"Написать тебе про чердак и дождь?" - спросила она...в чате...
"Напиши" - сказал он. "Я буду ждать".
Как-то летним днем я отправилась на дачу. Сев в электричку, я раскрыла цветной журнал и принялась читать. Через какое-то время я почувствовала на себе любопытный взгляд. Подняв глаза, я увидела тебя. Ты сидел напротив и разглядывал меня довольно смело, чуть улыбаясь. Я тоже улыбнулась в ответ и вновь принялась читать... Но я все же снова и снова отвлекалась от чтения, чтобы бросить на тебя быстрый взгляд... В моей голове пронеслась безумная мысль, - А что если пригласить его с собой, муж все равно только завтра вечером приедет? От этой мысли на моих губах заиграла улыбка, и я не смогла сдержать волнения, охватившего меня, опустив глаза, я, фантазировала о тебе, когда вдруг услышала твой голос....- Скажите, что Вы читаете? Я вздрогнула от неожиданности и подняла глаза, проговорив - Домовой. Ты спросил - "Интересно?". Я засмеялась и ответила, что не так уж и отложила журнал в сторону. Принялась глядеть в окно, мимо проносились деревеньки и дачные поселки, леса. Лето праздновало самую середину. Солнце палило нещадно, и день разгорался замечательный. Я повернула голову в твою сторону и, как бы невзначай спросила. - А Вы, до какой станции едете? Не хотите выйти вместе со мной? Я покажу Вам дом, и сад и все свои цветы...
Ты покачал головой немного удивленно, но, соглашаясь, ответил...да, я бы хотел, и заметьте, что я не задаю вопросов. Я предложила перейти "на ты" и мы познакомились. Электричка остановилась, мы вышли, держась за руки. Я чувствовала такое ликование - неужели моя фантазия начала сбываться? Не веря до конца в происходящее, я поглядывала на тебя, чтобы удостовериться, что ты рядом, ты шел и что-то беспечно говорил, совершенно не собираясь покидать нежданную спутницу.
Дорога к даче пролегала через поля золотистой пшеницы, окруженные лесом, узкая дорожка вилась между ними, и мы шли по ней друг за другом, опьяненные запахами лета. Я время от времени убегала вперед на поиски васильков, которые росли тут же, среди колосьев в великом множестве, так, что мой синий сарафан практически терялся из виду... Ты кричал мне ... ... не убегай далеко, я же не знаю, куда идти...И я возвращалась, шлепая босыми ногами по глинистой дорожке, держа в одной руке босоножки, в другой - букет васильков, смеясь. Подбежав к тебе, я бросила тут же свою поклажу обвила твою шею руками, и, приблизив свои губы к твоим прошептала. - Неужели это не сон? Неужели мы вместе? Ты ответил мне долгим и глубоким поцелуем томительного ожидания, и я почувствовала, как предвкушение предстоящего, нового приключения охватило меня. Я закрыла глаза и провалилась в плен твоих рук, которые сжимали мои плечи, не давая пошевелиться.
Высвободившись, хотя и с явной неохотой, я сказала, смеясь, - Пошли, а то мы так до дома не доберемся.
Пока мы шли, на небе появились тучи, предвещающие начало летнего ливня и крупные капли уже стали барабанить по листьям.... Ты поглядел с беспокойством на небо и сказал - Мы промокнем до нитки, если не поторопимся. Я ответила, что мы уже пришли. Мы уже шли по направлению к дому, открыли калитку и оказались в саду. Я повернула ключ в замке и мы вошли в дом. Дом встретил нас запахом разогретого дерева и пыли. Воспоминания детства всплыли в памяти. Я вспомнила, как маленькой приезжала сюда с родителями. Я закрыла дверь и мы услышали, что дождь усилился, и где-то вдали прогремели первые раскаты грома... Я обернулась к тебе - Мы успели до дождя. -Да, ответил ты и привлек меня к себя. Я прильнула к тебе, и наши губы снова встретились, твои руки стали бродить по моему телу, останавливаясь на бедрах. Ты протянул руку и снял с вешалки цветной платок, быстро завязав мне глаза, сказал - Так будет интереснее....Я почувствовала, холодок, пробежавший по моей спине.
Тем временем твои руки продолжали свой путь, они принялись ласкать и гладить мою грудь, они немного сжимали ее, и ты не мог не заметить, как быстро соски проступили сквозь тонкую ткань сарафана...Я, чуть смущенно проговорила...Я такая, легковоспламеняющаяся. Услышала, как ты рассмеялся, и почувствовала, как быстрым движением скинул бретельки сарафана с моих плеч.
Я осталась перед тобой в одних белых кружевных трусиках, чувствуя полную свою беззащитность перед тобой. Я понимала, что сейчас ты оценивающе оглядываешь меня, и краска смущения залила мое лицо. Мне подумалось - Пусть будет так, надеюсь - он знает что делает... Не давая мне опомниться ты вложил свою руку в мою и увлек за собой. Я, хорошо зная дом, поняла, что мы направляемся к крутой лестнице, ведущей на чердак. Ты легонько подтолкнул меня, шлепнув, промолвил. - Милая, тут лестница, осторожней. Скинув босоножки я стала подниматься по крутым ступенькам, и, наконец, оказалась на чердаке.
Ты усадил меня на кровать, коротко сказав - Жди. Сиди и не шевелись. Я послушно стала ждать тебя, вслушиваясь, как дождь стучит у нас над головами по разогретой крыше, а запах трав, сушащихся под потолком, щекотал мне ноздри. Я поняла, что ты раздеваешься. Ты подошел ко мне и аккуратно стянул с меня трусики. Потом, видимо, опустившись рядом, принялся целовать пальцы моих ног, облизывая каждый, засасывая кожу между ними.
Я, откинулась на локтях на кровати и застонала...Ты продолжал целовать, медленно направляясь от щиколоток к внутренней стороне бедер, не пропуская ни миллиметра. Я чувствовала, что сильней возбуждаюсь и сердце мое билось все быстрее...Когда ты добрался до вагины и впился в нее поцелуем я прижала твою голову в себе руками, запустив пальцы в твои волосы..., не отпуская, прошептала....еще, продолжай. Ты принялся целовать мои розовые лепестки, тормоша клитор языком, каждое твое прикосновение причиняло мне сладостную муку. Ты, прошептал - А ты пахнешь медом и парным молоком...запах такой теплый. Я захотела увидеть тебя. Я спросила... Можно снять платок? Ты принялся сам развязывать тугой узел, и наконец мои глаза получили свободу.
Жмурясь от света, я стала привыкать к освещению и оглядывать тебя. Я подумала - как же он красив и явно, знает толк в том, что делает. Ты забрался на кровать, и я тоже юркнула под разноцветное лоскутное одеяло.
Оказавшись в уютной темноте, я взяла в руку твой член, почувствовав, какой он уже твердый, и начала его целовать, а потом, облизнув головку, сначала легонько, а потом все глубже и глубже стала засасывать его, так, что он практически касался гортани. Мои пальцы одновременно принялись играть с твоими яйцами, тормоша их. Я все время меняла ритм, не давая тебе привыкнуть к ощущениям, то, лаская твой член рукой, то, снова целуя и облизывая его ствол языком. Вдруг я почувствовала, как твои руки тащат меня из моего убежища. Ты перевернул меня на спину, и, забросив мои ноги себе на плечи, вошел в меня, сильно вдавив в кровать.
Я стала помогать тебе, двигаясь навстречу твоим движениям. Я смотрела на тебя. Ты был так красив за своим занятием, ты пробивал себе дорогу внутри меня, ударяясь головкой члена о шейку матки, причиняя мне сладостную боль. Я застонала и проговорила, как сквозь пелену....еще, еще, милый...я уже скоро...Ты вдруг вышел из меня, перевернув спиной к себе. Я выгнулась, как кошка, подставляя себя тебе, и почувствовала, как ты снова вошел и с новой силой двигаешься во мне. Я стала сжимать и разжимать мышцы вагины, стремясь как бы выпить из тебя все удовольствие. Не имея сил более противиться неизбежному, я закричала и стала извиваться под тобой, твои движения стали все более сильными и глубокими, ты словно хотел разорвать меня на части. И в этот момент я услышала ...нет, не крик, а стон дикого зверя, одновременно вцепившись пальцами в край подушки, снова вскрикнула и ощущала, что мысли мои уносятся далеко прочь и словно кроме дождя вокруг нас и этой всепоглощающей страсти нет ничего в мире.
Минуту спустя мы лежали рядом... Моя голова на твоем плече, и я тихо спросила... Хорошо? - Да, хорошо, ответил ты.
Показаны сообщения с ярлыком эротические фантазии плейбоя. Показать все сообщения
Показаны сообщения с ярлыком эротические фантазии плейбоя. Показать все сообщения
четверг, 1 января 2009 г.
Ночь на горячем пляже
После целого я на горячем пляже... весь в песке... чувствуешь как соль на твоей коже. Так хочется, чтоб хоть немного дождя бы выпало... да нет его, нет. Уставший от всего хочется все-таки дождаться того момента, когда первые капли чистой воды прольются, воздух станет мягче, легче. А море... море станет тихим... несмотря на дождь оно тихое... теплое...
И так уже 10 вечера, уже понимаешь что дождя не светит... и тем более доехать до дома и принят по крайней мере душ. не вольно возникает вопрос....а где ночевать то? Знакомых по близости нет... Ну и? машина может быть? на вряд ли...в этих местах только местные хинетеры (бабочки) могут сесть в машину....ну это конечно же условно. Ну что ж... море... ночь... море... музыка... море... мечта... одиночество... одинокое море. Казалось бы что по этому оно может забрать на всегда.... Проходит несколько минут.. секунд... мгновения...и уже не чего не видно...только одинокий фонарь. И даже хоть далеко, но его свет согревает.. Дрожь по телу проходит... от жаркого летнего дня все переходит в холодную ночь. Луна своим сиянием все больше и больше освещает...но стоит лишь закрыть и открыть глаза...как сразу же лунный свет который был секунду назад превращается в тьму...освещая океан...и не большие волны...и так минута за минутой.
Закутавшись в собственной одежде...засыпаешь...шум ветра в ушах...приятный, словно ласкает.
Уже готов вступить в царство снов.....и мечтаний...из далекого мрака....слышен смех. Открыв глаза понимаешь что не так уж этот мрак и далек... Там так близко и в тоже время так далеко видно как друзья после бурного дня расстаются. Но почему?... Они должный идти домой?...нет.... кто-то приближается?...и проходя мимо того фонаря внезапно ясень узор....еще два шага ближе.. и виднеется телосложения....Девушка?....в такую ночь.....она все ближе и ближе...может заметила?... она одна?...да нет.. это мое воображение. Спустя секунды кто-то подходит...да это она!..
Еще не видя её....она заговаривает....это со мной?....нет?....ну с кем же еще?......тут нет больше не кого. Все ближе подходит... но голос... такой знакомый.... сладкий... нежный... который прекрасно слышно... хоть и волны разбиваются об берег со всей силой. Дрожь которая прекратилась только что пару минут назад возвращается... неловкость....что сказать?....привет?..... "Привет" слышно в ответ.... вот этот голос.. так бы его и слушал...как музыка...
Стоя на близком расстояние... и все равно не видно....Обменявшись некоторой словами друг о друге...чувствуешь что она собирается остаться....она хочет этого...а мне и в прочем некуда идти Молчание....где она? спрашиваешь себя...не ужели ушла?....нет... этот голос я хочу у слышать его еще раз в друг луна... выходя из облаков отсвечивает...этот нежный цветок...покрытый росой в ночи.... ...и голос.... И это не сон... это правда....голос что-то говорящий тебе... и думаешь это рай?....она ангел?... не может быть?...Но это правда... и её дыхание все ближе и ближе... Вдруг: прикосновение! ... это она... её рука... это как прикосновение лепестка... боишься даже шевельнуться, дабы не повредить этот нежный цветок...
Тут, не находя слов... да и впрочем зачем они... Раскрываются все чувства... сближение продолжается... И вот уже чувствуешь тепло её тела....все чувства сливаются во едино....это не любовь... это лучшее.... это бессмертие.... Это то что всегда хотел... и вот... она в твоих руках... В этот момент готов поверить во что угодно: даже в не существующую любовь. Этот момент... лишь бы он был вечно.
Постепенно руки... и одурманенный разум... включаются... И приходят бесконечные ласки...( о блин это я пищу такое какой ужас) медленно...очень медленно...при этом ощущая каждый миллиметр её кожи передвигаешь руки. Это чувство блаженства... это морская гладь... теплая... При этом легкий ветерок проходиться по её телу, придавая все больше силу ощущениям через контраст температуры... это океан. Тела, окутанные тонким слоем песка и соли соприкасаются друг с другом. Страсть по немного начинает кипеть: гореть... как огонь...как солнце....и эта сфера тепла расширяется...Она еще в полуодетом состояний....она медленно снимает... промокшую майку.. с тебя... ты с неё.... продолжая при этом целовать друг друга( хоть и не удобно немножко но). Это тонкое прикосновение... губами к её телу: к её шее... к её щеке...
Легкое ощущение соли на губах... которое совсем не заметно превращается в сладкий сахар: мед... хочется еще раз попробовать... Нежно целуя в пупок, по том выше, и еще выше она отдается тебе... этот ангел в твоих руках... такая хрупкая... такая нежная: такая горячая. Чувствуешь каждый изгиб её тела. Повисшая на руках медленно опускаешь её на песок. Ложишься рядом... чувствуешь её сердце, её дыхание вместе с твоим: немного дребезжащим... Слова произносишь в слух... мысли... которые только об одном и шепчут... "Algunos quieren dinero, otros poder pero yo solo quiero un rinconsito en tu corazon para poderte querer" щеки соприкасаются....чувствуешь её лицо... оно немного холодное... немного горячее...не отпуская её в друг на секунду устремляешь свой взгляд в небо....Тут она по тихонько ложиться поверх тебя....садиться......лунный свет освещает её тело... её грудь...её лицо....её губы приближаются к твоим... и медленно стараясь удлинить этот момент.. хоть на целую вечность... она целует тебя......Этот вкус: росы... нет, он еще нежнее... он не забываемый... Ты не хочешь останавливаться... но надо дышать... надо еще взять глоток воздуха, кислорода... и продолжить
Вечный поцелуй... обнявшись при этом... слегка поддерживая её за спинку... не хочется её отпускать не на секунду. Опять ложишься на спину, и она начинает целовать тебя... почти точно там же где и ты прикоснулся своими губами к её телу. Твой пальцы пронизывают её волосы... ты тянешься опять к её губам.. но она с легка отворачивается... она тоже хочет почувствовать твой поцелуй пробегающиеся по нею.
Не забываемая свобода... её тело принадлежит тебе... а твое ей... Пламя страсти становиться все более горячим... и холодный ветер не как не помогает... это уже огонь: а ветер только возбуждает его еще больше. Взяв на руки несешь её в океан... море... по крайней мере... оно остужает.
Но ночная роса делает море теплым... и в этом порыве свободы формируется водоворот страсти и любви: который только затягивает еще сильнее и сильнее. И в нем находят отражение все твои мечты... желания....
******
На утро, внезапно проснувшись от шума волн... ищешь её... но её нет... но хочется верить... что все это было правдой: этот голос: эти поцелуи... эта страсть... это пламя... которое вечно будет гореть во мне.
И так уже 10 вечера, уже понимаешь что дождя не светит... и тем более доехать до дома и принят по крайней мере душ. не вольно возникает вопрос....а где ночевать то? Знакомых по близости нет... Ну и? машина может быть? на вряд ли...в этих местах только местные хинетеры (бабочки) могут сесть в машину....ну это конечно же условно. Ну что ж... море... ночь... море... музыка... море... мечта... одиночество... одинокое море. Казалось бы что по этому оно может забрать на всегда.... Проходит несколько минут.. секунд... мгновения...и уже не чего не видно...только одинокий фонарь. И даже хоть далеко, но его свет согревает.. Дрожь по телу проходит... от жаркого летнего дня все переходит в холодную ночь. Луна своим сиянием все больше и больше освещает...но стоит лишь закрыть и открыть глаза...как сразу же лунный свет который был секунду назад превращается в тьму...освещая океан...и не большие волны...и так минута за минутой.
Закутавшись в собственной одежде...засыпаешь...шум ветра в ушах...приятный, словно ласкает.
Уже готов вступить в царство снов.....и мечтаний...из далекого мрака....слышен смех. Открыв глаза понимаешь что не так уж этот мрак и далек... Там так близко и в тоже время так далеко видно как друзья после бурного дня расстаются. Но почему?... Они должный идти домой?...нет.... кто-то приближается?...и проходя мимо того фонаря внезапно ясень узор....еще два шага ближе.. и виднеется телосложения....Девушка?....в такую ночь.....она все ближе и ближе...может заметила?... она одна?...да нет.. это мое воображение. Спустя секунды кто-то подходит...да это она!..
Еще не видя её....она заговаривает....это со мной?....нет?....ну с кем же еще?......тут нет больше не кого. Все ближе подходит... но голос... такой знакомый.... сладкий... нежный... который прекрасно слышно... хоть и волны разбиваются об берег со всей силой. Дрожь которая прекратилась только что пару минут назад возвращается... неловкость....что сказать?....привет?..... "Привет" слышно в ответ.... вот этот голос.. так бы его и слушал...как музыка...
Стоя на близком расстояние... и все равно не видно....Обменявшись некоторой словами друг о друге...чувствуешь что она собирается остаться....она хочет этого...а мне и в прочем некуда идти Молчание....где она? спрашиваешь себя...не ужели ушла?....нет... этот голос я хочу у слышать его еще раз в друг луна... выходя из облаков отсвечивает...этот нежный цветок...покрытый росой в ночи.... ...и голос.... И это не сон... это правда....голос что-то говорящий тебе... и думаешь это рай?....она ангел?... не может быть?...Но это правда... и её дыхание все ближе и ближе... Вдруг: прикосновение! ... это она... её рука... это как прикосновение лепестка... боишься даже шевельнуться, дабы не повредить этот нежный цветок...
Тут, не находя слов... да и впрочем зачем они... Раскрываются все чувства... сближение продолжается... И вот уже чувствуешь тепло её тела....все чувства сливаются во едино....это не любовь... это лучшее.... это бессмертие.... Это то что всегда хотел... и вот... она в твоих руках... В этот момент готов поверить во что угодно: даже в не существующую любовь. Этот момент... лишь бы он был вечно.
Постепенно руки... и одурманенный разум... включаются... И приходят бесконечные ласки...( о блин это я пищу такое какой ужас) медленно...очень медленно...при этом ощущая каждый миллиметр её кожи передвигаешь руки. Это чувство блаженства... это морская гладь... теплая... При этом легкий ветерок проходиться по её телу, придавая все больше силу ощущениям через контраст температуры... это океан. Тела, окутанные тонким слоем песка и соли соприкасаются друг с другом. Страсть по немного начинает кипеть: гореть... как огонь...как солнце....и эта сфера тепла расширяется...Она еще в полуодетом состояний....она медленно снимает... промокшую майку.. с тебя... ты с неё.... продолжая при этом целовать друг друга( хоть и не удобно немножко но). Это тонкое прикосновение... губами к её телу: к её шее... к её щеке...
Легкое ощущение соли на губах... которое совсем не заметно превращается в сладкий сахар: мед... хочется еще раз попробовать... Нежно целуя в пупок, по том выше, и еще выше она отдается тебе... этот ангел в твоих руках... такая хрупкая... такая нежная: такая горячая. Чувствуешь каждый изгиб её тела. Повисшая на руках медленно опускаешь её на песок. Ложишься рядом... чувствуешь её сердце, её дыхание вместе с твоим: немного дребезжащим... Слова произносишь в слух... мысли... которые только об одном и шепчут... "Algunos quieren dinero, otros poder pero yo solo quiero un rinconsito en tu corazon para poderte querer" щеки соприкасаются....чувствуешь её лицо... оно немного холодное... немного горячее...не отпуская её в друг на секунду устремляешь свой взгляд в небо....Тут она по тихонько ложиться поверх тебя....садиться......лунный свет освещает её тело... её грудь...её лицо....её губы приближаются к твоим... и медленно стараясь удлинить этот момент.. хоть на целую вечность... она целует тебя......Этот вкус: росы... нет, он еще нежнее... он не забываемый... Ты не хочешь останавливаться... но надо дышать... надо еще взять глоток воздуха, кислорода... и продолжить
Вечный поцелуй... обнявшись при этом... слегка поддерживая её за спинку... не хочется её отпускать не на секунду. Опять ложишься на спину, и она начинает целовать тебя... почти точно там же где и ты прикоснулся своими губами к её телу. Твой пальцы пронизывают её волосы... ты тянешься опять к её губам.. но она с легка отворачивается... она тоже хочет почувствовать твой поцелуй пробегающиеся по нею.
Не забываемая свобода... её тело принадлежит тебе... а твое ей... Пламя страсти становиться все более горячим... и холодный ветер не как не помогает... это уже огонь: а ветер только возбуждает его еще больше. Взяв на руки несешь её в океан... море... по крайней мере... оно остужает.
Но ночная роса делает море теплым... и в этом порыве свободы формируется водоворот страсти и любви: который только затягивает еще сильнее и сильнее. И в нем находят отражение все твои мечты... желания....
******
На утро, внезапно проснувшись от шума волн... ищешь её... но её нет... но хочется верить... что все это было правдой: этот голос: эти поцелуи... эта страсть... это пламя... которое вечно будет гореть во мне.
Сны
Брызги росы щекотали лицо. Болтался повод. По сыро земле предрассветного леса глухо отдавал - тугой шлёп конских копыт. От земли поднимался запах, он щекотал ноздри, пробирался глубже в гортань, лёгкие, лёгкие наполнялись этим запахом прелой земли, слежавшейся чёрной листвы, раскисших шляпок грибов. Вверху ветер набегал иногда на вершины больших дубов, плотно замыкавшие верхний ярус старого леса, но внизу было тихо, только шлёп, шлёп, шлёп копыта по мокрой земле.
По его грузному расслабленному телу струилась усталость от бессонной ночи и длинного перехода, она отяжеляла веки, струйками сбегала вниз, скапливалась в районе поясницы, плескалась в узких раструбах кожаных сапог. В голове было бездумье усталости, лишь звук копыт угрюмо протискивался через головные кости, звучал отдалённо и одиноко...
Дружина растянулась за ним не длинной цепью. Все молчали, как молчит всё в природе в этот час меж ночью и солнцем, когда спит всё и должно спать всё, только человек в вечной суетности и погоне за призраками нарушает иногда этот час покоя, но и он ощущает в глубине свою неправоту, оттого он немеет и цепенеет в этот час тишины и непреложного покоя...
По лесу двигался отряд. Звук быстро затихал за ним, но колыхание веток ещё долго звенело по их следу, разбрызгивая во все стороны тонкую пыль росы.
К нему подъехал поп.
- Скоро ещё? - не поворачиваясь и не нарушая своей расслабленной позы, бросил он.
- Должно близко.
- И верно говоришь, что язычничают в Дубрищах?
- Верь, князь, слову. Смущает там людей старый ведун Ярила, приносят они жертвы мерзкому Перуну-истукану и славят Хорса, веру подрывают и сеют недоверие к княжей власть и князьям как отступникам от старой веры.
- Коли правда сие - худо им быть, князь сурово сумеет наказать супротивников веры Христовой, - ответил он и снова погрузился в дрёму. Приблизившийся к ним старший тиун Дрыга подал свой голос.
- Говорят у Ярилы дочка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Никто не ответил, голос прозвучал и затих.
Внезапно лес расступился.
Узкой полоской расплавленного металла сияло навстречу восходящее солнце. Солнце и весь воздух, прозрачно насыщенный им, ослепили глаза всадников после полутьмы глухого леса. Постепенно, когда глаза людей приспособились к новому свету, их зрению предстала картина неширокой реки, плавно петляющей средь мягких зелёных лугов, а вдали возле раскидистого дуба была видна большая толпа людей - мужчины, женщины, дети в пёстрых платьях и белых рубахах. Они медленно, ритмически двигались вокруг разукрашенного дерева и их торжественная песнь широким веером расходилась в высоту, лишь краешком доносясь до их слуха. Это был старый языческий гимн Солнцу.
Велий Хорсе
Велий Хорсе
Одари ты нас любовью
Одари ты ны скоты
Одари ты животы
Старые, слышанные с детства слова, старая, знакомая с детства мелодия дедов и пращуров не могла не отозваться в сердцах все этих людей, даже если и приняли они новую веру, привезённую с раскошных берегов Босфора, даже если и утопили священного дедовского Перуна в водах Днепра, но себя не враз переделаешь, не враз отбросишь свою память... Она будила воспоминания о детстве и тепле, мягких руках матери, шамкающем говорке лохматобородого деда, рассказывающего сказки и старые предания о Рюрике, Святославе и походах на Царьград, весёлые попевки и хвалы Бояна. Новая вера была холодна и сурова, она ушла с просторов полей, от сумрачного уюта лесов, замкнулась в каменных клетках ослепительно белых неживых церквей, где на человека с гневом и укоризной глядели раскосые лики мстительных патриархов и даже во взгляде богородицы не было доброты и утешения, и младенец на её руках никогда не улыбался...
Он оглянулся на спутников, обвёл глазами их затянутые пеленой воспоминаний лица, под его взглядом они съёживались, будто уличённые в чём-то непростительном и пустил своего коня вперёд.
Дружина с воплями и криками обогнала его, рассыпалась по полю, окружая язычников, которые при виде их бросились бежать к лесу, но, увидев, что путь отрезан, сгрудились вокруг высокого старика в белом и с длинной белой разлетающейся бородой.
- В воду их, загоняй их в воду! - возбуждённо вопил поп, радый, что так удачно застали язычничающих.
- Всадники конями и копьями стали загонять людей в воду.
- Князь, вот он, Ярила, главный хороводчик, - закричал поп, подскакивая к князю.
- Схватить и связать.
Несколько времени - и вся толпа была загнана в воду. Испуганные, они стояли по грудь в воде, теснясь друг к другу, женщины поднимали детей, они громко плакали от испуга.
Несколько дружинников, сверкая топорами и белым срезом щепы, принялись рубить священный дуб, а поп стоял на берегу и, размахивая крестом, бросал гневные слова.
О, погрязшие в грехе язычники. За вас смерть принял божеский сын Иисус Христос, а вы поклоняетесь дубам и чурбанам. Да не будет вам другого бога кроме триединого в сущности - бога-отца, бога-сына, бога - духа святого... Иначе гнев его будет на вас на небе и месть князей мира на сей земле. Не приносите жертв ни Перуну, ни Хорсу, ни прочим Ваалам, едино токмо десятину от трудов и промыслов ваших на церковь святую. Да будет так от сего и навеки. Аминь! - и размашисто махнул два раза в воздухе тёмным распятием. А затем уже деловым тоном. - Подходите по одному принимать крещение от креста животворящего.
Дружинники, заехав в воду на конях, копьями стали толкать людей, они по одному подходили к кресту, а стоящий перед попом дружинник с головой макал подходящих в тёплое молоко воды под громкие крики и гогот стоящих на берегу, очищая их водой от скверны бесовских заблуждений языческой веры.
Поп давал язычникам целовать крест, крестил их по воздуху, продолжая говорить какие-то грозные речи об аде, вечных муках и суровых пророках.
Ярила стоял связанным под деревом. Он подъехал к нему.
- Почто, старик, смущаешь дедовскими побасками, отвращаешь их от веры, в которую мы всем приказали верить?
Ярила вскинул голову. В глазах не было страха.
- Крамолу и смуту сеешь по Русской земле, князь. С этой верой наши деды крепили Русь, били греков, булгар и печенегов, и стояла Русь крепла.
- То всё раньше было. А прежняя вера была одна глупость и недомыслие, поклонялись бесчувственным истуканам. Нынче новая вера в Иисуса Христа и как сказано, так и надо смердам верить.
- Отомстят старые боги, - бешенно шипел старик, отчего князю стало совсем не по себе, - ох, горько ещё отомстят за обиды и поругание киевского Перуна, много слёз прольётся Руси, кровавыми слезами умоется, красной водой колодцы позаливает, Христос ваш не русский бог, его греки выдумали и вас одурачивают.
- Предай его смерти, князь, - подскочил поп, - непростительно такое богохульство на сына человеческого.
Страх перед этим связанным человеком сам подсказал.
- За твоё супротивство смерти горькой предаю тебя, старик, чтоб урок для всех остался. Привязать к деревьям.
По трое дружинников бойко слазили на стоящие рядом берёзы, пригнули вершины и споро привязали к ним за ноги Ярилу. Несколько человек сдерживали деревья, чтоб они не разогнулись. Очищенный и окрещённый народ в мокрых грязных одеждах жалкой толпой сгрудился кругом.
- Так будет со всяким, кто супротивится церкви и князьям, - проповедовал поп. - Унесите в сердцах ваших эту казнь и помните её.
Заглушая слова попа, громко кричал Ярила.
- Будьте твёрды в старой вере, люди русские, она истинная.
Он хотел приказать заткнуть старику рот, но затем передумал - пусть кричит, помирать всё лучше с криком.
- Все смотрели на него, ожидая сигнала. Он поднял руку.
В этот момент раздался крик, удержавший ею от падения.
- Вон Ядвига, дочка Ярилы.
Не опуская, он обернулся и увидел выехавшую из леса на коне молодую женщину, в нерешительности остановившуюся одаль. Должно действительно красавица, подумал он, разглядывая её фигуру, уверенно и свободно сидевшую на своём мохнатом коньке - и опустил руку.
Враз вершины были опущены и две бело-красные половины того, что ещё только было единым телом старого ведуна, взлетели прямо в глубину неба, брызгами крови окропив всех стоящих и окутав всё вокруг запахом парного человеческого мяса. Вдох ужаса и страха вырвался как из одной груди. Заголосили бабы, заплакали дети...
Внутренняя сила снова заставила его обернуться в сторону дочери разорванного ведуна. Она сидела неподвижно на коне, повидимому до неё дошло страшное значение происшедшего, её плечи поникли, руки, сжимавшие повод, безвольно опустились на гриву коня.
Жарко шептал на ухо Дрыга.
- Девка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Неосознанным движением он толкнул коня по направлению к женщине, неотступно глядя на неё. Её лицо расширилось, стали проступать отдельные черты.
Она очнулась, резко повернула коня и поскакала в лес.
Пришпорив, он влетел вслед за ней. Ветви хлестали его по лицу, он уклонялся от них машинально, не отрывая взгляда от мелькавшей впереди спины, которая ни приближалась, но и не отдалялась, как ни горячил он коня, ни пришпоривал его кованными сапогами. Её конёк был, видать, вынослив и быстр.
Жажда погони захватила его, проснулся охотничий азарт. Они ускакали уже далеко, затихли крики пустившихся вслед дружинников, а он всё не мог приблизиться к мчащейся не оглядываясь прямо сквозь чащу женщине. Конь начал уставать, лицо горело от хлеставших веток.
И вдруг конь под женщиной споткнулся, она подлетела вверх и совершив широкую дугу, упала на землю.
Он соскочил с коня.
Разметавшись по земле, лежала женщина, потерявшая от удара о землю сознание. Спутанные волосы закрывали её лицо. Он присел возле неё и с неожиданно возникшей робостью раздвинул волосы. Перед ним возникло видение поразительно красивого женского лица. Оно было красиво своей... каждая линия, каждый очерк этого лица имели свою окончательную и завершенную форму, и все они сливались в одно нерасторжимое единение красоты - той самой красоты, отдельные черты которой он наблюдал иногда на иконах, привозимых из Византии, но там всё это было разрознено, каждый художник улавливал лишь одну из чёрточек совершенства, а здесь пред ним было её полное и окончательное выражение.
Девушка была жива. Это было видно по её дыханию... Он осторожно провёл по её лицу кончиками пальцев как слепой. Девушка не шевелилась. Он склонился и как бы для окончательного удостоверения коснулся в поцелуе её губ.
Она дрогнула и открыла глаза. Он неотступно глядел в них и видел, как медленно в них возникает память.
- Как тебя звать?
Она вздрогнула и очевидно под звуком его голоса память вошла в неё окончательно.
- Уйди, уйди...
Она хотела прокричать, но голос сорвался на сухой шепот.
Она сделала движение вскочить, но он остановил, силой налегши на её плечи.
- Пусти меня, изверг, пусти, убивиц, убивиц... - всё тем же сухим шепотом говорила она, извиваясь под силой его рук.
Это извивающееся тело неожиданно пробудило в нём резкую вспышку желания. Не в силах противиться, он бросил своё тело на женскую грудь и впился губами в её губы, пытаясь руками сдержать её мотающуюся из стороны в сторону голову. Она что-то вопила нечленораздельное прямо в его рот, и этот поток горячего вибрирующего воздуха проникал в его лёгкие и вызывал во всём его теле пробегающее волной жгучее чувство, прерывающееся спазмами оцепенения всех мышц. Он лихорадочно стал срывать с неё одежду, царапая её тело ногтями, глаза по временам заливала жёлтая пелена, дышать ему было трудно, он задыхался, но не в силах оторваться он продолжал глотать её горячее дыхание. Она била кулаками по спине, извивалась под ним всеми сгибами своего тела, оно превратилось в один невыносимо бессильный протест против насилия... но неожиданно затихла. Продолжая срывать с неё одежды, он обнажил её груди, которая блеснула всей ослепительной прелестью своей белизны. Его руки жадно набросились на эти прекрасные бугорки с тёмными пятнышками нетронутых ещё детским ротиком сосков, безостановочно двигались по их округлой томной поверхности, то сминая, то лаская всей плоскостью ладоней, то гладя внешней частью кисти, ртом, щеками, глазами... и каждое движение, наполненное сладостным шелковистым трением, было его дрожью резких толчков сердца.
Вдруг он заметил остатком зрения, как взмахнула её рука и что-то тупое ударило его в бок. Он вывернул её руку. В ней был зажат маленький кинжал. Но женщине не хватило силы пробить кольчугу.
- Ух, чертовка, - проругался он, и, вырвав кинжал, отбросив его далеко в кусты, он уже со злобой методично набросился на её тело.
Женщина затихла. Силы её закончились, лишь по лицу медленно текли слёзы. Он двигался над ней ровно и старательно, стараясь проникнуть всё глубже и глубже, то чувство ослепительного жжения покинуло его осталось одно механическое упрямство, ожесточённое безвольно распростёршимся под ним телом. Но постепенно ритм стал всё больше и больше увлекать его, сквозь холод и равнодушие в его теле снова по временам стала возникать и гаснуть жаркая искорка, он пытался её поймать и остановить, она приходила всё чаще и чаще и уже тепло снова овладело его телом. Вдруг он ощутил, как по телу женщины прошла лёгкая дрожь, первый робкий отклик, и затем она против своей воли стала всё больше и больше отзываться к нему, стала всё больше и больше сливаться с ним, и вот они ежу превратились в единое существо в мучительном трепете согласно стремящееся к разрешению невыносимого своего состояния. Тело его охватило сладостно-мучительное давление, оно всё нарастало, нарастало, стало уже нетерпимым, невыносимым, ещё движение и не выдержит, взорвется, но не двигаться ещё невыносимей и невозможней. Дикий вопль плотского страдания вырвался из его груди, разбив тишину леса, и что-то разорвалось в нём с такой непереносимой болью, что он на несколько мгновений потерял сознание... Очнувшись, он ощутил во рту солёный тёплый вкус крови, женщина в бессильной истоме зубами терзала его губы как голодная волчица над куском мяса. В последний раз он сдавил, сжал её всю в своих объятиях и затих, вытянувшись...
Потом они лежали друг подле друга, глядя в небо, по нему без устали скользили призрачно-пушистые облака, сколько прошло времени, двигалось ли оно вообще в это время, он не знал. Он лишь ощущал внутри тупую пустоту, как будто он был бортью, из которой охотник выкачал весь мёд...
Он обернулся к ней.
- Ты будешь меня любить?
- Никогда, никогда... я тебя ненавижу... - ответила она и перевернулась лицом в землю.
Уткнувшись, она продолжала всхлипывать.
- Убийца... убийца...
Он вскочил на ноги. Его рослый жеребец мирно пасся рядом с мохнатым коньком девушки. Он подошёл к своему коню.
В это время из кустов вышел Дрыга.
- Князь, гонец прискакал из Киева, говорит, что к Киеву подошёл брат твой Изяслав, осадил его и желает усесться на киевский стол заместо тебя.
- Где дружина?
- В деревне меды пьют, девок щупают.
- Христианским молитвам их обучают... Срочно собери. Да и захвати женщину.
- Вставай, - обратился он к Ядвиге, которая всё так же лежала, уткнувшись лицом в траву.
- Я умру здесь. Я никуда не поеду.
- Погрузи её на коня и смотри за ней в оба.
Он вскочил на коня и поскакал собирать дружину.
Дальше шла бешеная скачка через лес, сутолочь битвы братских войск, треск мечей, брызги крови, ржущие в испуге кони, радостное утомление победы, въезд в Киев при скромных воплях радости горожан, которым всё больше становились безразличными эти бесконечные княжеские крамолы за обладание золотым киевским столом, наконец всё стало расплываться, темнеть...
И он проснулся. Было темно. В голове ещё проносились виденные образы, неслась крутоверть виденных сцен, но от них на душе было тупо и безрадостно. Какая-то чушь, подумал он и на ощупь включил свет. Засветился, облучаемый скрытыми ультрафиолетовыми излучателями, воздух узкой и тесной камеры, в которой он лежал. Как в радиолампе, пронеслось в голове. Он встал, нервно оттолкнув ото рта наконечник шланга питания и с ожесточением сорвав с головы электроды магносонарной сети. Клетка была почти пустой. Только трубопроводы жизнеобеспечения обвивали её стены, да небольшая наборная касса магносонара оживляла её.
Он вышел на улицу. В голове назойлива стучала какая-то простенькая мысль - сон реальность - сон - реальность - сон - сон - сон - реальность, она двигалась по каким-то избитым мелодическим ходам в то усиливающемся, то ослабевающем ритме, не находя своей окончательной и завершающей ноты. Он шёл по городу. Длинные прямоугольной формы со слепыми стенами здания тянулись с обеих сторон улицы. На каждом ярко горел номер - это только и позволяло ориентироваться в унынии каменного единообразия. Людей не было. Было пусто. Солнце висело почти над головой, по небу плыли жидкие облачка, они медленно и безучастно двигались одним им нужной и известной дорогой - куда-то туда - куда-то туда - куда-то туда... - но и эта мысль не смогла найти своего разрешения. И он снова пошёл в перёд, медленно переставляя ноги, в такт чему в мозгу болталась какая-то бесплотная мыслишка, но устав от прежней неразрешимости, он даже не стал пытаться её отвердить, стянуть её в жесткий контур мысленного факта...
По лучевой улице он вышел на главную площадь, в центре которой возвышалось единственное отличное здание круглой архитектуры. Там находилась центральная управляющая машина - главный мозг города. Один на всех - один на всех, один на всех - в уж совсем пошлом темпе какого-то разухабистого танца завертелось у него в голове.
Он направился к зданию. Отворил дверь. Вошёл в зал. Вдоль всей периферии тянулась одна сплошная матово-серая панель. Здесь было тоже пусто, лишь неясное бормотание выдавало происходящую за панелями деятельность.
- Что тебе нужно, человек? - раздался голос какого-то скучного ржавого тембра.
Он оглянулся, пытаясь определить место, откуда исходит этот голос, но не смог определить. Не смогли решить и эту загадку, он начал думать, зачем он пришёл сюда, но не смог ничего придумать для ответа. Что-то важное толкало и привело его сюда, но что...
- Да, - снова повторил тот же самый ржавый голос, идущий неизвестно от куда.
- А-25, скажи, зачем мы?
- Какой смысл ты вкладываешь в этот вопрос, человек?
- Ну как... ну вот зачем я... люди... зачем...
- Может тебе попалась плохая женщина, человек? Клеопатра - Т-3827. Бриджит Бардо - Т-4135.
- Нет, нет, женщина была вполне... Я не то, - быстро начал он, перебив ржавый голос. - Ведь я человек... у меня руки, ноги... зачем?... Смотри, у меня и мышцы исчезли.
- Тебе хочется быть сильным, человек? Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебе в питательную смесь добавляли аденомилтриофан. Каков твой номер?
- Мой номер - ЮВМ-937. Но это тоже не то... зачем мне мышцы, я всё равно только сплю... сплю да питаюсь, сплю да перевариваю сбалансированную белковую смесь... Хоть бы мяса разок попробовать...
- Пиры Луккула - Т-1101.
- Всё во сне. Но зачем тогда ум... зачем же я человек?..
Голос ответил не сразу.
- Ты - человек. А я - машина. Могу ли я ответить тебе - зачем ты - человек? Ведь прогресс не я создавала. Ведь это вы, люди, всё стремились, создавали, удовлетворяли свои потребности, стремились ко всё новым наслаждениям. Книги, радио, телевизоры, голазоры, теперь вот магносоноры. И ты должен быть счастлив, ты можешь удовлетворить любую потребность. Выбирай и отправляйся спать.
- Как бы мне хотелось полететь куда-нибудь, на какую-нибудь планету... осваивать...
- Венера - Т-3167. Магеланово облако - Т-3189.
- Открыть новый закон, стать учёным... мучиться... искать...
- Теория относительности - Т-5168. Нуль-транспартировка - Т-4199. Законы наследственности - Т-6699.
- Но ведь они уже открыты.
- Человек, ты можешь открыть ещё никем не открытое. Это доступно тебе. Вечный двигатель - Т-1768.
- Не то... не то... по правде...
- Разве ты можешь, человек, отличить правду от сна?
- Когда я в магносне - нет. Но когда я просыпаюсь... я всё время об этом думаю и вот сюда шёл - тоже думал...
- И что ты придумал, человек?
- Ничего, А-25.
- Посмотри Т-8760.
- Ах, опять, опять, но я сам хочу. Это уже невыносимо... Неужели ты не можешь этого понять, А-25?
- Нет, человек. Я полагаю, что ты должен быть счастлив. Ты сыт, обут, в тепле. Ты всё можешь. Любить и убивать, покорять планеты и путешествовать по времени. Ты велик и могущественен. Перед тобой открыто всё. Что ещё тебе требуется, человек?
Он не ответил. Он пытался найти, наконец, главный ответ, но всё всё так не расплывалось, не успев отвердеть, и проносилась куда-то вниз в область смутных движений мысли та главная мысль, которая неотступно мучила его уже столько времени. Сейчас это мучение стало уже невыносимым.
- Я ничего не хочу, А-25. Я хочу умереть.
- Смерть на кресте - Т-1631. Смерть с гранатой под гусеницей танка - Т-1639, - бесстрастно ответил ржавый голос.
- Ах, всё это во сне!
- Ты хочешь умереть в реальности?
- Да.
- На факте?
- Да, да.
- Т-1639-П.
- Опять, опять во сне! Будьте прокляты вы, сны! - плачущим голосом воскликнул он. - Будь проклята ты, А-25, поставщица этих мерзавых снов.
- Не забывайся, Человек!
- Я убью тебя, гнусная отравительница!
- Ха-ха-ха-
- Не смейся, А-25!
- Человек, - медленно пророкотал ржавый голос. - Что ты можешь? Ведь я - МАШИНА! Разбить транглятор - придут люди - вставят другой. Иди лучше спать и посмотри Бриджит Бардо - Т-4135.
- Ты издеваешься... ты издеваешься... ах так... ах так... подожди... подожди... - как в бреду выталкивал он снова, одновременно озираясь, ища что-то. Он заметил толстую трубу, лежавшую неизвестно зачем возле входа. Он подскочил к ней, схватит её в руки, она отказалась тяжёлой и, с трудом размахнувшись, нанёс первый удар по матово-серой плоскости панелей.
- Человек! Опомнись!
Но он уже не помнил ничего и продолжал в опьянении безудержно вырвавшегося гнева наносить удар за ударом, перебегая всё дальше и дальше вдоль циркуля дуги. При каждом ударе он слышал всё тот же ненавистный ржавый голос, повторявший одно - Человек! Опомнись! - Человек! Опомнись! - отчего он распалялся сильнее. Наконец, голос затих - Вот где ты скрывался, подумал он с мстительной усмешкой и продолжал наносить удары, доколачивая то, что осталось целым при первом проходе...
В полном изнеможении он уселся посреди зала, тупо уставясь на дело своих рук.
Из забытья его вывел шум и голоса людей, которые доносились с улицы. Он медленно поднялся по винтовой лестнице на площадку под куполом, с которой был выход на балкон, нависший над площадью.
Выгнанный из своих камер прекращёнными сновидениями, люд собрался возле здания А-25 и без энтузиазма шумел, обсуждая причину столь внезапной массовой остановки нормального течения процесса магносорирования. Все они были одеты одинаково и, как казалось отсюда сверху, все были даже одинакового роста.
- Люди! - закричал он, и все обратили свои головы наверх.
- Люди! - повторил он. - Посмотрите на небо!
Толпа притихла, подняв головы, надеясь увидеть там примечательное, но по небу всё так же неутомимо и равнодушно плыли облака.
- А что небо, - нарушил, наконец, тишину одинокий голос. - Что это небо, когда я сейчас видел небо Аустерлица.
- А что небо, - повторил ему другой, - когда я сейчас любовался закатом на Венере.
Толпа зашумела вся вдруг, каждый рассказывал, где он был...
- Люди! - снова воскликнул он. - Неужели мы так и будем жить во сне? Ведь это неправильно так жить!
- Чего он хочет? - пронзительно закричал голос внизу.
- Люди, неужели нельзя жить по-другому, вспомните, как жили наши предки, снами о которых мы питаемся?
- Не слушайте его, это взбесившийся автомат, а не человек, - закричал тот же голос. - Он хочет, чтобы мы снова голодали, снова принялись бороться за чины и места, чтоб мы стали соперничать друг с другом, а потом и убивать друг друга - он этого не хочет. Не слушайте его!
- Люди, я разбил А-25, нельзя так жить! Надо по-другому, по-человеческому.
Но толпа уже не слушала его, а визгливый голос продолжал будоражить толпу.
- Наши предки убивали друг друга на войнах - он этого хочет. Сейчас мы всем довольны, у нас всё есть, о чём только могли мечтать в прошлом. Мы можем удовлетворить всё, не толкая, не ссорясь и не соперничая друг с другом, только нажав кнопку. А без этого снова начнутся раздоры, а может и войны. Он этого хочет, не слушайте его. Он взбесившийся автомат, его надо убить.
- А вдруг это человек, как можно убить человека? - раздался одинокий сомневающийся голос.
- Нет, нет, я знаю, наверное, это не человек, это автомат, пойдёмте и убьёмте его, - лихорадочно вопил всё тот же голос.
- Люди, я не автомат, я такой же как вы, я человек, - но он не мог перекричать шум толпы.
- Это автомат, автомат, потому что как может человек отказаться от счастья иметь всё!? - будоражил толпу голос.
- Я человек, слушайте, слушайте меня...
Толпа в один голос закричала - Автомат! Взбесившийся автомат! - и хлынула в здание. Плотная масса ворвалась на балкон, и град ударов тщедушных рук обрушился на него. Он закрыл лицо руками, затем упал и чувствовал, как толпа пинала его ногами, плясала по нему, но ещё большую боль причиняла бессильно бьющаяся в мозгу как птица, не могущая найти выход из клетки, мысль - Как же так... ведь люди... люди... затем боль стала отходить в сторону, красная пелена стала, сгущаясь наплывать на внутренний взор... но вдруг... предельно ясно очередная мысль вспыхнула в мозгу, как бы прорезав пелену -
А ВСЁ-ТАКИ ЭТО ЛУЧШЕ, ЧЕМ Т-1639-П
она на миг озарила его отключенный от внешних сил разум ярчайшим светом, стали видны какие-то невозможные пространственные и временные дали, но свет продолжал всё усиливаться и усиливаться, плавно переходя в абсолютную черноту небытия...
И он проснулся. Долго не мог придти в себя, тело ещё ощущало удары, звучали крики толпы, мелькала последняя фраза, прорезанная на красном фоне, эти бесконечные дали. Наконец, он пришёл в себя. На ощупь нажал кнопку.
- А-25 слушает, - проакустировала темнота.
- Что за сон я сейчас смотрел?
- Т-6666 по произведению В.Юровицкого "Сны".
"Что ещё за В.Юровицкий?", подумал он.
- Стереть, - коротко произнёс он.- Будет выполнено, ответил голос А-25, и он щёлкнул выключателем.
"Как только вообще можно такое сочинять", думал он, лёжа в темноте. "Бред какой-то". Постепенно, однако, раздражение стало спадать и вдруг из памяти выплыло -
КЛЕОПАТРА - Т-3297. БРИДЖИТ БАРДО - Т-4135.
"Пожалуй... пожалуй Клеопатру", решил он, на ощупь набрал на клавиатуре номер и вытянулся в постели...
- Ты мой! О, Великий Наполеон, Предводитель французов! - воскликнула Клеопатра, бросаясь к нему на шею, и он ощутил на своих губах горячий, страстный...
По его грузному расслабленному телу струилась усталость от бессонной ночи и длинного перехода, она отяжеляла веки, струйками сбегала вниз, скапливалась в районе поясницы, плескалась в узких раструбах кожаных сапог. В голове было бездумье усталости, лишь звук копыт угрюмо протискивался через головные кости, звучал отдалённо и одиноко...
Дружина растянулась за ним не длинной цепью. Все молчали, как молчит всё в природе в этот час меж ночью и солнцем, когда спит всё и должно спать всё, только человек в вечной суетности и погоне за призраками нарушает иногда этот час покоя, но и он ощущает в глубине свою неправоту, оттого он немеет и цепенеет в этот час тишины и непреложного покоя...
По лесу двигался отряд. Звук быстро затихал за ним, но колыхание веток ещё долго звенело по их следу, разбрызгивая во все стороны тонкую пыль росы.
К нему подъехал поп.
- Скоро ещё? - не поворачиваясь и не нарушая своей расслабленной позы, бросил он.
- Должно близко.
- И верно говоришь, что язычничают в Дубрищах?
- Верь, князь, слову. Смущает там людей старый ведун Ярила, приносят они жертвы мерзкому Перуну-истукану и славят Хорса, веру подрывают и сеют недоверие к княжей власть и князьям как отступникам от старой веры.
- Коли правда сие - худо им быть, князь сурово сумеет наказать супротивников веры Христовой, - ответил он и снова погрузился в дрёму. Приблизившийся к ним старший тиун Дрыга подал свой голос.
- Говорят у Ярилы дочка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Никто не ответил, голос прозвучал и затих.
Внезапно лес расступился.
Узкой полоской расплавленного металла сияло навстречу восходящее солнце. Солнце и весь воздух, прозрачно насыщенный им, ослепили глаза всадников после полутьмы глухого леса. Постепенно, когда глаза людей приспособились к новому свету, их зрению предстала картина неширокой реки, плавно петляющей средь мягких зелёных лугов, а вдали возле раскидистого дуба была видна большая толпа людей - мужчины, женщины, дети в пёстрых платьях и белых рубахах. Они медленно, ритмически двигались вокруг разукрашенного дерева и их торжественная песнь широким веером расходилась в высоту, лишь краешком доносясь до их слуха. Это был старый языческий гимн Солнцу.
Велий Хорсе
Велий Хорсе
Одари ты нас любовью
Одари ты ны скоты
Одари ты животы
Старые, слышанные с детства слова, старая, знакомая с детства мелодия дедов и пращуров не могла не отозваться в сердцах все этих людей, даже если и приняли они новую веру, привезённую с раскошных берегов Босфора, даже если и утопили священного дедовского Перуна в водах Днепра, но себя не враз переделаешь, не враз отбросишь свою память... Она будила воспоминания о детстве и тепле, мягких руках матери, шамкающем говорке лохматобородого деда, рассказывающего сказки и старые предания о Рюрике, Святославе и походах на Царьград, весёлые попевки и хвалы Бояна. Новая вера была холодна и сурова, она ушла с просторов полей, от сумрачного уюта лесов, замкнулась в каменных клетках ослепительно белых неживых церквей, где на человека с гневом и укоризной глядели раскосые лики мстительных патриархов и даже во взгляде богородицы не было доброты и утешения, и младенец на её руках никогда не улыбался...
Он оглянулся на спутников, обвёл глазами их затянутые пеленой воспоминаний лица, под его взглядом они съёживались, будто уличённые в чём-то непростительном и пустил своего коня вперёд.
Дружина с воплями и криками обогнала его, рассыпалась по полю, окружая язычников, которые при виде их бросились бежать к лесу, но, увидев, что путь отрезан, сгрудились вокруг высокого старика в белом и с длинной белой разлетающейся бородой.
- В воду их, загоняй их в воду! - возбуждённо вопил поп, радый, что так удачно застали язычничающих.
- Всадники конями и копьями стали загонять людей в воду.
- Князь, вот он, Ярила, главный хороводчик, - закричал поп, подскакивая к князю.
- Схватить и связать.
Несколько времени - и вся толпа была загнана в воду. Испуганные, они стояли по грудь в воде, теснясь друг к другу, женщины поднимали детей, они громко плакали от испуга.
Несколько дружинников, сверкая топорами и белым срезом щепы, принялись рубить священный дуб, а поп стоял на берегу и, размахивая крестом, бросал гневные слова.
О, погрязшие в грехе язычники. За вас смерть принял божеский сын Иисус Христос, а вы поклоняетесь дубам и чурбанам. Да не будет вам другого бога кроме триединого в сущности - бога-отца, бога-сына, бога - духа святого... Иначе гнев его будет на вас на небе и месть князей мира на сей земле. Не приносите жертв ни Перуну, ни Хорсу, ни прочим Ваалам, едино токмо десятину от трудов и промыслов ваших на церковь святую. Да будет так от сего и навеки. Аминь! - и размашисто махнул два раза в воздухе тёмным распятием. А затем уже деловым тоном. - Подходите по одному принимать крещение от креста животворящего.
Дружинники, заехав в воду на конях, копьями стали толкать людей, они по одному подходили к кресту, а стоящий перед попом дружинник с головой макал подходящих в тёплое молоко воды под громкие крики и гогот стоящих на берегу, очищая их водой от скверны бесовских заблуждений языческой веры.
Поп давал язычникам целовать крест, крестил их по воздуху, продолжая говорить какие-то грозные речи об аде, вечных муках и суровых пророках.
Ярила стоял связанным под деревом. Он подъехал к нему.
- Почто, старик, смущаешь дедовскими побасками, отвращаешь их от веры, в которую мы всем приказали верить?
Ярила вскинул голову. В глазах не было страха.
- Крамолу и смуту сеешь по Русской земле, князь. С этой верой наши деды крепили Русь, били греков, булгар и печенегов, и стояла Русь крепла.
- То всё раньше было. А прежняя вера была одна глупость и недомыслие, поклонялись бесчувственным истуканам. Нынче новая вера в Иисуса Христа и как сказано, так и надо смердам верить.
- Отомстят старые боги, - бешенно шипел старик, отчего князю стало совсем не по себе, - ох, горько ещё отомстят за обиды и поругание киевского Перуна, много слёз прольётся Руси, кровавыми слезами умоется, красной водой колодцы позаливает, Христос ваш не русский бог, его греки выдумали и вас одурачивают.
- Предай его смерти, князь, - подскочил поп, - непростительно такое богохульство на сына человеческого.
Страх перед этим связанным человеком сам подсказал.
- За твоё супротивство смерти горькой предаю тебя, старик, чтоб урок для всех остался. Привязать к деревьям.
По трое дружинников бойко слазили на стоящие рядом берёзы, пригнули вершины и споро привязали к ним за ноги Ярилу. Несколько человек сдерживали деревья, чтоб они не разогнулись. Очищенный и окрещённый народ в мокрых грязных одеждах жалкой толпой сгрудился кругом.
- Так будет со всяким, кто супротивится церкви и князьям, - проповедовал поп. - Унесите в сердцах ваших эту казнь и помните её.
Заглушая слова попа, громко кричал Ярила.
- Будьте твёрды в старой вере, люди русские, она истинная.
Он хотел приказать заткнуть старику рот, но затем передумал - пусть кричит, помирать всё лучше с криком.
- Все смотрели на него, ожидая сигнала. Он поднял руку.
В этот момент раздался крик, удержавший ею от падения.
- Вон Ядвига, дочка Ярилы.
Не опуская, он обернулся и увидел выехавшую из леса на коне молодую женщину, в нерешительности остановившуюся одаль. Должно действительно красавица, подумал он, разглядывая её фигуру, уверенно и свободно сидевшую на своём мохнатом коньке - и опустил руку.
Враз вершины были опущены и две бело-красные половины того, что ещё только было единым телом старого ведуна, взлетели прямо в глубину неба, брызгами крови окропив всех стоящих и окутав всё вокруг запахом парного человеческого мяса. Вдох ужаса и страха вырвался как из одной груди. Заголосили бабы, заплакали дети...
Внутренняя сила снова заставила его обернуться в сторону дочери разорванного ведуна. Она сидела неподвижно на коне, повидимому до неё дошло страшное значение происшедшего, её плечи поникли, руки, сжимавшие повод, безвольно опустились на гриву коня.
Жарко шептал на ухо Дрыга.
- Девка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Неосознанным движением он толкнул коня по направлению к женщине, неотступно глядя на неё. Её лицо расширилось, стали проступать отдельные черты.
Она очнулась, резко повернула коня и поскакала в лес.
Пришпорив, он влетел вслед за ней. Ветви хлестали его по лицу, он уклонялся от них машинально, не отрывая взгляда от мелькавшей впереди спины, которая ни приближалась, но и не отдалялась, как ни горячил он коня, ни пришпоривал его кованными сапогами. Её конёк был, видать, вынослив и быстр.
Жажда погони захватила его, проснулся охотничий азарт. Они ускакали уже далеко, затихли крики пустившихся вслед дружинников, а он всё не мог приблизиться к мчащейся не оглядываясь прямо сквозь чащу женщине. Конь начал уставать, лицо горело от хлеставших веток.
И вдруг конь под женщиной споткнулся, она подлетела вверх и совершив широкую дугу, упала на землю.
Он соскочил с коня.
Разметавшись по земле, лежала женщина, потерявшая от удара о землю сознание. Спутанные волосы закрывали её лицо. Он присел возле неё и с неожиданно возникшей робостью раздвинул волосы. Перед ним возникло видение поразительно красивого женского лица. Оно было красиво своей... каждая линия, каждый очерк этого лица имели свою окончательную и завершенную форму, и все они сливались в одно нерасторжимое единение красоты - той самой красоты, отдельные черты которой он наблюдал иногда на иконах, привозимых из Византии, но там всё это было разрознено, каждый художник улавливал лишь одну из чёрточек совершенства, а здесь пред ним было её полное и окончательное выражение.
Девушка была жива. Это было видно по её дыханию... Он осторожно провёл по её лицу кончиками пальцев как слепой. Девушка не шевелилась. Он склонился и как бы для окончательного удостоверения коснулся в поцелуе её губ.
Она дрогнула и открыла глаза. Он неотступно глядел в них и видел, как медленно в них возникает память.
- Как тебя звать?
Она вздрогнула и очевидно под звуком его голоса память вошла в неё окончательно.
- Уйди, уйди...
Она хотела прокричать, но голос сорвался на сухой шепот.
Она сделала движение вскочить, но он остановил, силой налегши на её плечи.
- Пусти меня, изверг, пусти, убивиц, убивиц... - всё тем же сухим шепотом говорила она, извиваясь под силой его рук.
Это извивающееся тело неожиданно пробудило в нём резкую вспышку желания. Не в силах противиться, он бросил своё тело на женскую грудь и впился губами в её губы, пытаясь руками сдержать её мотающуюся из стороны в сторону голову. Она что-то вопила нечленораздельное прямо в его рот, и этот поток горячего вибрирующего воздуха проникал в его лёгкие и вызывал во всём его теле пробегающее волной жгучее чувство, прерывающееся спазмами оцепенения всех мышц. Он лихорадочно стал срывать с неё одежду, царапая её тело ногтями, глаза по временам заливала жёлтая пелена, дышать ему было трудно, он задыхался, но не в силах оторваться он продолжал глотать её горячее дыхание. Она била кулаками по спине, извивалась под ним всеми сгибами своего тела, оно превратилось в один невыносимо бессильный протест против насилия... но неожиданно затихла. Продолжая срывать с неё одежды, он обнажил её груди, которая блеснула всей ослепительной прелестью своей белизны. Его руки жадно набросились на эти прекрасные бугорки с тёмными пятнышками нетронутых ещё детским ротиком сосков, безостановочно двигались по их округлой томной поверхности, то сминая, то лаская всей плоскостью ладоней, то гладя внешней частью кисти, ртом, щеками, глазами... и каждое движение, наполненное сладостным шелковистым трением, было его дрожью резких толчков сердца.
Вдруг он заметил остатком зрения, как взмахнула её рука и что-то тупое ударило его в бок. Он вывернул её руку. В ней был зажат маленький кинжал. Но женщине не хватило силы пробить кольчугу.
- Ух, чертовка, - проругался он, и, вырвав кинжал, отбросив его далеко в кусты, он уже со злобой методично набросился на её тело.
Женщина затихла. Силы её закончились, лишь по лицу медленно текли слёзы. Он двигался над ней ровно и старательно, стараясь проникнуть всё глубже и глубже, то чувство ослепительного жжения покинуло его осталось одно механическое упрямство, ожесточённое безвольно распростёршимся под ним телом. Но постепенно ритм стал всё больше и больше увлекать его, сквозь холод и равнодушие в его теле снова по временам стала возникать и гаснуть жаркая искорка, он пытался её поймать и остановить, она приходила всё чаще и чаще и уже тепло снова овладело его телом. Вдруг он ощутил, как по телу женщины прошла лёгкая дрожь, первый робкий отклик, и затем она против своей воли стала всё больше и больше отзываться к нему, стала всё больше и больше сливаться с ним, и вот они ежу превратились в единое существо в мучительном трепете согласно стремящееся к разрешению невыносимого своего состояния. Тело его охватило сладостно-мучительное давление, оно всё нарастало, нарастало, стало уже нетерпимым, невыносимым, ещё движение и не выдержит, взорвется, но не двигаться ещё невыносимей и невозможней. Дикий вопль плотского страдания вырвался из его груди, разбив тишину леса, и что-то разорвалось в нём с такой непереносимой болью, что он на несколько мгновений потерял сознание... Очнувшись, он ощутил во рту солёный тёплый вкус крови, женщина в бессильной истоме зубами терзала его губы как голодная волчица над куском мяса. В последний раз он сдавил, сжал её всю в своих объятиях и затих, вытянувшись...
Потом они лежали друг подле друга, глядя в небо, по нему без устали скользили призрачно-пушистые облака, сколько прошло времени, двигалось ли оно вообще в это время, он не знал. Он лишь ощущал внутри тупую пустоту, как будто он был бортью, из которой охотник выкачал весь мёд...
Он обернулся к ней.
- Ты будешь меня любить?
- Никогда, никогда... я тебя ненавижу... - ответила она и перевернулась лицом в землю.
Уткнувшись, она продолжала всхлипывать.
- Убийца... убийца...
Он вскочил на ноги. Его рослый жеребец мирно пасся рядом с мохнатым коньком девушки. Он подошёл к своему коню.
В это время из кустов вышел Дрыга.
- Князь, гонец прискакал из Киева, говорит, что к Киеву подошёл брат твой Изяслав, осадил его и желает усесться на киевский стол заместо тебя.
- Где дружина?
- В деревне меды пьют, девок щупают.
- Христианским молитвам их обучают... Срочно собери. Да и захвати женщину.
- Вставай, - обратился он к Ядвиге, которая всё так же лежала, уткнувшись лицом в траву.
- Я умру здесь. Я никуда не поеду.
- Погрузи её на коня и смотри за ней в оба.
Он вскочил на коня и поскакал собирать дружину.
Дальше шла бешеная скачка через лес, сутолочь битвы братских войск, треск мечей, брызги крови, ржущие в испуге кони, радостное утомление победы, въезд в Киев при скромных воплях радости горожан, которым всё больше становились безразличными эти бесконечные княжеские крамолы за обладание золотым киевским столом, наконец всё стало расплываться, темнеть...
И он проснулся. Было темно. В голове ещё проносились виденные образы, неслась крутоверть виденных сцен, но от них на душе было тупо и безрадостно. Какая-то чушь, подумал он и на ощупь включил свет. Засветился, облучаемый скрытыми ультрафиолетовыми излучателями, воздух узкой и тесной камеры, в которой он лежал. Как в радиолампе, пронеслось в голове. Он встал, нервно оттолкнув ото рта наконечник шланга питания и с ожесточением сорвав с головы электроды магносонарной сети. Клетка была почти пустой. Только трубопроводы жизнеобеспечения обвивали её стены, да небольшая наборная касса магносонара оживляла её.
Он вышел на улицу. В голове назойлива стучала какая-то простенькая мысль - сон реальность - сон - реальность - сон - сон - сон - реальность, она двигалась по каким-то избитым мелодическим ходам в то усиливающемся, то ослабевающем ритме, не находя своей окончательной и завершающей ноты. Он шёл по городу. Длинные прямоугольной формы со слепыми стенами здания тянулись с обеих сторон улицы. На каждом ярко горел номер - это только и позволяло ориентироваться в унынии каменного единообразия. Людей не было. Было пусто. Солнце висело почти над головой, по небу плыли жидкие облачка, они медленно и безучастно двигались одним им нужной и известной дорогой - куда-то туда - куда-то туда - куда-то туда... - но и эта мысль не смогла найти своего разрешения. И он снова пошёл в перёд, медленно переставляя ноги, в такт чему в мозгу болталась какая-то бесплотная мыслишка, но устав от прежней неразрешимости, он даже не стал пытаться её отвердить, стянуть её в жесткий контур мысленного факта...
По лучевой улице он вышел на главную площадь, в центре которой возвышалось единственное отличное здание круглой архитектуры. Там находилась центральная управляющая машина - главный мозг города. Один на всех - один на всех, один на всех - в уж совсем пошлом темпе какого-то разухабистого танца завертелось у него в голове.
Он направился к зданию. Отворил дверь. Вошёл в зал. Вдоль всей периферии тянулась одна сплошная матово-серая панель. Здесь было тоже пусто, лишь неясное бормотание выдавало происходящую за панелями деятельность.
- Что тебе нужно, человек? - раздался голос какого-то скучного ржавого тембра.
Он оглянулся, пытаясь определить место, откуда исходит этот голос, но не смог определить. Не смогли решить и эту загадку, он начал думать, зачем он пришёл сюда, но не смог ничего придумать для ответа. Что-то важное толкало и привело его сюда, но что...
- Да, - снова повторил тот же самый ржавый голос, идущий неизвестно от куда.
- А-25, скажи, зачем мы?
- Какой смысл ты вкладываешь в этот вопрос, человек?
- Ну как... ну вот зачем я... люди... зачем...
- Может тебе попалась плохая женщина, человек? Клеопатра - Т-3827. Бриджит Бардо - Т-4135.
- Нет, нет, женщина была вполне... Я не то, - быстро начал он, перебив ржавый голос. - Ведь я человек... у меня руки, ноги... зачем?... Смотри, у меня и мышцы исчезли.
- Тебе хочется быть сильным, человек? Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебе в питательную смесь добавляли аденомилтриофан. Каков твой номер?
- Мой номер - ЮВМ-937. Но это тоже не то... зачем мне мышцы, я всё равно только сплю... сплю да питаюсь, сплю да перевариваю сбалансированную белковую смесь... Хоть бы мяса разок попробовать...
- Пиры Луккула - Т-1101.
- Всё во сне. Но зачем тогда ум... зачем же я человек?..
Голос ответил не сразу.
- Ты - человек. А я - машина. Могу ли я ответить тебе - зачем ты - человек? Ведь прогресс не я создавала. Ведь это вы, люди, всё стремились, создавали, удовлетворяли свои потребности, стремились ко всё новым наслаждениям. Книги, радио, телевизоры, голазоры, теперь вот магносоноры. И ты должен быть счастлив, ты можешь удовлетворить любую потребность. Выбирай и отправляйся спать.
- Как бы мне хотелось полететь куда-нибудь, на какую-нибудь планету... осваивать...
- Венера - Т-3167. Магеланово облако - Т-3189.
- Открыть новый закон, стать учёным... мучиться... искать...
- Теория относительности - Т-5168. Нуль-транспартировка - Т-4199. Законы наследственности - Т-6699.
- Но ведь они уже открыты.
- Человек, ты можешь открыть ещё никем не открытое. Это доступно тебе. Вечный двигатель - Т-1768.
- Не то... не то... по правде...
- Разве ты можешь, человек, отличить правду от сна?
- Когда я в магносне - нет. Но когда я просыпаюсь... я всё время об этом думаю и вот сюда шёл - тоже думал...
- И что ты придумал, человек?
- Ничего, А-25.
- Посмотри Т-8760.
- Ах, опять, опять, но я сам хочу. Это уже невыносимо... Неужели ты не можешь этого понять, А-25?
- Нет, человек. Я полагаю, что ты должен быть счастлив. Ты сыт, обут, в тепле. Ты всё можешь. Любить и убивать, покорять планеты и путешествовать по времени. Ты велик и могущественен. Перед тобой открыто всё. Что ещё тебе требуется, человек?
Он не ответил. Он пытался найти, наконец, главный ответ, но всё всё так не расплывалось, не успев отвердеть, и проносилась куда-то вниз в область смутных движений мысли та главная мысль, которая неотступно мучила его уже столько времени. Сейчас это мучение стало уже невыносимым.
- Я ничего не хочу, А-25. Я хочу умереть.
- Смерть на кресте - Т-1631. Смерть с гранатой под гусеницей танка - Т-1639, - бесстрастно ответил ржавый голос.
- Ах, всё это во сне!
- Ты хочешь умереть в реальности?
- Да.
- На факте?
- Да, да.
- Т-1639-П.
- Опять, опять во сне! Будьте прокляты вы, сны! - плачущим голосом воскликнул он. - Будь проклята ты, А-25, поставщица этих мерзавых снов.
- Не забывайся, Человек!
- Я убью тебя, гнусная отравительница!
- Ха-ха-ха-
- Не смейся, А-25!
- Человек, - медленно пророкотал ржавый голос. - Что ты можешь? Ведь я - МАШИНА! Разбить транглятор - придут люди - вставят другой. Иди лучше спать и посмотри Бриджит Бардо - Т-4135.
- Ты издеваешься... ты издеваешься... ах так... ах так... подожди... подожди... - как в бреду выталкивал он снова, одновременно озираясь, ища что-то. Он заметил толстую трубу, лежавшую неизвестно зачем возле входа. Он подскочил к ней, схватит её в руки, она отказалась тяжёлой и, с трудом размахнувшись, нанёс первый удар по матово-серой плоскости панелей.
- Человек! Опомнись!
Но он уже не помнил ничего и продолжал в опьянении безудержно вырвавшегося гнева наносить удар за ударом, перебегая всё дальше и дальше вдоль циркуля дуги. При каждом ударе он слышал всё тот же ненавистный ржавый голос, повторявший одно - Человек! Опомнись! - Человек! Опомнись! - отчего он распалялся сильнее. Наконец, голос затих - Вот где ты скрывался, подумал он с мстительной усмешкой и продолжал наносить удары, доколачивая то, что осталось целым при первом проходе...
В полном изнеможении он уселся посреди зала, тупо уставясь на дело своих рук.
Из забытья его вывел шум и голоса людей, которые доносились с улицы. Он медленно поднялся по винтовой лестнице на площадку под куполом, с которой был выход на балкон, нависший над площадью.
Выгнанный из своих камер прекращёнными сновидениями, люд собрался возле здания А-25 и без энтузиазма шумел, обсуждая причину столь внезапной массовой остановки нормального течения процесса магносорирования. Все они были одеты одинаково и, как казалось отсюда сверху, все были даже одинакового роста.
- Люди! - закричал он, и все обратили свои головы наверх.
- Люди! - повторил он. - Посмотрите на небо!
Толпа притихла, подняв головы, надеясь увидеть там примечательное, но по небу всё так же неутомимо и равнодушно плыли облака.
- А что небо, - нарушил, наконец, тишину одинокий голос. - Что это небо, когда я сейчас видел небо Аустерлица.
- А что небо, - повторил ему другой, - когда я сейчас любовался закатом на Венере.
Толпа зашумела вся вдруг, каждый рассказывал, где он был...
- Люди! - снова воскликнул он. - Неужели мы так и будем жить во сне? Ведь это неправильно так жить!
- Чего он хочет? - пронзительно закричал голос внизу.
- Люди, неужели нельзя жить по-другому, вспомните, как жили наши предки, снами о которых мы питаемся?
- Не слушайте его, это взбесившийся автомат, а не человек, - закричал тот же голос. - Он хочет, чтобы мы снова голодали, снова принялись бороться за чины и места, чтоб мы стали соперничать друг с другом, а потом и убивать друг друга - он этого не хочет. Не слушайте его!
- Люди, я разбил А-25, нельзя так жить! Надо по-другому, по-человеческому.
Но толпа уже не слушала его, а визгливый голос продолжал будоражить толпу.
- Наши предки убивали друг друга на войнах - он этого хочет. Сейчас мы всем довольны, у нас всё есть, о чём только могли мечтать в прошлом. Мы можем удовлетворить всё, не толкая, не ссорясь и не соперничая друг с другом, только нажав кнопку. А без этого снова начнутся раздоры, а может и войны. Он этого хочет, не слушайте его. Он взбесившийся автомат, его надо убить.
- А вдруг это человек, как можно убить человека? - раздался одинокий сомневающийся голос.
- Нет, нет, я знаю, наверное, это не человек, это автомат, пойдёмте и убьёмте его, - лихорадочно вопил всё тот же голос.
- Люди, я не автомат, я такой же как вы, я человек, - но он не мог перекричать шум толпы.
- Это автомат, автомат, потому что как может человек отказаться от счастья иметь всё!? - будоражил толпу голос.
- Я человек, слушайте, слушайте меня...
Толпа в один голос закричала - Автомат! Взбесившийся автомат! - и хлынула в здание. Плотная масса ворвалась на балкон, и град ударов тщедушных рук обрушился на него. Он закрыл лицо руками, затем упал и чувствовал, как толпа пинала его ногами, плясала по нему, но ещё большую боль причиняла бессильно бьющаяся в мозгу как птица, не могущая найти выход из клетки, мысль - Как же так... ведь люди... люди... затем боль стала отходить в сторону, красная пелена стала, сгущаясь наплывать на внутренний взор... но вдруг... предельно ясно очередная мысль вспыхнула в мозгу, как бы прорезав пелену -
А ВСЁ-ТАКИ ЭТО ЛУЧШЕ, ЧЕМ Т-1639-П
она на миг озарила его отключенный от внешних сил разум ярчайшим светом, стали видны какие-то невозможные пространственные и временные дали, но свет продолжал всё усиливаться и усиливаться, плавно переходя в абсолютную черноту небытия...
И он проснулся. Долго не мог придти в себя, тело ещё ощущало удары, звучали крики толпы, мелькала последняя фраза, прорезанная на красном фоне, эти бесконечные дали. Наконец, он пришёл в себя. На ощупь нажал кнопку.
- А-25 слушает, - проакустировала темнота.
- Что за сон я сейчас смотрел?
- Т-6666 по произведению В.Юровицкого "Сны".
"Что ещё за В.Юровицкий?", подумал он.
- Стереть, - коротко произнёс он.- Будет выполнено, ответил голос А-25, и он щёлкнул выключателем.
"Как только вообще можно такое сочинять", думал он, лёжа в темноте. "Бред какой-то". Постепенно, однако, раздражение стало спадать и вдруг из памяти выплыло -
КЛЕОПАТРА - Т-3297. БРИДЖИТ БАРДО - Т-4135.
"Пожалуй... пожалуй Клеопатру", решил он, на ощупь набрал на клавиатуре номер и вытянулся в постели...
- Ты мой! О, Великий Наполеон, Предводитель французов! - воскликнула Клеопатра, бросаясь к нему на шею, и он ощутил на своих губах горячий, страстный...
Судьба
Конечно, беспокоиться было не о чем. Егор знал это и так, но при виде красивого голого тела зав. производством Волковой, безмятежно распластавшейся на кровати, спокойствие проникало в самые-самые глубины егоровой души. Тихо и мирно становилось у него на душе, вот как в этот тёплый августовский вечер. Спокойно и хорошо. Что-то всё же его немного тревожило.
Волкова открыла глаза, ласково посмотрела на Егора и потянула за поводок.
Ошейник вдавился в шею и Егор пополз к Волковой. Было немного неудобно, т.к. руки за спиной были связаны. Он уткнулся в тёплое, шелковистое, пахнущее хозяйственным мылом межножье Волковой.
-"Ну давай, Егорушка, - сказала она и погладила его по взъерошенному затылку, - ещё разок, пожалуй, успеем. А то уж скоро придут."
Он привычно быстро начал работать языком, с удовольствием замечая, как начинает таять, слегка подрагивая, большое, похожее на кремовый торт тело заведующей.
- Ах! - сказала Волкова и сжала полными бёдрами голову Егора. Все звуки исчезли, Егор скорее ощущал, как громко хлюпает без устали двигающийся язык. "Главное ,- думал он, поглубже зарываясь носом, - не достаться Мельниковой. Злая она, спуску не даст. И ведь навсегда, на всю оставшуюся жизнь". Егор вспомнил, что о ней рассказывала Волкова, и инстинктивно плотнее сжал ягодицы. "А Волкова, она ничего, добрая баба, хоть и с причудами, конечно".
- А-ах: - простонала зав. производством и сильно натянула поводок, словно стараясь протолкнуть голову Егора вовнутрь. "Но лучше всего Куроедова". Он зажмурился, вспоминая сексапильную кассиршу, и плотно сжал губами клитор Волковой.
- Ах,- в третий раз произнесла она и как-то сразу обмякла. В дверь звонили. Волкова вскочила, отбросила поводок, накинула халат и побежала открывать.
Егор остался лежать на животе. В открытом окне он мог видеть фрагмент оранжевого заката и синий ствол растущей во дворе сосны. Поднимался ветер.
Через минуту все три женщины были в комнате. Старший технолог Мельникова плотоядно взглянула на влажный рот начальника. Красивая Куроедова провела ногтем по его ягодице.
- Ну вот, Егор, сейчас решится, кому ты достанешься, - сказала Волкова и снова намотала на руку поводок.
- Здесь четыре листа бумаги, - сказала Куроедова. На каждом написано имя одной из нас. Какой тебе выпадет, так тому и быть.
- А что на четвёртом? - спросил Егор.
Мельникова хищно моргнула и сжала губы. Куроедова отвернулась к окну. Волкова нервно дёрнула за поводок и виновато улыбнулась.
"В любом случае это судьба",- сказала она.
"Судьба выбирает человека, а не человек судьбу, - сказала Куроедова, - поэтому будет справедливо, если листок вытянешь не ты. К тому же у тебя руки связаны. Что символично". Мельникова нагнулась и тонким языком лизнула Егора в губы. Четыре листа бумаги лежали на полу.
"Второй справа", - сказала Куроедова. Мельникова, подняла листок, прочитала написанное и положила его на стол. Затем подошла к Егору и широко раздвинула ему ноги.
"Ты остаёшься у Волковой",- сказала она.
Куроедова нагнулась, подняла оставшиеся листы, два положила на спину Егору, а последний медленно разорвала и бросила обрывки в окно. Все трое перегнулись через подоконник, глядя, как похожие на бабочек кусочки бумаги медленно спускаются к земле.
Волкова открыла глаза, ласково посмотрела на Егора и потянула за поводок.
Ошейник вдавился в шею и Егор пополз к Волковой. Было немного неудобно, т.к. руки за спиной были связаны. Он уткнулся в тёплое, шелковистое, пахнущее хозяйственным мылом межножье Волковой.
-"Ну давай, Егорушка, - сказала она и погладила его по взъерошенному затылку, - ещё разок, пожалуй, успеем. А то уж скоро придут."
Он привычно быстро начал работать языком, с удовольствием замечая, как начинает таять, слегка подрагивая, большое, похожее на кремовый торт тело заведующей.
- Ах! - сказала Волкова и сжала полными бёдрами голову Егора. Все звуки исчезли, Егор скорее ощущал, как громко хлюпает без устали двигающийся язык. "Главное ,- думал он, поглубже зарываясь носом, - не достаться Мельниковой. Злая она, спуску не даст. И ведь навсегда, на всю оставшуюся жизнь". Егор вспомнил, что о ней рассказывала Волкова, и инстинктивно плотнее сжал ягодицы. "А Волкова, она ничего, добрая баба, хоть и с причудами, конечно".
- А-ах: - простонала зав. производством и сильно натянула поводок, словно стараясь протолкнуть голову Егора вовнутрь. "Но лучше всего Куроедова". Он зажмурился, вспоминая сексапильную кассиршу, и плотно сжал губами клитор Волковой.
- Ах,- в третий раз произнесла она и как-то сразу обмякла. В дверь звонили. Волкова вскочила, отбросила поводок, накинула халат и побежала открывать.
Егор остался лежать на животе. В открытом окне он мог видеть фрагмент оранжевого заката и синий ствол растущей во дворе сосны. Поднимался ветер.
Через минуту все три женщины были в комнате. Старший технолог Мельникова плотоядно взглянула на влажный рот начальника. Красивая Куроедова провела ногтем по его ягодице.
- Ну вот, Егор, сейчас решится, кому ты достанешься, - сказала Волкова и снова намотала на руку поводок.
- Здесь четыре листа бумаги, - сказала Куроедова. На каждом написано имя одной из нас. Какой тебе выпадет, так тому и быть.
- А что на четвёртом? - спросил Егор.
Мельникова хищно моргнула и сжала губы. Куроедова отвернулась к окну. Волкова нервно дёрнула за поводок и виновато улыбнулась.
"В любом случае это судьба",- сказала она.
"Судьба выбирает человека, а не человек судьбу, - сказала Куроедова, - поэтому будет справедливо, если листок вытянешь не ты. К тому же у тебя руки связаны. Что символично". Мельникова нагнулась и тонким языком лизнула Егора в губы. Четыре листа бумаги лежали на полу.
"Второй справа", - сказала Куроедова. Мельникова, подняла листок, прочитала написанное и положила его на стол. Затем подошла к Егору и широко раздвинула ему ноги.
"Ты остаёшься у Волковой",- сказала она.
Куроедова нагнулась, подняла оставшиеся листы, два положила на спину Егору, а последний медленно разорвала и бросила обрывки в окно. Все трое перегнулись через подоконник, глядя, как похожие на бабочек кусочки бумаги медленно спускаются к земле.
Исполнение желаний. Revamped & remixed
Сегодня я буду исполнять СВОИ желания и, в шутку, накажу тебя!
Я привяжу тебя к кровати. Ты будешь голый...
Ты готов , чтобы тебя наконец-то отрахали? я так давно этого хотела, мечтала и представляла как это произойдёт. Я хочу, чтобы ты приготовился!
Ты крепко привязан, ноги раздвинуты, я провожу язычком по яйцам: Член твердеет, наливается. я кусаю твои соски, одной рукой слегка подрачиваю твой хуй!
Вот она, я, перед тобой, голая тоже...разворачиваюсь к тебе спиной и подставляю твоему язычку свою попу...прогибаюсь сильнее и вот, твой язык уже лижет мою влажную писечку,ты всовываешь его внутрь...но, стоп!
Я поверну тебя задницей ко мне. Сначала подойду, прижмусь к тебе,своими возбужденными сосками потрусь о твою попу, а потом вылижу тебя! Твоя жопа будет принадлежать мне! Я подхожу сзади, ласкаю твою попку язычком,облизываю яйца. "расставь ноги шире"!,-говорю я,-" Сейчас я вылижу твою попу! Она будет мокренькая, как моя пися сейчас!".меня ужасно возбуждает эта ситуация и слова, которые я произношу. непривычно, но приятно!
А теперь я освобожу тебя: ты должен вылизать мою пизду, мою жопу, мои дырочки. обе! они хотят, чтобы их ласкали! Делай, это! Лижи, как умеешь только ты! Мои дырочки любят, когда ты их вылизываешь! Лижи мою попу трахай её языком,соси мой клитор, я хочу кончить от твоего горячего языка!
Все, хватит!
Я хочу выебать тебя своим имитатором! Сначала я опять привязываю тебя, но ты стоишь раком, руки связаны сзади. Сейчас я поплюю на твою задницу:растяну ее пальчиками: воот, дырочку сделаем побольше! полижу твои яички, пососу хуй, немного подрочу его, заведу тебя, доведу до высшей точки и ты сам попросишь трахнуть тебя!!!
Теперь я вставлю пальчик, потом два, покручу ими.
Насаживайся на них! Давай, двигайся!
Я еще раз плюю тебе прямо в анус:слюна стекает, из твоей жопы течет моя слюна, Сейчас я выебу тебя! Засуну свой хуй! Постепенно, он заходит все глубже: я верчу им, глубже! я сама уже вся на пределе! я оставляю "штуку" в твоей попе, а сама не в силах сдержаться и подставляю под твой рот свою мокрую, изнывающую от желания, киску.обожаю, как ты меня лижешь, я кончаю немедленно. у меня кружится голова, я не соображаю, что делаю.........сладкая истома разливается по телу...
А теперь я хочу, чтобы ты кончил на меня! я лежу на спине, приходя в себя, а ты встаёшь надо мной и начинаешь дрочить. я так хочу! Кончай мне на грудь, залей спермой моё лицо! я открою рот и ты кончишь туда! но это ещё не всё для тебя! мы идём в ванную:)...ты догадался, что тебя ждёт? да, ты ложишся в ванную и просишь меня пописать на тебя. я с удовольствием это делаю: я сажусь на корточки прямо над твоим лицом, и .....делаю ЭТО! ты говоришь, что тебе приятно, поэтому мне тоже хочется попробовать ТАКОЕ! так сказать для полноты ощущений:) теперь уже я лёжа в ванной, ноги раздвинуты, я играюсь со своим клитором. ты начинаешь писать на меня: на мой клитор, грудь, на лицо.... в этот раз твой мальчик не был в моей писечке, но я получил массу новых ощущений и удовольствия. уверена - ты тоже, любовь моя!
А в следующий раз ты накажешь меня?
Я привяжу тебя к кровати. Ты будешь голый...
Ты готов , чтобы тебя наконец-то отрахали? я так давно этого хотела, мечтала и представляла как это произойдёт. Я хочу, чтобы ты приготовился!
Ты крепко привязан, ноги раздвинуты, я провожу язычком по яйцам: Член твердеет, наливается. я кусаю твои соски, одной рукой слегка подрачиваю твой хуй!
Вот она, я, перед тобой, голая тоже...разворачиваюсь к тебе спиной и подставляю твоему язычку свою попу...прогибаюсь сильнее и вот, твой язык уже лижет мою влажную писечку,ты всовываешь его внутрь...но, стоп!
Я поверну тебя задницей ко мне. Сначала подойду, прижмусь к тебе,своими возбужденными сосками потрусь о твою попу, а потом вылижу тебя! Твоя жопа будет принадлежать мне! Я подхожу сзади, ласкаю твою попку язычком,облизываю яйца. "расставь ноги шире"!,-говорю я,-" Сейчас я вылижу твою попу! Она будет мокренькая, как моя пися сейчас!".меня ужасно возбуждает эта ситуация и слова, которые я произношу. непривычно, но приятно!
А теперь я освобожу тебя: ты должен вылизать мою пизду, мою жопу, мои дырочки. обе! они хотят, чтобы их ласкали! Делай, это! Лижи, как умеешь только ты! Мои дырочки любят, когда ты их вылизываешь! Лижи мою попу трахай её языком,соси мой клитор, я хочу кончить от твоего горячего языка!
Все, хватит!
Я хочу выебать тебя своим имитатором! Сначала я опять привязываю тебя, но ты стоишь раком, руки связаны сзади. Сейчас я поплюю на твою задницу:растяну ее пальчиками: воот, дырочку сделаем побольше! полижу твои яички, пососу хуй, немного подрочу его, заведу тебя, доведу до высшей точки и ты сам попросишь трахнуть тебя!!!
Теперь я вставлю пальчик, потом два, покручу ими.
Насаживайся на них! Давай, двигайся!
Я еще раз плюю тебе прямо в анус:слюна стекает, из твоей жопы течет моя слюна, Сейчас я выебу тебя! Засуну свой хуй! Постепенно, он заходит все глубже: я верчу им, глубже! я сама уже вся на пределе! я оставляю "штуку" в твоей попе, а сама не в силах сдержаться и подставляю под твой рот свою мокрую, изнывающую от желания, киску.обожаю, как ты меня лижешь, я кончаю немедленно. у меня кружится голова, я не соображаю, что делаю.........сладкая истома разливается по телу...
А теперь я хочу, чтобы ты кончил на меня! я лежу на спине, приходя в себя, а ты встаёшь надо мной и начинаешь дрочить. я так хочу! Кончай мне на грудь, залей спермой моё лицо! я открою рот и ты кончишь туда! но это ещё не всё для тебя! мы идём в ванную:)...ты догадался, что тебя ждёт? да, ты ложишся в ванную и просишь меня пописать на тебя. я с удовольствием это делаю: я сажусь на корточки прямо над твоим лицом, и .....делаю ЭТО! ты говоришь, что тебе приятно, поэтому мне тоже хочется попробовать ТАКОЕ! так сказать для полноты ощущений:) теперь уже я лёжа в ванной, ноги раздвинуты, я играюсь со своим клитором. ты начинаешь писать на меня: на мой клитор, грудь, на лицо.... в этот раз твой мальчик не был в моей писечке, но я получил массу новых ощущений и удовольствия. уверена - ты тоже, любовь моя!
А в следующий раз ты накажешь меня?
Женское счастье - был бы милый рядом
В игрушки ОНА играть не любила - ко всему прочему, сами компьютеры это любят не всегда...
... ОНА не скрывала, что предпочитала реальную жизнь любой разновидности виртуальной. Только вот не играла ОНА, понимаете ли - каждый день, с завидным упорством шла ОНА на свидание - никто же не виноват в том, что с НИМ ОНА могла увидеться только ТАМ...
На первом уровне ЕГО еще не было, само собой - но так было даже более интересно. Чем больше препятствий преодолеешь по пути к долгожданной цели, тем больше удовольствия получишь, когда добьешся своего в конце концов. Пока по лабиринту вяло прогуливались трое коллег по работе. Сойдет для затравки. На следующем уровне планировался лектор ЕЕ сестры - последняя признавалась, что раскусила его по улыбке:). Толстый, фиолетовый такой... Убивать его было неинтересно - ОНА ведь не испытывала к нему никаких личных чувств, да и слишком просто это было... Он был неповоротлив и предсказуем. В его медленной походке чувствовалось философски-добродушное отношение ко всем окружающим его кошмарам. Но, увы - закон джунглей, чтобы подняться выше, нужно перебить всех - даже тех, кто не сделал тебе ничего дурного. Иначе убьют тебя. Либо твое время уйдет безвозвратно. Жизнь - жестокая штука. Тем более надо помнить, что все они - все!!! - стоят между НЕЙ и Властителем Ее Грез. Теперь он может появиться в любую минуту... Сердце ЕЕ учащенно забилось...
Нет, ЕГО не было снова, а мир без НЕГО традиционно был холоден и пуст, душу согревала только одна, но весьма соблазнительная перспектива - убить начальника. Он регулярно появлялся уровне этак на четвертом. Будем честны - ОНА к нему относилась очень хорошо, даже любила какой-то особенной любовью, которую умом не понять, впрочем, так же, как и любое другое чувство. Но, опять, не будем скрывать, что любой с удовольствием убил бы своего начальника, представься ему такая возможность. Шеф был существо весьма интеллектуальное - он всегда знал, где находится противник, охотиться за ним не приходилось - он сам преследовал свою жертву. Но в этом то как раз и была его слабость - зная повадки шефа, им можно было легко манипулировать! В разгар погони он обо всем забывал, его легко было заманить в ловушку. ОНА ловко поставила две бомбы, а сама спряталась за ближайший угол. Раздался взрыв - и единственное, что ОНА успела потом рассмотреть, были клубы дыма и седые усики, медленно и плавно опускающиеся на дорожку лабиринта. Есть! Ура! Счастье есть, его не может не быть! На следующем уровне ОН просто обязан появиться. Каждая клеточка ЕЕ организма сладко сжалась от предвкушения близкого счастья.
И вот, после традиционного музыкального проигрыша, ОНА осторожно ступила на кирпичную дорожку - ту самую, с которой связано бесконечно много теплых воспоминаний, которая никогда не надоест!!! Итак, ОНА узнала его сразу - в толпе безразличных коллег и преподавателей ЕЕ сестры, разномастных начальников и рекламодателей - она узнала ЕГО тупой целеустремленный взгляд, быструю нервную походку, ЕГО непредсказуемость и безразличие к окружающим, а также эту гадкую манеру ходить сквозь стены! Поймать ЕГО можно было только загнав в угол, либо имея управляемую бомбу. Тогда надо было положить эту самую бомбу на самое посещаемое место и терпеливо ждать, пока ОН пройдет мимо. Заманить ЕГО куда-нибудь было просто нереально - у НЕГО начисто отсутствовало чувство реальности... Впрочем, в жизни ОН реагировал еще и на своих врагов... Но тут ОН был совершенно безразличен ко всему - врагов не было, была только ОНА, а ЕЕ ОН по жизни не замечал - не знал ОН, что и ОНА может быть иногда очень опасна.
"Стать его врагом, что ли? Чтобы заметил!" - подумалось ЕЙ - реально. Какое блаженство - просто видеть ЕГО, идти рядом - с риском это не сопряжено, это же не шеф, которому полагается все знать. Забавно, что ОН живет будто в шорах... И опасен ОН, только если столкнуться с НИМ нос к носу. Можно было бы жить себе спокойно, просто не обращая на НЕГО никакого внимания, но ОНА этого не хотела! Все было очень серьезно. Вот оно какое - настоящее чувство. Оно требует фанатичного служения! И ОНА служила ему, как могла... Она мельком поглядывала на ЕГО лупоглазый фиолетовый профиль, нежные маленькие рожки... "Как он мил! Одно это оправдывает то, что я так глупо втрескалась в такого гада!" Гадом ОН на самом деле не был, и ОНА это сознавала. Просто - какой есть, такой есть... Но какое это было блаженство - называть ЕГО гадом прямо в глаза! Правда, ОН все равно никогда ничего не слышит...
ОНА слишком размечталась - а это было серьезной ошибкой! Из-за поворота сразу выскочил шеф... "Ничего, - подумала ОНА, умирая, - у меня есть еще одна жизнь." И вот ОНА снова на знакомой дорожке - главной тропе ЕЕ жизни. ОНА готова ко всему, готова погибнуть ради НЕГО - как всегда. Теперь ОНА действовала четко и оперативно. ОНА подкараулила ЕГО в углу лабиринта, расставила бомбы на всех путях к спасению - и все ради своего бесценного сокровища. "Вот тебе за то, что ты меня не замечаешь, за то, что не отвечаешь на мои письма, за то, что не взял меня на тусовку, где был Пол МакКартни - впрочем, как и на все остальные тусовки, но с Полом - это было особенно обидно; за то, что не спал со мной столько, сколько мне хотелось, за то, что я у тебя не одна была, в конце концов! Вот тебе!" ОН успел только раскрыть свои широко расставленные, на выкате, глаза... "А на следующем уровне, - подумалось ЕЙ в блаженном предвкушении, - ТАКИХ будет уже ДВОЕ." ОНА была счастлива.
... ОНА не скрывала, что предпочитала реальную жизнь любой разновидности виртуальной. Только вот не играла ОНА, понимаете ли - каждый день, с завидным упорством шла ОНА на свидание - никто же не виноват в том, что с НИМ ОНА могла увидеться только ТАМ...
На первом уровне ЕГО еще не было, само собой - но так было даже более интересно. Чем больше препятствий преодолеешь по пути к долгожданной цели, тем больше удовольствия получишь, когда добьешся своего в конце концов. Пока по лабиринту вяло прогуливались трое коллег по работе. Сойдет для затравки. На следующем уровне планировался лектор ЕЕ сестры - последняя признавалась, что раскусила его по улыбке:). Толстый, фиолетовый такой... Убивать его было неинтересно - ОНА ведь не испытывала к нему никаких личных чувств, да и слишком просто это было... Он был неповоротлив и предсказуем. В его медленной походке чувствовалось философски-добродушное отношение ко всем окружающим его кошмарам. Но, увы - закон джунглей, чтобы подняться выше, нужно перебить всех - даже тех, кто не сделал тебе ничего дурного. Иначе убьют тебя. Либо твое время уйдет безвозвратно. Жизнь - жестокая штука. Тем более надо помнить, что все они - все!!! - стоят между НЕЙ и Властителем Ее Грез. Теперь он может появиться в любую минуту... Сердце ЕЕ учащенно забилось...
Нет, ЕГО не было снова, а мир без НЕГО традиционно был холоден и пуст, душу согревала только одна, но весьма соблазнительная перспектива - убить начальника. Он регулярно появлялся уровне этак на четвертом. Будем честны - ОНА к нему относилась очень хорошо, даже любила какой-то особенной любовью, которую умом не понять, впрочем, так же, как и любое другое чувство. Но, опять, не будем скрывать, что любой с удовольствием убил бы своего начальника, представься ему такая возможность. Шеф был существо весьма интеллектуальное - он всегда знал, где находится противник, охотиться за ним не приходилось - он сам преследовал свою жертву. Но в этом то как раз и была его слабость - зная повадки шефа, им можно было легко манипулировать! В разгар погони он обо всем забывал, его легко было заманить в ловушку. ОНА ловко поставила две бомбы, а сама спряталась за ближайший угол. Раздался взрыв - и единственное, что ОНА успела потом рассмотреть, были клубы дыма и седые усики, медленно и плавно опускающиеся на дорожку лабиринта. Есть! Ура! Счастье есть, его не может не быть! На следующем уровне ОН просто обязан появиться. Каждая клеточка ЕЕ организма сладко сжалась от предвкушения близкого счастья.
И вот, после традиционного музыкального проигрыша, ОНА осторожно ступила на кирпичную дорожку - ту самую, с которой связано бесконечно много теплых воспоминаний, которая никогда не надоест!!! Итак, ОНА узнала его сразу - в толпе безразличных коллег и преподавателей ЕЕ сестры, разномастных начальников и рекламодателей - она узнала ЕГО тупой целеустремленный взгляд, быструю нервную походку, ЕГО непредсказуемость и безразличие к окружающим, а также эту гадкую манеру ходить сквозь стены! Поймать ЕГО можно было только загнав в угол, либо имея управляемую бомбу. Тогда надо было положить эту самую бомбу на самое посещаемое место и терпеливо ждать, пока ОН пройдет мимо. Заманить ЕГО куда-нибудь было просто нереально - у НЕГО начисто отсутствовало чувство реальности... Впрочем, в жизни ОН реагировал еще и на своих врагов... Но тут ОН был совершенно безразличен ко всему - врагов не было, была только ОНА, а ЕЕ ОН по жизни не замечал - не знал ОН, что и ОНА может быть иногда очень опасна.
"Стать его врагом, что ли? Чтобы заметил!" - подумалось ЕЙ - реально. Какое блаженство - просто видеть ЕГО, идти рядом - с риском это не сопряжено, это же не шеф, которому полагается все знать. Забавно, что ОН живет будто в шорах... И опасен ОН, только если столкнуться с НИМ нос к носу. Можно было бы жить себе спокойно, просто не обращая на НЕГО никакого внимания, но ОНА этого не хотела! Все было очень серьезно. Вот оно какое - настоящее чувство. Оно требует фанатичного служения! И ОНА служила ему, как могла... Она мельком поглядывала на ЕГО лупоглазый фиолетовый профиль, нежные маленькие рожки... "Как он мил! Одно это оправдывает то, что я так глупо втрескалась в такого гада!" Гадом ОН на самом деле не был, и ОНА это сознавала. Просто - какой есть, такой есть... Но какое это было блаженство - называть ЕГО гадом прямо в глаза! Правда, ОН все равно никогда ничего не слышит...
ОНА слишком размечталась - а это было серьезной ошибкой! Из-за поворота сразу выскочил шеф... "Ничего, - подумала ОНА, умирая, - у меня есть еще одна жизнь." И вот ОНА снова на знакомой дорожке - главной тропе ЕЕ жизни. ОНА готова ко всему, готова погибнуть ради НЕГО - как всегда. Теперь ОНА действовала четко и оперативно. ОНА подкараулила ЕГО в углу лабиринта, расставила бомбы на всех путях к спасению - и все ради своего бесценного сокровища. "Вот тебе за то, что ты меня не замечаешь, за то, что не отвечаешь на мои письма, за то, что не взял меня на тусовку, где был Пол МакКартни - впрочем, как и на все остальные тусовки, но с Полом - это было особенно обидно; за то, что не спал со мной столько, сколько мне хотелось, за то, что я у тебя не одна была, в конце концов! Вот тебе!" ОН успел только раскрыть свои широко расставленные, на выкате, глаза... "А на следующем уровне, - подумалось ЕЙ в блаженном предвкушении, - ТАКИХ будет уже ДВОЕ." ОНА была счастлива.
Фантазия на тему
Уютная квартира, за стенами тишина (все соседи на работе), двое - ты и я.
Наши действия заранее обговорены, поэтому мне хватает одного твоего взгляда или повелительного наклона головы, чтобы понять чего ты хочешь....
Ты сидишь в глубоком мягком кресле. В одной руке держишь бокал вина, другая расслаблена и лежит на подлокотнике.
На тебе одето платье в глубоким декольте и пышной юбкой до колен. Волосы водопадом спадают на плечи. Твои шикарные длинные ноги, затянутые в черные чулки, покоятся одна на другой, как бы невзначай открывая взору ажурный краешек чулок. Ножки обуты в туфельки на тонкой высокой шпильке. Сегодня на тебе нет нижнего белья, я это знаю. Ведь сегодня твое желание - чтобы я был молчаливым послушным мальчиком. Я сижу напротив тебя и ловлю каждый твой взгляд, боясь пропустить .......
Я уже весь дрожу от возбуждения, но стараюсь не подать вида, чтобы не разгневать свою Богиню. И вот оно!
Ты смотришь мне в глаза и медленно-медленно начинаешь ..... в итоге на меня смотрят две самые прекрасные коленки, твои ноги крепко сжаты.
Я опускаюсь перед тобой на колени и начинаю покрывать тебя поцелуями. Сначала пальчики, затем лодыжки, икры..... Я чувствую, как с каждым поцелуем твои мышцы расслабляются....
Я подбираюсь к коленочкам.... От тебя исходит аромат дорогого парфюма. Ты прекрасно знаешь, какое действие эти духи оказывают на мужчин, и в твоих глазах горит огонек превосходства.
Тебе приятно, я это чувствую по еле уловимой дрожи, волнами пробегающей по твоему телу, когда я начинаю целовать колени.
Твои ноги медленно раздвигаются, и я начинаю ласкать твои бедра. За все это время мои руки ни разу не коснулись тебя, я не смею, я жду разрешения....
Я уже дошел почти до бархатистой кожи, когда твоя рука отстраняет мою голову. Ты отпиваешь из бокала и ставишь его на стол. Затем твои руки начинают свое головокружительное путешествие по твоему телу.
Шея...
Грудь... Здесь они на миг задерживаются...
Живот.... Ты прекрасно знаешь, что я хочу это делать сам, но всему свое время...
Бедра...
Ты берешь подол платья и начинаешь медленно поднимать его.
И мне открывается самый прекрасный вид из всего, что я либо когда видел. Аккуратная маленькая дорожка волос на лобке ведет к самому заветному..... Цветку розы, бутону желания.....
Я завороженно смотрю на это богатство и пропускаю <момент истины>. Щелчок твоих пальцев и я возвращаюсь к реальности. Ты опускаешь взгляд вниз, я знаю чего ты хочешь....
Мне позволено продолжить прерванные ласки и я погружаю свою голову между твоих бедер. Я все ближе и ближе..... Вот уже губами ощущаю самую прекрасную в мире кожу, вот моей щеки коснулся курчавый завиток. Чувствую твое нарастающее возбуждение. Вот тебя коснулся мой язык. Ты вздрагиваешь... Твоя рука требовательно опускается на мой затылок, и я погружаю свой язык между самых прекрасных складок на твоем безупречном теле.
У тебя вырывается стон, твое тело выгибается мне навстречу. Ты кладешь бедра мне на плечи, немного соскальзываешь вниз и, твое богатство целиком во власти моих губ. Это единственное послабление, но тебе это приятно, ты заводишься все сильнее и сильнее..... Здесь мой язык может вытворять что угодно, двигаясь то быстро, вознося тебя на вершину блаженства, то медленно, продлевая само удовольствие. Я нащупываю губами твой клитор и начинаю его посасывать, периодически теребя языком. Моим рукам уже позволено ласкать твою грудь. Бедра все сильнее и сильнее сжимают мою голову, руки не позволяют мне отклониться назад. Ты стонешь все громче и громче, ты двигаешься на встречу мне, нанизываешь себя на мой язык.
Ты взлетаешь все выше и выше, и вот он пик блаженства. Тебя пронзает молния, тебя захлестывает оргазм. Но я не останавливаюсь, продолжая яростно впиваться в набухшие от вожделения губы. Ты истекаешь соком блаженства и ловишь оргазм за оргазмом.
Наконец ты ослабляешь хватку....
Я рад, поскольку мой язык уже онемел.
Твои ноги соскальзывают на пол и, мне позволено выскользнуть из божественного плена.
Но я не тороплюсь и вылизываю тебя, чтобы ни одна капля нектара не пропала даром.
Ты смотришь на меня из-под полуопущенных век..... Я знаю ты хочешь продолжения, такой чувственной женщине мало одной серии.
Ты медленно поднимаешься из кресла, допиваешь вино и медленно начинаешь расстегивать платье..... Но это моя обязанность и я к ней немедленно приступаю. Молния скользит легко, и скоро платье падает на пол. Благодаря туфелькам, ты немного выше меня, но твоя осанка и фигура зрительно увеличивают тебя, и со стороны сразу видно, что перед вами ГОСПОЖА и слуга.
Ты проходишь мимо меня, грациозно опускаешься на кровать и ложишься на живот. В каждом твоем движении видно еле сдерживаемое желание продолжения,...любого, но продолжения....
Я опускаюсь рядом с тобой и начинаю делать массаж. Неважно что не профессионал, но сильные руки дают о себе знать. Очень скоро ты расслабляешься и я приступаю ко второму акту действа...
Нежными, еле уловимыми поцелуями я начинаю ласкать твою спину и плечи... Ты вздрагиваешь, когда я касаюсь тебя. И вот наконец ты переворачиваешься, подгибаешь ноги и раздвигаешь их..... Ты вся передо мной.... На мне одеты лишь плавки, и ты прекрасно видишь что в них твориться. Я наклоняюсь и нежно касаюсь губами твоих губ. Сегодня можно. Поцелуй не продолжителен, я спускаюсь ниже к груди, начинаю языком теребить сосок. Сначала один, потом другой.... Потом вокруг...
Ниже, ниже...
Ненадолго я снова беру в плен твой клитор, но я знаю, ты хочешь другого...
Ты готова.
Я стягиваю плавки, не сводя с тебя глаз, протягиваю руку к тумбе, достаю презерватив...
Ты ждешь. Но я сегодня лишь только орудие, поэтому как только я заканчиваю процедуру облачения, твои ноги обхватывают меня и ты роняешь меня на себя.
Мы уже успели изучить друг друга, поэтому очень скоро я оказываюсь в тебе....
Ты ХОЗЯЙКА, ты задаешь темп, я его поддерживаю. Медленно, быстро, медленно, быстро, быстрее, быстрее......
Я чувствую как стенки твоего влагалища начинают пульсировать, предвещая пик.... Я увеличиваю темп, из последних сил сдерживая себя, не дай бог первым....
Но нет, ты впиваешься в меня ногтями, твои ноги, руки, все тело пронизывает нечто... Там, внизу уже давно бушует пожар и я разряжаюсь.... Возбуждение слишком велико и я продолжаю двигаться....
Схлынуло...
Спустя несколько мгновений я выхожу из тебя и опустошенный опускаюсь рядом.
Но не для отдыха, нет!!!!
Я целую тебя, целую всю, от мочек ушей, до пяток....
Наши действия заранее обговорены, поэтому мне хватает одного твоего взгляда или повелительного наклона головы, чтобы понять чего ты хочешь....
Ты сидишь в глубоком мягком кресле. В одной руке держишь бокал вина, другая расслаблена и лежит на подлокотнике.
На тебе одето платье в глубоким декольте и пышной юбкой до колен. Волосы водопадом спадают на плечи. Твои шикарные длинные ноги, затянутые в черные чулки, покоятся одна на другой, как бы невзначай открывая взору ажурный краешек чулок. Ножки обуты в туфельки на тонкой высокой шпильке. Сегодня на тебе нет нижнего белья, я это знаю. Ведь сегодня твое желание - чтобы я был молчаливым послушным мальчиком. Я сижу напротив тебя и ловлю каждый твой взгляд, боясь пропустить .......
Я уже весь дрожу от возбуждения, но стараюсь не подать вида, чтобы не разгневать свою Богиню. И вот оно!
Ты смотришь мне в глаза и медленно-медленно начинаешь ..... в итоге на меня смотрят две самые прекрасные коленки, твои ноги крепко сжаты.
Я опускаюсь перед тобой на колени и начинаю покрывать тебя поцелуями. Сначала пальчики, затем лодыжки, икры..... Я чувствую, как с каждым поцелуем твои мышцы расслабляются....
Я подбираюсь к коленочкам.... От тебя исходит аромат дорогого парфюма. Ты прекрасно знаешь, какое действие эти духи оказывают на мужчин, и в твоих глазах горит огонек превосходства.
Тебе приятно, я это чувствую по еле уловимой дрожи, волнами пробегающей по твоему телу, когда я начинаю целовать колени.
Твои ноги медленно раздвигаются, и я начинаю ласкать твои бедра. За все это время мои руки ни разу не коснулись тебя, я не смею, я жду разрешения....
Я уже дошел почти до бархатистой кожи, когда твоя рука отстраняет мою голову. Ты отпиваешь из бокала и ставишь его на стол. Затем твои руки начинают свое головокружительное путешествие по твоему телу.
Шея...
Грудь... Здесь они на миг задерживаются...
Живот.... Ты прекрасно знаешь, что я хочу это делать сам, но всему свое время...
Бедра...
Ты берешь подол платья и начинаешь медленно поднимать его.
И мне открывается самый прекрасный вид из всего, что я либо когда видел. Аккуратная маленькая дорожка волос на лобке ведет к самому заветному..... Цветку розы, бутону желания.....
Я завороженно смотрю на это богатство и пропускаю <момент истины>. Щелчок твоих пальцев и я возвращаюсь к реальности. Ты опускаешь взгляд вниз, я знаю чего ты хочешь....
Мне позволено продолжить прерванные ласки и я погружаю свою голову между твоих бедер. Я все ближе и ближе..... Вот уже губами ощущаю самую прекрасную в мире кожу, вот моей щеки коснулся курчавый завиток. Чувствую твое нарастающее возбуждение. Вот тебя коснулся мой язык. Ты вздрагиваешь... Твоя рука требовательно опускается на мой затылок, и я погружаю свой язык между самых прекрасных складок на твоем безупречном теле.
У тебя вырывается стон, твое тело выгибается мне навстречу. Ты кладешь бедра мне на плечи, немного соскальзываешь вниз и, твое богатство целиком во власти моих губ. Это единственное послабление, но тебе это приятно, ты заводишься все сильнее и сильнее..... Здесь мой язык может вытворять что угодно, двигаясь то быстро, вознося тебя на вершину блаженства, то медленно, продлевая само удовольствие. Я нащупываю губами твой клитор и начинаю его посасывать, периодически теребя языком. Моим рукам уже позволено ласкать твою грудь. Бедра все сильнее и сильнее сжимают мою голову, руки не позволяют мне отклониться назад. Ты стонешь все громче и громче, ты двигаешься на встречу мне, нанизываешь себя на мой язык.
Ты взлетаешь все выше и выше, и вот он пик блаженства. Тебя пронзает молния, тебя захлестывает оргазм. Но я не останавливаюсь, продолжая яростно впиваться в набухшие от вожделения губы. Ты истекаешь соком блаженства и ловишь оргазм за оргазмом.
Наконец ты ослабляешь хватку....
Я рад, поскольку мой язык уже онемел.
Твои ноги соскальзывают на пол и, мне позволено выскользнуть из божественного плена.
Но я не тороплюсь и вылизываю тебя, чтобы ни одна капля нектара не пропала даром.
Ты смотришь на меня из-под полуопущенных век..... Я знаю ты хочешь продолжения, такой чувственной женщине мало одной серии.
Ты медленно поднимаешься из кресла, допиваешь вино и медленно начинаешь расстегивать платье..... Но это моя обязанность и я к ней немедленно приступаю. Молния скользит легко, и скоро платье падает на пол. Благодаря туфелькам, ты немного выше меня, но твоя осанка и фигура зрительно увеличивают тебя, и со стороны сразу видно, что перед вами ГОСПОЖА и слуга.
Ты проходишь мимо меня, грациозно опускаешься на кровать и ложишься на живот. В каждом твоем движении видно еле сдерживаемое желание продолжения,...любого, но продолжения....
Я опускаюсь рядом с тобой и начинаю делать массаж. Неважно что не профессионал, но сильные руки дают о себе знать. Очень скоро ты расслабляешься и я приступаю ко второму акту действа...
Нежными, еле уловимыми поцелуями я начинаю ласкать твою спину и плечи... Ты вздрагиваешь, когда я касаюсь тебя. И вот наконец ты переворачиваешься, подгибаешь ноги и раздвигаешь их..... Ты вся передо мной.... На мне одеты лишь плавки, и ты прекрасно видишь что в них твориться. Я наклоняюсь и нежно касаюсь губами твоих губ. Сегодня можно. Поцелуй не продолжителен, я спускаюсь ниже к груди, начинаю языком теребить сосок. Сначала один, потом другой.... Потом вокруг...
Ниже, ниже...
Ненадолго я снова беру в плен твой клитор, но я знаю, ты хочешь другого...
Ты готова.
Я стягиваю плавки, не сводя с тебя глаз, протягиваю руку к тумбе, достаю презерватив...
Ты ждешь. Но я сегодня лишь только орудие, поэтому как только я заканчиваю процедуру облачения, твои ноги обхватывают меня и ты роняешь меня на себя.
Мы уже успели изучить друг друга, поэтому очень скоро я оказываюсь в тебе....
Ты ХОЗЯЙКА, ты задаешь темп, я его поддерживаю. Медленно, быстро, медленно, быстро, быстрее, быстрее......
Я чувствую как стенки твоего влагалища начинают пульсировать, предвещая пик.... Я увеличиваю темп, из последних сил сдерживая себя, не дай бог первым....
Но нет, ты впиваешься в меня ногтями, твои ноги, руки, все тело пронизывает нечто... Там, внизу уже давно бушует пожар и я разряжаюсь.... Возбуждение слишком велико и я продолжаю двигаться....
Схлынуло...
Спустя несколько мгновений я выхожу из тебя и опустошенный опускаюсь рядом.
Но не для отдыха, нет!!!!
Я целую тебя, целую всю, от мочек ушей, до пяток....
Подписаться на:
Сообщения (Atom)