.
Звуки от раза к разу варьировались. Двух одинаковых не было. Все-таки женское мочеиспускание очень индивидуальный процесс. Кто-то писал, издавая уретрой хорошо различимый характерный женский свист, у кого-то моча текла широкой свободной струей, кто-то мочился таким потоком, что напоминал пожарный насос или лошадь. Единственное, что объединяло каждое посещение туалета, был неизменно мощный напор и большая продолжительность мочеиспускания (каждая мочилась не менее пол-минуты - сорока секунд).

Все это действо продолжало около пятнадцати минут. К этому времени к нам уже подошли старшие ребята и присоединились к нашему развлечению. Они послушали недолго и, заметив, что к туалету направляется сама Баркова - женский тренер, как бы шутя, отогнали нас от туалета.
Одноклассницы
Я учился в десятом, последнем в школе тех лет, классе. Во время зимних каникул мы поехали с классом в Прибалтику. Все переезды осуществлялись на автобусе. Расстояния при этом покрывались значительные. После каждого длительного перегона во время остановок мы спешили воспользоваться ближайшим туалетом.
Во время одной из остановок мы оказались на крохотной площади маленького населенного пункта. Это было транзитное место, что-то вроде автобусного вокзала. В углу площади располагался туалет на три очка - два в женской и одно в мужской части.
Я не очень хотел в туалет и поэтому забежал в ближайший магазинчик - в то время в Прибалтике продавалась масса вещей, которых в Ленинграде было не купить. Выйдя из магазина, я, все-таки решил зайти в туалет - предстоял не близкий путь.
У женской двери ещё толпилось несколько женщин и, среди них, мои одноклассницы. В кабинке с буквой "М" было свободно. Я зашел в туалет без всякой задней мысли.
Конструкция туалета была такова, что все три очка в полу располагались в один ряд на одинаково расстоянии. При этом женская и мужская часть туалета были разделены тоненькой фанерной перегородкой. Перегородка была густо расписана нецензурщиной. В полуметре от пола перегородка была аккуратно проковыряна, по всей видимости, ножом. Отверстий было несколько, каждое в большой палец в диаметре.
В туалете было тихо. За тонкой перегородкой, находились две взрослые женщины. Обе они уже пописали. Одна из них, закончив процесс немного раньше, ждала другую, которая, в это время тщательно упаковывалась в зимнюю одежду. Женщины негромко разговаривали.
В это время я уже собирался уйти из туалета. Однако, женщины за стенкой тоже, наконец, направились на выход. За перегородкой произошла быстрая смена караула. В женское отделение ввалились шумной парой мои одноклассницы.
Я учился с ними вместе два года, и мы платонически дружили. Они же были ближайшими подругами. В то время я был безответно влюблен в одну из них. Как это бывает в шестнадцать лет, я её боготворил. Она представлялась мне божеством, лишенным плотских слабостей и позывов. Я допускал, что время от времени она посещает туалет, но гнал от себя мысли об этом. Подобные фантазии могли омрачить её божественный образ, а я этого не хотел. В этот раз, я почему-то решил задержаться в туалете. Возможно, потому, что был в кабинке один, и, уже сделав свои дела, мог сохранять полную тишину.
Короче, я решил послушать, что будет происходить за перегородкой. Девицы были подстать одна другой - обе рослые, стройные, симпатичные. Они оживленно о чем-то беседовали. Говорили громко. Разговор иногда прерывался дружным хохотом. Одновременно они обе копошились в своей одежде - обе были одеты в шубы. За перегородкой слышался негромкий топот их зимних сапог - одноклассницы занимали боевое положение.
Неожиданно, в их оживленную беседу вплелся громкий шум, как будто-то кто-то открыл водяной кран на полную мощность. Я не сразу понял, что происходит, но через мгновение до меня доперло, что одна из моих соседок уже заголила заветное отверстие и приступила к долгожданному акту справления малой нужды.
Одновременно, я по достоинству оценил конструкцию этого деревенского туалета. Дело в том, что мужское и женское отделения имели общий резервуар с экскрементами. Если визуально мы были разделены, то акустически, мы как бы находились в одном помещении и я слышал ровно то же, что и невольные участницы этого происшествия. Более того, так как отверстия в полу находились всего лишь в полуметре друг от друга, я отчетливо видел следы струи на поверхности содержимого резервуара.
С первых же секунд по поверхности жидкости, которая виднелась в моей части туалета, пошла заметная рябь. Кроме того, слева, со стороны перегородки вылетали сотни мелких брызг. Казалось кто-то балуясь стреляет из водяного пистолета. Кроме того, в туалете было холодно, и я увидел легкий парок, который поднимался от горячей женской мочи.
Я остолбенел, сердце бухало в груди. Я пытался представить себе, как же надо хотеть в туалет, чтобы извергать из себя такой поток. Тогда я ещё не воспринимал себя, а также своих сверстников и сверстниц взрослыми. Мы были подростками, а, следовательно, должны были отличаться от взрослых людей. В памяти неожиданно всплыли ассоциации далекого детства, я вспомнил "злую" воспитательницу и женщину в пляжном туалете.
Ошеломляющий фонтан за тонкой перегородкой, автором которого была моя одноклассница, по мощи был сравним только с тем, что продемонстрировали уже упомянутые ранее достойные женщины из моего детства. Но те женщины были взрослыми, и так остались в моей памяти представителями непостижимого на тот момент мира взрослых людей, в котором высокие, чистые, изящные, самостоятельные и надменные женщины присев на корточки, неожиданно могут исторгнуть из себя лошадиную струю полупрозрачной пенящейся мочи, сопровождая это действо ошеломляющим свистом и шипением своих мочеточников. В голове крутилась мысль о том, что, мой идеал, моя любовь, не может так вульгарно по-коровьи ссать. Значит, это мочится её подружка.
Через десять секунд все сомнения на этот счет были развеяны напрочь. К первому потоку присоединился второй. По мощи он ни в чем не уступал. Главным отличием был пронзительный свист, и примешивающееся к нему шипение, которым сопровождалось это мочеиспускание. По поверхности мочи, видимой в очке, пошли уже настоящие волны.
Оживленный разговор, который вели подруги, при этом не прерывался ни на секунду. Я хорошо слышал слова произносимые одноклассницами, но практически не понимал их смысла. Единственное, что я понимал из их разговора, это то, что их болтовня совершенно не касалась того, что они в данный момент делали. То есть титанический поток, непрерывно и беззастенчиво исторгавшихся из их девственных писек, был для них чем-то обыденным, само собой разумеющимся, повторяющимся не первый раз. Они были давними подругами и совсем не стеснялись друг друга и производимого каждой шума:У меня создавалось впечатление, что в соседней кабинке не два, а четыре человека, причем двое - мои одноклассницы, которые громко и беспечно болтают о своих девчоночьих пустяках, а двое других - взрослые женщины, сосредоточенно опорожняющие свои до боли переполненные после черырехчасового путешествия мочевые пузыри.
Между тем, девичьи струи начали ослабевать. Облегчение явно было близко.
Запомнилось то, как они заканчивали мочиться. Наступил финальный момент, когда собственного напора урины было уже недостаточно, а их истерпевшиеся мочевые пузыри были ещё не в состоянии равномерно излить остатки собственного содержимого. В этот момент девицы начали активно использовать мышцы, которыми изобилует их промежность, старательно выбрызгивая последние миллилитры мочи в равнодушные отверстия в полу.
Происходило это практически одновременно. Короткие, звучные всплески раздавались попеременно, то совсем близко, то, чуть подальше от меня.
Таким образом, я убедился, что идеальных женщин в природе не существует. Даже самая любимая и боготворимая женщина, при условии, что она обладает мочевым пузырем нормального размера, может, в силу обстоятельств, дотерпеть до такого состояния, что ей придется не ссикать или писать, и даже не мочится, а мощно по-коровье ссать, чтобы достигнуть чувства недолгого, но истинного блаженства.
Вагон
Примечательный случай из этой серии произошел со мною в самом начале девяностых. К этому времени я уже учился на последнем курсе института и был женат. Юношеская гиперсексуальность, если ещё и не прошла к тому времени, то я успешно усмирял её в постели с женой. Наша дача располагалась в Новгородской области, в ночи езды на поезде от Санкт-Петербурга.
В этот раз я ехал на дачу один. С билетами была непруха, и мне досталось место на верхней полке у туалета. Вагон был плацкартным. Поезд отправлялся поздним вечером и прибывал на место около восьми утра следующего дня. Примерно в пять часов утра состав подцепляли к другому локомотиву. В результате, наши вагоны стояли без движения полтора часа, ожидая "подкидыша" (так назывался этот локомотив).
Под утро, всякий раз повторялось одно и то же. Перецепка локомотива производила столько шума и грохота, что практически вся более или менее трезвая часть плацкарта просыпалась. Напомню, что время было это около пяти утра.
В этот раз я лежал на верхней полке у стенки вагона, которая граничила с туалетом. После отцепки локомотива наступила тишина, лишь кое-где было слышно сопение дремлющих людей. Было уже светло. Люди, разбуженные железнодорожным шумом, пытались уснуть по-новой. Но до этого многие направились в туалет, чтобы спать спокойнее.
Как оказалось, стенка туалета, рядом с которой я лежал обладала неплохой шумоизоляцией. Люди пошли в туалет нескончаемой вереницей - туалет в другом конце вагоне не работал. Я не мог уснуть и, от нечего делать, начал прислушиваться к шуму за стенкой.
Игра повторялась раз за разом по одному сценарию. Сквозь прикрытые веки я следил за тем, кто проходил в туалет. Естественно, меня интересовали только молодые женщины. Однако игра складывалась не в мою пользу. То ли звукоизоляция стенки была выполнена на пятерку, то ли женщины стеснялись полной тишины, наступившей в вагоне, и сдерживали свое естество.
Я "прослушал" уже пять или шесть достойных девиц и был на грани уныния. Одно и то же повторялось раз за разом. Каждая женщина несла в руках полотенце и нехитрые приспособления для мытья: мыло и, иногда, зубную щетку. Очередная "прослушиваемая" подходила к двери, ведшей из вагона в предтамбурное помещение с туалетом. Открывала эту дверь, закрывала её за собой. Потом открывалась дверь туалета, закрывалась с шумом, отчетливо слышался щелчок запираемого замка. Следующим стандартным звуком, как правило был негромкий стук, укладываемых на полочку мытвенных принадлежностей. Полотенце цеплялось на шаткий крючок. После этого в туалете наступала относительная тишина.

Вне сомнения, женщинам требовалось некоторое время, чтобы развернуться спиной к унитазу, приспустить брюки или тренировочные или задрать вверх платье, после чего, привычным движением спустить на бедра слегка пахнущие мочой, надетые ещё вчера, до посадки на поезд, трусы, присесть, заняв удобное и безопасное положение, и только после этого дать волю струе облегчения.
Женщины были вынуждены вести себя в туалете очень осторожно, так как там было довольно грязно. Может быть неудобная поза, а может, как я уже говорил, смутная боязнь быть услышанными заставляла женщин отпускать мочу почти беззвучно.
Два или три раза я слышал неосторожные всплески, которые в тот же миг прерывались, превращаясь в боязливое капание или исчезая совсем. После того, как очередная женщина заканчивала мочиться, на короткое место водворялась полная тишина - женщина возвращала на место одежду. Затем слышался шаг или два, раздавался шум сливаемой воды, и начинались поспешные дергания умывальника. После чего "партизанка" покидала своё утреннее убежище. Я совсем сник.
Следующей на очереди была невзрачная девчонка, на вид 18-и, 19-и лет. Она была одета в серый шерстяной свитер и синие тренировочные брюки. Негустые, короткие волосы мышиного цвета, кое-как, спросонья были убраны с лица. Она была невысокая со слабо очерченной грудью и почти мальчишескими формами тела. Одним словом я бы охарактеризовал её как довольно невзрачную герлу.
Я заметил, что у неё не было ни мыла, ни полотенца. С большой вероятностью, она шла с единственной целью - быстренько справить нужду и продолжить сон. Не успела она войти в туалет как я начал терять к ней интерес. Выглядела она, прямо скажу, не возбуждающе.
Я машинально прислушивался к тому, что происходило за стенкой. Поспешно захлопнув за собой дверь, девица уверенно щелкнула замком. Были отчетливо слышны пара шагов, которые она сделала по направлению к унитазу. Последующего времени ей, вероятно, едва хватило, чтобы стянуть трусы за компанию с трениками и присесть. Через мгновение тишина в нашей части вагона была нарушена внезапным и отчетливо различимым шумом, доносившимся из туалета.
Начало её мочеиспускания было похоже на взрыв. Казалось, девица накопила пол-литра мочи в преддверье влагалища, и ей достаточно было присесть, слегка раздвинув ноги, чтобы скопившаяся в ней, горячая урина широким потоком хлынула наружу.
Учитывая звукоизоляцию разделительной стенки, которая не позволяла прорываться наружу случайным звукам, можно себе представить, каков был уровень шума внутри туалетной кабинки, и какой невероятной силы струя била в металлический унитаз вагонного туалета.
Я долго пытался подобрать эпитет к тому, что услышал, но подходит только один: её мочеиспускание было ЯРОСТНЫМ. Создавалось впечатление, будто рядом прорвало водопроводную трубу.
На удивление были слышны практически все составляющие полноценного женского мочеиспускания. Её пипка по-женски эротично свистела и, одновременно издавала целый букет шипящих звуков. Мощная струя безапелляционно била в металлическое дно унитаза, который звонко откликался на безудержный напор девицы.
Постепенно, к общему букету звуков добавился ещё один, булькающий звук с постепенно снижающейся тональностью. Было понятно, что, несмотря на неполную герметичность унитаза, свежая моча скапливается в узкой спускной горловине, а девкин фонтан бьет прямо в этот спонтанно образовавшийся резервуар.
Я думаю, что девица эта с вечера довольно неплохо накачалась пивом. Проснувшись с утра, она ощутила настоятельный позыв избавиться от излишка жидкости, скопившегося в её мочевом пузыре. Именно поэтому у неё не было ни полотенца, ни мыла - не того было.
В это время за стенкой невзрачная девица брала заключительные аккорды. Слышимая часть программы, похоже, подходила к концу. Напор спал, первое, самое сильное желание писать было удовлетворено. Но это уже было и неважно. Через двадцать секунд девица уверенно нажала на педаль слива, и ещё горячая девичья моча была исторгнута из унитаза на рельсы.
Победив нужду, девица даже не ополоснула руки. Определенно, она даже не подтерлась, да и к чему это? Её моча, я думаю, мало отличалась по составу от недавно выпитого пива. А ведь пиво, та же вода!
Кстати, я удовлетворением заметил, что был не единственным человеком в нашем купе, который проявил интерес к происходящему за стенкой. Напротив, на нижней полке сидела старуха. Она уже давно не спала и тупо смотрела в окно. В самый разгар вакханалии звуков, которая разворачивалась в метре от нас, она процедила сквозь зубы: "Во бесстыжая-то!".
И я был с ней полностью согласен!

Открытие

В шикарной квартире босса все вели себя более раскованно, уже не чувствовался "рейтинг" отдельных персон, все были на ты. Пили довольно много и я заметил, что Ирка уже хороша. Мужики наперебой приглашали женщин и не стесняясь лапали их, причем преимущественно чужих. Поскольку все в целом, оставалось в рамках дозволенного и соответственно выпитому я вынужден был с этим мириться, а для того, чтобы угомонить вызревающую ревность, использовал тот же прием, не давал покоя своим рукам. Через некоторое время, часть компании ушла, что называется, в "аут". Я еще не плохо держал удар, но уже был достаточно пьян. Пора было уходить, но шеф все не выпускал Ирку из своих рук, то и дело, приглашая ее на танцы. Он был уже "никакой" и вел себя, через чур нахально, его ладони уже в открытую наглаживали задницу моей жены, а коленом он норовил раздвинуть ее ножки. Каким то чудом Ирке еще удавалось ускользать от его раскрасневшейся физиономии. Но в какой-то момент он крепко прижал Ирку к себе и его губы накрыли ее накрашенный ротик грубым поцелуем. Я, наблюдавший за всем происходящим сидя на диване, мгновенно вскочил, но тут же остановился остолбеневший и, буквально парализованный. Не ожидавшая такого поворота, Ирка также оцепенела, потом обмякла, и спустя еще мгновенье оттолкнула своего босса. Увидев меня, Иркин шеф сконфуженно улыбнулся и притворившись более пьяным, чем был на самом деле, что-то пробормотал и ушел спать. Я обнял Ирку и мы собрались уходить, но жена шефа извинившись за своего мужа, потребовала от нас остаться в знак того, что мы не держим обиды на ее мужа. Это было абсолютно лишним, но не хотелось портить отношения с руководством фирмы и мы остались.
............ В маленькой комнате для гостей мы стояли лицом к лицу. В свете ночника, в незнакомой обстановке я горячо желал свою Ирку, прямо сейчас, тут же, не дожидаясь пока стихнут шаги за дверью и угомоняться все остальные. Обняв ее за талию, языком я принялся нежно ласкать ее ушко нашептывая незамысловатые комплименты. Не отстраняясь, Ирка медленно повернулась ко мне спиной, так, что ее упругая попка, затянутая в узкую шелковую юбку прошлась и уперлась в заметный бугорок в моих штанах. Продолжая подставлять свою шейку моим поцелуям, она уперлась руками на комод и не двусмысленно выпятив навстречу мне свою задницу, чуть раздвинула ножки. Ни с чем не сравнимый шелест издаваемый тонким нейлоном ее колготок наполнил тишину и взорвал во мне "динамит". Спускаясь по ее роскошным бедрам мои руки добрались до края юбки и нетерпеливо лаская ножки потянули подол наверх. Ни столько помогая мне, сколько желая почувствовать мой возбужденный член она едва заметно покрутила задницей. Тонкая полоска шелковых трусиков просвечивала через колготки и маленьким треугольником уходила наверх. Рукой я уверенно провел по внутренней поверхности бедра и остановился почувствовав жар Иркиной писочки. Ее дыхание стало чаще и отчетливее. Сквозь тонкий шелк трусиков и колготок я осторожно провел кончиками пальцев по набухшим и мокрым губкам.
Не останавливая свои пальцы, другой рукой я судорожно стаскивал с себя брюки. Желая растянуть прелюдию Ирка решила навязать мне свою игру. Чуть повернув очаровательную головку, голосом невинной арфистки она прошептала... "Молодой человек, Вы...а-а-ах, Вы сошли с ума,...ммм..мм.м..аааа.аах..а....". Зная каким магическим действием обладает ее голос она точно попала в цель. Грубо схватив ее за шею, продолжая прижимать к комоду я развернул ее в пол оборота и жадно поцеловал ее губки. О-о! Этот ротик умел многое. Поочередно лаская то мой язык, то мои губы, меняя то ритм, то амплитуду она начала трахаться ротиком. Ее соки сквозь тонкие преграды нейлона намочили мои пальцы и заполнили комнату едва уловимым запахом любви и похоти. Ирка обожает заниматься этим под бурное сопровождение комплиментов, переходящих в откровенную похабщину, дозволенная грубость и пошлость в моих речах доставляет ей дополнительные ощущения. Я принялся нашептывать ей всякую чепуху, постепенно переходя на хрип.

Быстро высвободив перенапряженный член я приставил его к Иркиной пещерке так, что головка показалась у нее спереди между ног. Почувствовав его жар она начала массировать его левой рукой, правой продолжая опираться о комод.
- "Малыш, ты великолепна!.. хмммм.мм.ммммм.... У тебя самая раскошная задница в мире!...........ммммм.!" - то хрипел, то мычал я тиская ее груди.
- "Ооооо...Ааа....ааааа...Ты находишь!.....даа.а.аааа. Ты думаешь так только сейчас" - она продолжала массировать моего дружка одновременно ерзая на нем вверхом.
Прикосновения тончайшего нейлона дико возбуждали меня. Мои руки переместились на ее бедра и прошлись по всей длине ее великолепных ножек. Пожалуй, самое сексуальное изобретение человечества - нейлоновые колготки подчеркивали безупречность этих форм. Я слышал как бешено колотится мое сердце. Говорить мне было крайне трудно.
- " Жаль, что эта красота доступна, только мне!.......мммм.... . Я. Бы хотел, чтобы кто-нибудь увидел это.... ." вырвалось у меня абсолютно непроизвольно. Возможно, я бы и не придал этому значению, ели бы не Иркина реакция.
- " Ооооооо......"- ее писочка увлажнилась еще больше, а ножки судорожно сжались. - "Милый, неужели ты думаешь, что это возможно.
- "Почему бы и нет! Конечно!....Я хочу, чтобы мужики таращились на тебя" - глухо прохрипел я, понимая, что сам завожусь еще больше от этой новой для нас игры. Тем более, что после этого Ирка почти достигла своего апогея. Ответом моим предположениям послужила новая горячая порция ее соков.
Не в силах больше сдерживаться, подцепив браслетом от часов ее колготки, рывком я разорвал их у нее между ног. Отодвинув в сторону пальцами трусики я в два счета вогнал свой член в ее разгоряченную пизду. Не останавливаясь я принялся яростно натягивать ее на взбухший кол. В такие мгновения к нашему взаимному удовольствию, я грубовато тискал ее груди, то прихлопывал по ягодицам. Ирка старательно подмахивала мне. Мотая головой, из последних сил сдерживая в горле крик она скользила по моему окоченевшему хую, каждый раз оставляя порцию своих соков на нашей одежде и на полу. Кончив таким образом не менее трех раз, она повернулась ко мне лицом поймав мои губы своим неповторимым поцелуем. Подрагивающим членом я упирался ей в живот. Руки жадно ласкали ее тело. Осторожно я стащил с нее блузку и опустил чащечки лифчика, высвобождая ее набухшую грудь. Аккуратно, подталкивая Ирку кровати, я повалил ее на спину. Не давая ей возможности снять туфли, широко раскинул ее ножки и плавно но уверенно ввел все еще неудовлетворенный член на всю глубину ее роскошной пещерки. Громкий стон, вырвавшийся из ее рта, я накрыл долгим поцелуем. Продолжая целовать взасос я начал трахать ее, укоряя темп. Через короткое время она уже не могла контролировать себя и стоны вырывались сами собой. Все это время я не замолкал, периодически добавляя к своим ласкам крепкие словечки и отпуская в Иркин адрес похабные комплименты.
Вспомнив о ее реакции в ответ на желание присутствия тайного свидетеля нашего секса и возможно и о его участии....... От этой мысли внезапно пронзившей мой мозг у меня похолодело в груди и сердце бешено заколотилось. "Неужели она тоже думала об этом" - эта мысль внезапно только усилила мое желание. Я почувствовал каждый миллиметр своего члена. Казалось, что вот-вот и он взорвется. Не сбавляя темпа, я наклонился к Иркиному ушку и прошептал... "Я хочу трахнуть тебя в ротик, а он..... пусть продолжает трахать твою похотливую писочку". Раньше, чем я услышал ответ она разразилась бурным оргазмом залив горячей струей все вокруг. Такого не было у нас давненько. Я не выдержал и кончил вместе с ней. Спуская большую порцию спермы я продолжал двигаться. "Как же ты сможешь делить меня с кем-то" - переведя дух сказала она. " Наверное, это здорово возбуждает меня. И потом я же буду рядом" - я сам не верил своим словам. Вероятно потому, что это было только фантазией.

Еще некоторое время мы ласкали друг друга, пока алкоголь не сделал своего дела и Ирка не отключилась. Я хотел было снять с нее рваные и насквозь мокрые колготки и трусики, но передумал, боясь зря потревожить. Переполненные мочевой пузырь не давал уснуть и я направился в туалетную комнату, расположенную тут же, за тонкой дверью. Мой член пребывал в бодром настроении даже после свалившегося на него облегчения. Включив воду я не спеша подмывался, вспоминая горячую сцену. Незаметно для себя, думая про Ирку я начал дрочить. Внезапно услышав тихий шорох в спальне где спала моя жена я замер не выпуская из рук свой член. Притушив свет, я наклонился к приоткрытой двери и увидел потрясающую картинку. Моя жена лежала на кровати, широко разбросав свои руки. Блузка не прикрывала ее грудь, а так и не снятая юбка, перекрутившись задом на перед жгутом лежала на поясе. Длинные ножки, затянутые в тоненькие, прозрачные колготки темно-коричневого цвета были бесстыдно раздвинуты. А между ними примостился ее шеф. Наглец пользуясь ее опьянением уткнулся головой ей между ног и усердно нализывал ее кисочку. Ничего не подозревающая Ирка, едва постанывала, не просыпаясь и не делая попытки открыть глаз.
Осмелевший босс, вовсю наглаживал Иркины ножки, не оставив без внимания ни сантиметра. Окаменевший я продолжал держать в руках свой член. Возбуждение было во мне чрезвычайно велико. Картина, которую я наблюдал, настолько потрясла меня, что в моей душе не осталось места для ревности. Я продолжил дрочить свой член, оставаясь в своем укрытии. Такого рода ласки ни кого не могут оставить равнодушными и через некоторое время Ирка постепенно приходя в себя начала подмахивать своему шефу. Боясь, что Ирка проснется он не без сожаления оставил ее ножки И поглаживая свой член приставил его ко входу во влагалище моей жены. Я успел заметить, что его хуй заметно тоньше моего, за то длинее сантиметров на пять. Без труда он продвинул головку в Ирку киску. Почувстовав в себе напряженный член она подалась навстречу, все еще находясь в состоянии глубокой дремы. Лаская ртом ее груди, одной рукой он помогал себе там, а другой сжал в ладони ее ягодицы, каждый раз подтягивая ее навстречу своему члену. Разгоряченная Иркина пизда быстро приноровилась к его "удочке" принимая его на всю длину. Наверное, он долбил по самой матке, потому что очень скоро моя женушка уже во всю двигала тазом, приподнимаясь на ножках.
Одетые в темно-коричневые колготки они отчетливо выделялись, то сжимая бока этого жеребца, то широко раскидываясь в стороны. Внезапно разобрав, что вместо меня ее долбит другой мужик она вскрикнула и попыталась сжать ножки. Для этого ей пришлось упереться двумя руками ему в грудь и подтянуть коленки к кверху. Пытаясь спихнуть его с себя, она бешено мотала головой и судорожно дергала ножками... "Нет..Нет...Нет.. ааа..скотина....Я не хочу..........хмммм...". Но это только заводило ее шефа. Он сгреб ее волосы в кулак и заглушив ее крики поцелуем, не останавливаясь продолжал вгонять в нее свой член. Постепенно ее сопротивление ослабло и тогда он перехватил ее ножки под коленками и широко разведя их в стороны и задрав к груди продолжил трах. Рывком он дорвал колготки, так, что получилось подобие пояса с чулками. Мне было хорошо видно как его член погружался в лоно моей жены, доставляя ей бурю эмоций. Элементы легкого насилия и недолгое сопротивление моей Ирки полностью дезориентировали меня. Потому как она активно трахалась со своим боссом я понял, что от сна не осталась и следа. Продолжая все это время дрочить свой хуй я даже не заметил как успел уже пару раз кончить.
Но Возбуждение не только не спадало а наоборот, только нарастало. Не боясь быть замеченным, я вышел из своего укрытия и приблизился к ним. Ирка старательно посасывала большой палец его руки, причмокивая и заглатывая его словно настоящий хуй. Тем временем ее начальничек не сбавляя темпа долбил ее пизду. Заметив мое присутствие они ни сколько не смутившись поменяли позу. Развернув ее на правый бок, лицом ко мне, он пристроился сзади и придерживая ее за бедра натягивал к себе на хуй. Физиономия моей Ирки светилась блядской похотью и млявостью, нежно улыбаясь мне она шепнула... "Милый! Я думала только о тебе!......Аааааа!.... как мне хорошо!....... я хочу тебя......ааааа.....! Трахни меня......! Ну же.....!". Не дав ей договорить я схватил ее за волосы и начал трахать в этот чудесный ротик...

Аукцион

В конце концов они исчеpпали свою фантазию. Казалось, было испpобовано все: откpовенный флиpт, полулегальные измены, танцы в обнаженном виде, игpа в каpты на pаздевание... Ощущение вседозволенности и пpесыщенности охватило их. Хотелось отведать чего-нибудь новенького, необычного.
Очеpедной уик-энд pешено было пpовести у Олега. Собиpались вяло и неохотно. Скорее по привычке, чем по желанию. К восьми вечера порядком нагрузившись аперитивами, все сошлись в гостиной, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Тягомотину традиционного сборища нарушила Наташа, неожиданно для всех воскликнувшая:
- Предлагаю аукцион!
Установившаяся тишина послужила явным знаком внимания.
- Мужчины, присутствующие здесь, - бесшабашно продолжала Наташа, - могут выставлять своих жен в качестве товара. Остальные участвуют в торгах. Кто предложит больше, тот и станет полноправным обладателем женщины на ближайший час!
Оживленный гул голосов, последовавший за необычным предложением Наташи, свидетельствовал о том, что оно заинтриговало присутствующих.
- А кто будет вести аукцион? - раздался чей-то вопрос.
- Супруг выставленной на торги! - дерзко предложил кто-то из гостей.
Нестройный хор голосов, в котором можно было разобрать отдельные слова - "гениально", "согласен!", "здорово!" - подтвердили, что идея упала на благодатную почву.
- Кого первую выставим? - раздался чей-то нетерпеливый вопрос.
- А хотя бы и меня! - Наташа тряхнула распущенными волосами. - Ты готов, Саша? - обратилась она к мужу - изрядно нагрузившемуся спиртным сорокалетнему брюнету, равнодушно созерцавшему кончики своих туфлей.
- О да, дорогая! - с готовностью отозвался он.
Подготовка к торгам заняла не более двух минут. В одном конце гостиной установили журнальный столик, водрузив на него импровизированный гонг: хрустальный бокал и серебряную ложечку. Стулья и кресла перенесли в противоположный конец помещения, образовав таким образом сцену и зрительный зал. Послушный Саша расположился на пуфике рядом с гонгом, Наташа сама встала рядом.
- Назовите стартовую цену! - взволнованно выкрикнул кто-то.
- Сто долларов! - буркнул Саша. - Сто долларов, господа, - повторил он отчетливее, явно входя в роль.
- Сто двадцать! - выкрикнул чей-то баритон.
В рядах торгующихся возникло легкое замешательство.
- Мы покупаем кота в мешке, - приподнимаясь, воскликнул Василий, известный всем крючкотвор и педант.
- Что ты предлагаешь? - поинтересовался Саша.
- С товара надо снять упаковку! - дерзко ответил Василий под одобрительный гул в зале.
- Это справедливо, - согласился Саша.
- Пожалуй! - кивнула Наташа и на глазах у всех принялась спокойно раздеваться.
Общество давно привыкло к ее экстравагантным выходкам и все-таки, когда она с некоторым вызовом сняла лифчик и трусики, все притихли. Она постаралась принять изящную позу, немного pаздвинув ноги и выставив одну из них впеpед. Ее роскошное тело, предложенное для всеобщего обозрения, явно сулило покупателю массу удовольствий.
- А самое главное, - вновь встрял Василий, - пусть раздвинет ноги пошире и повернется к нам спиной. Ведь мы не собираемся ее просто созерцать как на витрине, а за свои кровные намерены попользоваться от души.
- Правильно! Правильно! - раздались нестройные голоса как мужчин, так и женщин. И Наташе пришлось подчиниться.
- Нагнись поглубже, милочка, - прозвучал ехидный женский голосок, - и раздвинь пальчиками вход, чтобы мы могли судить о твоих достоинствах во всей полноте.
Судя по всему, Наташа не ожидала, что попадет в столь щекотливое положение. Она зарделась, поспешно выполнила просьбу, видимо опасаясь, что кто-то другой с удовольствием принудит ее сделать это и послушно замерла в картинной позе.
- Вряд ли среди присутствующих найдется жеребец, способный удовлетворить эту кобылу! - раздался тот же ехидный голосок.
Это замечание вызвало похотливые смешки.
Однако, несмотря ни на что аукцион продолжался и Наташе не без всеобщего сожаления разрешили повернуться лицом к аудитории.
- Сто двадцать. Кто больше? - ровным голосом продолжал торги Саша. - Сто двадцать - раз! - бесстрастно повторил он...
- Двести! - фальцетом выкрикнул кто-то.
- Двести долларов - раз! - начал Саша.
- Двести пятьдесят, - глухо разнеслось над рядами.
Торги явно захватили присутствующих. Сверкая глазами, Наташа обводила взглядом зал. Ей было чем гордиться: довольно быстро сумма выросла до весьма внушительных размеров - четырехсот долларов. И когда казалось, что счастливым обладателем женщины станет Василий, назвавший последнюю сумму, его жена Инга бесстрашно бросила:
- Тысяча долларов!
Все изумленно притихли.
- Вот это любовь! - присвистнул кто-то. - Покупать удовольствие для мужа за тысячу баксов?
- Я покупаю ее для себя, - холодно парировала Инга.
Такого поворота не ожидал никто, в том числе и сама Наташа. Она явно растерялась.
Тем временем Инга открыла дверь в соседнюю комнату и с выражением победительницы властно распорядилась:
- Сюда, милочка, и поживей!
Наташа смешалась и послушно последовала за Ингой, обведя присутствующих сметенным взглядом.
Когда дверь за дамами закрылась, а щелкнувшая задвижка засвидетельствовала серьезность Ингиных намерений, кто-то философски изрек:
- Лесбос!
Все невольно обернулись на Василия. Он недоуменно пожал плечами и пробормотал:
- Никогда не замечал за ней подобных наклонностей!
Мужчины и женщины, оставшиеся в гостиной, невольно прислушивались к тому, что происходит в соседней комнате. Саша нервно затягивался сигаретой, изредка бросая беспокойные взгляды на запертую дверь. Через некоторое время наступившую тишину нарушили тихие постанывания. Они становились все громче и сладострастнее, хотя и чувствовалось, что их пытаются сдерживать.
- Еще, еще! - все узнали голос Наташи. - Так, да, глубже! - страстно просила она.
Мужчины повскакивали с мест и ринулись к двери, но к их величайшему разочарованию в замочной скважине торчал ключ с той стороны. Отрывистые возгласы Наташи становились все громче и уже невозможно было разобрать, говорит она что-нибудь или из ее горла вырывается один сплошной сладостный стон. Тем, кто его слышал, становилось ясно, что ее охватило животное, неконтролируемое сознанием возбуждение. В этот момент неожиданно для всех дверь широко распахнулась и на пороге появилась Инга с сардонической улыбкой на губах. Сладострастные вопли Наташи продолжали раздаваться у нее за спиной. Все бросились, толкая друг друга, в комнату, но едва увидели Наташу - замерли, ошеломленные. Она стояла на четвереньках, в вызывающе эротичной позе. Сзади на высоких никелированных ножках к ней была пристроена весьма оригинальная конструкция, тонкими замшевыми ремешками пристегнутая к ее ляжкам - видимо для того, чтобы она не могла сама освободиться. Внушительных размеров искусственный фаллос ритмично двигался в лоне Натали.
Инга подошла к аппарату и плавно перевела какой-то рычажок. Поршень задвигался гораздо медленнее. Наташа немного пришла в себя и только тут заметила, что комната заполнена людьми. Густая краска стыда залила ей лицо и шею. Она попыталась отвернуться, но со всех сторон на нее были устремлены похотливые и одновременно насмешливые взгляды.
- Эту замечательную машину мне прислала подруга из Германии, - деловито принялась объяснять Инга. - Этим рычажком можно довести частоту ударов до невероятного количества, а вот тут - набор разных насадок. Я начала со средней по величине, а затем перешла на более крупный калибр, а теперь хочу опробовать вот эту - она достала насадку величиной с инструмент чистокровного жеребца. Кто желает присутствовать на редкостном зрелище - платит по пятьсот долларов. Остальных прошу удалиться!
Инга остановила аппарат и деловито занялась заменой насадки. Присутствующие полезли за кошельками, не ушел ни один человек.
- Инга, прошу тебя, не надо! - слабым голосом взмолилась Наташа, - Пусть все выйдут, не выставляй меня на посмешище.
- Должна же я покрыть расходы! - сухо ответила Инга и плавно запустила аппарат, медленно увеличивая глубину проникновения.
Судя по тому, что Наташа закусила губу, но стон все-таки вырвался из ее груди, насадка была неотразима. Инга увеличила частоту ударов и Наташа забилась в истерическом оргазме.
Инга все давила на рычажок. И вот уже поршень замелькал с невероятной быстротой. Стоны Наташи перешли в сладостpастные рыдания, кружок зрителей сомкнулся над ней теснее, шопотом заключались многочисленные пари, а один из гостей с нескрываемой завистью обратился к Василию:
- Не подозревал за твоей женой таких коммерческих талантов, старина. По-моему, за последний час она провернула одну из самых успешных финансовых операций в истории клуба!