Мне сразу нестерпимо захотелось тебя полизать, как жаль что я не могу сейчас уткнуться лицом в твою писю, вылизать ее, пососать твой клиторочек, поработать язычком глубоко в твоей киске и в твоей попке, ты лежишь раздвинув и приподняв вверх ножки, раздвинув пошире ягодицы, а мой язык все глубже и глубже трахает твою сладенькую попочку, ты стонешь от удовольствия и двигаешься навстречу в такт моим движениям, но тебе хочется еще глубже и ты хватаешь меня за волосы и натаскиваешь мою голову на свое лоно, ты трахаешь себя в попу моим языком, твои движения становятся все сильнее, ты плохо контролируешь себя, ты тезаешь меня за волосы, потом приподнимаещься и садишься на мое лицо, теперь мой язык еще глубже в твоей попке, ты все сильнее и быстрее подымаешься и опускаешься на моем языке, мне тяжело дышать, но мне очень приятно, ты заливаешь мое лицо своими ароматными соками, я задыхаюсь в дурманящем запахе твоих желаний...
Удовлетворив свою попку на моем языке, ты садишься на него своей второй дырочкой, теперь ты прыгаешь на мне своей киской, я почти теряю сознание от наслаждения, мой язык входит все глубже в глубь твоего тела, я уже касаюсь им твоей матки, ты громко стонешь и все сильнее наседаешь своей липкой пиздой на мое лицо, я готов бесконечно вот так лежать под тобой и служить твоему удовлетворению, еще чуть-чуть и ты кончишь, ты все сильнее опускаешься на мой язык и вот я чувствую как твоя дырочка начинает сокращаться, ты кончаешь, ты уже совсем не контролируешь себя и прыгаешь на мне как безумная, ты кричишь, ты заливаешь меня своими соками, я уже почти тону в твоей влаге, твое лоно с силой опускается на мое лицо, издавая при этом чавкающие звуки от переизбытка выделяемой из тебя жидкости, твои оргазмы следует один за другим, и каждый из них все сладостнее...
И вот последний невыносимо сладостный оргазм молнией пронизывает твое прекрасное тело и ты затихаешь, ты устала и продолжаешь сидеть на моем лице, я лежу не двигаясь чтобы не мешать тебе отдыхать, я готов сколько угодно служить стулом для твоей очаровательной и благоухающей попки, и вот ты немного приподнимаешься над моим лицом и начинаешь писать, я жадно ловлю ртом твою соленую мочу, я тоже устал и меня мучает жажда, и нет для меня лучшей жидкости чем та, которая выходит из недр твоего тела...
Ты насладилась, пописала и уходишь немного подкрепиться, но я поднимаюсь и останавливаю тебя, у меня есть для тебя что-то получше простой еды, я легонько опускаю тебя перед собой на колени и вставляю тебе в рот свой давно переполненный желанием член, ты сразу же начинаешь жадно сосать его, поигрывая пальчиками моими яичками, вот так, моя девочка, мне очень приятно, ты все глубже заглатываешь мой хуй и я чувствую что не в силах больше сдерживаться, я начинаю спускать, с каждым толчком все больше и больше наполняя твой похотливый ротик спермой, ты глотаешь все, что я спустил в тебя, выдавливаешь и высасываешь последние капли, я расслабляюсь, мне было безумно хорошо, только ты умеешь так сказочно сосать и удолетворять меня...
Но тебе недостаточно, ты только вошла во вкус и тебе недостаточно одного члена, ты хочешь чтобы сразу несколько членов трахали тебя во все твои дырочки и мы начинаем собираться, ты накидываешь на себя легкое платьице, ведь на улице летний вечер, сейчас мы пойдем туда, где тебя хорошенько выебут, моя любимая, крепкие парни отдерут тебя во все твои дырочки...
Но наши планы немного меняются, мы видим в городе симпатичную девочку в коротенькой юбочке, мы подходим, знакомимся с ней и ведем ее в кафе, мы немного выпьем, мы будем болтать и смеяться, я вижу как ты смотришь на нее, как горят твои глазки и я знаю чего ты хочешь, она тоже понимает это и все больше возбуждается, она сидит за столом и ее ножки все больше раздвигаются, я вижу краешек белых трусиков из-под ее коротенькой юбочки, ее трусики наверное уже совсем мокрые, не будем ее больше томить, мы выскакиваем втроем из кафе и ищем ближайшую лавочку, мы настолько возбуждены что почти бежим к ней, девушка садится на нее c ногами и разводит пошире ножки, она уже истекает от желания, ты быстро опускаешься перед ней на колени, отодвигаешь полоску ее мокрых трусиков и касаешься губами ее лона, ты лижешь и сосешь ее, она стонет от удовольствия, а я пристраиваюсь к тебе сзади и приподнимаю твое короткое платьице, на тебе нет трусиков, ты забыла их одеть или просто не захотела, зачем трусики если ты шла ебаться и готова была принять в себя несколько крепких хуев...
Я без подготовки всаживаю свой уже торчащий хуй в твою попку, ты вздрагиваешь и даже слегка вскрикиваешь, но я знаю что тебе очень приятно, ты еще более страстно начинаешь лизать девушке между ног, она уже почти кричит и извивается от наслаждения, а я сзади ебу тебя в твою соблазнительную попу, и я вижу что рядом останавливается группа парней, ты тоже замечаешь их и мы оба знаем что сейчас будет, я кончаю в твою попку и отхожу в сторону, освобождая место, парни быстро соображают и один из них уже сует свой длинный хуй тебе между ног, а второй пристраивается рядом, они делят между собой твои дырки, и вот уже два хуя ебут тебя сзади... Третий парень немного растерялся, он стоит и дрочит свой член, ему некуда засунуть его, но потом он соображает, что рот девушки, которую ты лижешь, совершенно сободен, и не успевает девушка ничего понять как толстый хуй оказывается у нее во рту, лишь на мгновение она растерялась, но уже в следующую секунду сладострастно сосет хуй, который едва помещается в ее небольшом ротике... Я смотрю на все это, но потом замечаю, что один из парней, спустив в твою пизду, подходит к нашей девушке, отстраняет тебя и вставляет свою хуй тебе в рот, теперь пизда девушки свободна и я быстро подбегаю к ней, вытаскивая на ходу свой член, чтобы не успели занять это место другие, я засовываю хуй в пизду девушки, которую ты хорошо подготовила своим язычком и замечаю что тебя ебут уже три парня, они набросились на тебя как голодные волки и продирают тебя во все дырки, ты стонешь от удовольствия, ты уже вся залита спермой, она стекает по твои губам и капет на обнаженную грудь, я на мгновение встречаюсь с тобой взглядом и по твоим глазам я понимаю насколько ты сейчас счастлива... И если бы ты знала как я люблю тебя такую, выебанную и пропитанную спермой, с разъебанными чужими хуями дырочками... Я люблю, люблю, люблю тебя, моя родная !..
Целую нежно тебя всю, любимая... С любовью...
Показаны сообщения с ярлыком эротические фантазии смотреть онлайн бесплатно. Показать все сообщения
Показаны сообщения с ярлыком эротические фантазии смотреть онлайн бесплатно. Показать все сообщения
четверг, 1 января 2009 г.
Сны
Брызги росы щекотали лицо. Болтался повод. По сыро земле предрассветного леса глухо отдавал - тугой шлёп конских копыт. От земли поднимался запах, он щекотал ноздри, пробирался глубже в гортань, лёгкие, лёгкие наполнялись этим запахом прелой земли, слежавшейся чёрной листвы, раскисших шляпок грибов. Вверху ветер набегал иногда на вершины больших дубов, плотно замыкавшие верхний ярус старого леса, но внизу было тихо, только шлёп, шлёп, шлёп копыта по мокрой земле.
По его грузному расслабленному телу струилась усталость от бессонной ночи и длинного перехода, она отяжеляла веки, струйками сбегала вниз, скапливалась в районе поясницы, плескалась в узких раструбах кожаных сапог. В голове было бездумье усталости, лишь звук копыт угрюмо протискивался через головные кости, звучал отдалённо и одиноко...
Дружина растянулась за ним не длинной цепью. Все молчали, как молчит всё в природе в этот час меж ночью и солнцем, когда спит всё и должно спать всё, только человек в вечной суетности и погоне за призраками нарушает иногда этот час покоя, но и он ощущает в глубине свою неправоту, оттого он немеет и цепенеет в этот час тишины и непреложного покоя...
По лесу двигался отряд. Звук быстро затихал за ним, но колыхание веток ещё долго звенело по их следу, разбрызгивая во все стороны тонкую пыль росы.
К нему подъехал поп.
- Скоро ещё? - не поворачиваясь и не нарушая своей расслабленной позы, бросил он.
- Должно близко.
- И верно говоришь, что язычничают в Дубрищах?
- Верь, князь, слову. Смущает там людей старый ведун Ярила, приносят они жертвы мерзкому Перуну-истукану и славят Хорса, веру подрывают и сеют недоверие к княжей власть и князьям как отступникам от старой веры.
- Коли правда сие - худо им быть, князь сурово сумеет наказать супротивников веры Христовой, - ответил он и снова погрузился в дрёму. Приблизившийся к ним старший тиун Дрыга подал свой голос.
- Говорят у Ярилы дочка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Никто не ответил, голос прозвучал и затих.
Внезапно лес расступился.
Узкой полоской расплавленного металла сияло навстречу восходящее солнце. Солнце и весь воздух, прозрачно насыщенный им, ослепили глаза всадников после полутьмы глухого леса. Постепенно, когда глаза людей приспособились к новому свету, их зрению предстала картина неширокой реки, плавно петляющей средь мягких зелёных лугов, а вдали возле раскидистого дуба была видна большая толпа людей - мужчины, женщины, дети в пёстрых платьях и белых рубахах. Они медленно, ритмически двигались вокруг разукрашенного дерева и их торжественная песнь широким веером расходилась в высоту, лишь краешком доносясь до их слуха. Это был старый языческий гимн Солнцу.
Велий Хорсе
Велий Хорсе
Одари ты нас любовью
Одари ты ны скоты
Одари ты животы
Старые, слышанные с детства слова, старая, знакомая с детства мелодия дедов и пращуров не могла не отозваться в сердцах все этих людей, даже если и приняли они новую веру, привезённую с раскошных берегов Босфора, даже если и утопили священного дедовского Перуна в водах Днепра, но себя не враз переделаешь, не враз отбросишь свою память... Она будила воспоминания о детстве и тепле, мягких руках матери, шамкающем говорке лохматобородого деда, рассказывающего сказки и старые предания о Рюрике, Святославе и походах на Царьград, весёлые попевки и хвалы Бояна. Новая вера была холодна и сурова, она ушла с просторов полей, от сумрачного уюта лесов, замкнулась в каменных клетках ослепительно белых неживых церквей, где на человека с гневом и укоризной глядели раскосые лики мстительных патриархов и даже во взгляде богородицы не было доброты и утешения, и младенец на её руках никогда не улыбался...
Он оглянулся на спутников, обвёл глазами их затянутые пеленой воспоминаний лица, под его взглядом они съёживались, будто уличённые в чём-то непростительном и пустил своего коня вперёд.
Дружина с воплями и криками обогнала его, рассыпалась по полю, окружая язычников, которые при виде их бросились бежать к лесу, но, увидев, что путь отрезан, сгрудились вокруг высокого старика в белом и с длинной белой разлетающейся бородой.
- В воду их, загоняй их в воду! - возбуждённо вопил поп, радый, что так удачно застали язычничающих.
- Всадники конями и копьями стали загонять людей в воду.
- Князь, вот он, Ярила, главный хороводчик, - закричал поп, подскакивая к князю.
- Схватить и связать.
Несколько времени - и вся толпа была загнана в воду. Испуганные, они стояли по грудь в воде, теснясь друг к другу, женщины поднимали детей, они громко плакали от испуга.
Несколько дружинников, сверкая топорами и белым срезом щепы, принялись рубить священный дуб, а поп стоял на берегу и, размахивая крестом, бросал гневные слова.
О, погрязшие в грехе язычники. За вас смерть принял божеский сын Иисус Христос, а вы поклоняетесь дубам и чурбанам. Да не будет вам другого бога кроме триединого в сущности - бога-отца, бога-сына, бога - духа святого... Иначе гнев его будет на вас на небе и месть князей мира на сей земле. Не приносите жертв ни Перуну, ни Хорсу, ни прочим Ваалам, едино токмо десятину от трудов и промыслов ваших на церковь святую. Да будет так от сего и навеки. Аминь! - и размашисто махнул два раза в воздухе тёмным распятием. А затем уже деловым тоном. - Подходите по одному принимать крещение от креста животворящего.
Дружинники, заехав в воду на конях, копьями стали толкать людей, они по одному подходили к кресту, а стоящий перед попом дружинник с головой макал подходящих в тёплое молоко воды под громкие крики и гогот стоящих на берегу, очищая их водой от скверны бесовских заблуждений языческой веры.
Поп давал язычникам целовать крест, крестил их по воздуху, продолжая говорить какие-то грозные речи об аде, вечных муках и суровых пророках.
Ярила стоял связанным под деревом. Он подъехал к нему.
- Почто, старик, смущаешь дедовскими побасками, отвращаешь их от веры, в которую мы всем приказали верить?
Ярила вскинул голову. В глазах не было страха.
- Крамолу и смуту сеешь по Русской земле, князь. С этой верой наши деды крепили Русь, били греков, булгар и печенегов, и стояла Русь крепла.
- То всё раньше было. А прежняя вера была одна глупость и недомыслие, поклонялись бесчувственным истуканам. Нынче новая вера в Иисуса Христа и как сказано, так и надо смердам верить.
- Отомстят старые боги, - бешенно шипел старик, отчего князю стало совсем не по себе, - ох, горько ещё отомстят за обиды и поругание киевского Перуна, много слёз прольётся Руси, кровавыми слезами умоется, красной водой колодцы позаливает, Христос ваш не русский бог, его греки выдумали и вас одурачивают.
- Предай его смерти, князь, - подскочил поп, - непростительно такое богохульство на сына человеческого.
Страх перед этим связанным человеком сам подсказал.
- За твоё супротивство смерти горькой предаю тебя, старик, чтоб урок для всех остался. Привязать к деревьям.
По трое дружинников бойко слазили на стоящие рядом берёзы, пригнули вершины и споро привязали к ним за ноги Ярилу. Несколько человек сдерживали деревья, чтоб они не разогнулись. Очищенный и окрещённый народ в мокрых грязных одеждах жалкой толпой сгрудился кругом.
- Так будет со всяким, кто супротивится церкви и князьям, - проповедовал поп. - Унесите в сердцах ваших эту казнь и помните её.
Заглушая слова попа, громко кричал Ярила.
- Будьте твёрды в старой вере, люди русские, она истинная.
Он хотел приказать заткнуть старику рот, но затем передумал - пусть кричит, помирать всё лучше с криком.
- Все смотрели на него, ожидая сигнала. Он поднял руку.
В этот момент раздался крик, удержавший ею от падения.
- Вон Ядвига, дочка Ярилы.
Не опуская, он обернулся и увидел выехавшую из леса на коне молодую женщину, в нерешительности остановившуюся одаль. Должно действительно красавица, подумал он, разглядывая её фигуру, уверенно и свободно сидевшую на своём мохнатом коньке - и опустил руку.
Враз вершины были опущены и две бело-красные половины того, что ещё только было единым телом старого ведуна, взлетели прямо в глубину неба, брызгами крови окропив всех стоящих и окутав всё вокруг запахом парного человеческого мяса. Вдох ужаса и страха вырвался как из одной груди. Заголосили бабы, заплакали дети...
Внутренняя сила снова заставила его обернуться в сторону дочери разорванного ведуна. Она сидела неподвижно на коне, повидимому до неё дошло страшное значение происшедшего, её плечи поникли, руки, сжимавшие повод, безвольно опустились на гриву коня.
Жарко шептал на ухо Дрыга.
- Девка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Неосознанным движением он толкнул коня по направлению к женщине, неотступно глядя на неё. Её лицо расширилось, стали проступать отдельные черты.
Она очнулась, резко повернула коня и поскакала в лес.
Пришпорив, он влетел вслед за ней. Ветви хлестали его по лицу, он уклонялся от них машинально, не отрывая взгляда от мелькавшей впереди спины, которая ни приближалась, но и не отдалялась, как ни горячил он коня, ни пришпоривал его кованными сапогами. Её конёк был, видать, вынослив и быстр.
Жажда погони захватила его, проснулся охотничий азарт. Они ускакали уже далеко, затихли крики пустившихся вслед дружинников, а он всё не мог приблизиться к мчащейся не оглядываясь прямо сквозь чащу женщине. Конь начал уставать, лицо горело от хлеставших веток.
И вдруг конь под женщиной споткнулся, она подлетела вверх и совершив широкую дугу, упала на землю.
Он соскочил с коня.
Разметавшись по земле, лежала женщина, потерявшая от удара о землю сознание. Спутанные волосы закрывали её лицо. Он присел возле неё и с неожиданно возникшей робостью раздвинул волосы. Перед ним возникло видение поразительно красивого женского лица. Оно было красиво своей... каждая линия, каждый очерк этого лица имели свою окончательную и завершенную форму, и все они сливались в одно нерасторжимое единение красоты - той самой красоты, отдельные черты которой он наблюдал иногда на иконах, привозимых из Византии, но там всё это было разрознено, каждый художник улавливал лишь одну из чёрточек совершенства, а здесь пред ним было её полное и окончательное выражение.
Девушка была жива. Это было видно по её дыханию... Он осторожно провёл по её лицу кончиками пальцев как слепой. Девушка не шевелилась. Он склонился и как бы для окончательного удостоверения коснулся в поцелуе её губ.
Она дрогнула и открыла глаза. Он неотступно глядел в них и видел, как медленно в них возникает память.
- Как тебя звать?
Она вздрогнула и очевидно под звуком его голоса память вошла в неё окончательно.
- Уйди, уйди...
Она хотела прокричать, но голос сорвался на сухой шепот.
Она сделала движение вскочить, но он остановил, силой налегши на её плечи.
- Пусти меня, изверг, пусти, убивиц, убивиц... - всё тем же сухим шепотом говорила она, извиваясь под силой его рук.
Это извивающееся тело неожиданно пробудило в нём резкую вспышку желания. Не в силах противиться, он бросил своё тело на женскую грудь и впился губами в её губы, пытаясь руками сдержать её мотающуюся из стороны в сторону голову. Она что-то вопила нечленораздельное прямо в его рот, и этот поток горячего вибрирующего воздуха проникал в его лёгкие и вызывал во всём его теле пробегающее волной жгучее чувство, прерывающееся спазмами оцепенения всех мышц. Он лихорадочно стал срывать с неё одежду, царапая её тело ногтями, глаза по временам заливала жёлтая пелена, дышать ему было трудно, он задыхался, но не в силах оторваться он продолжал глотать её горячее дыхание. Она била кулаками по спине, извивалась под ним всеми сгибами своего тела, оно превратилось в один невыносимо бессильный протест против насилия... но неожиданно затихла. Продолжая срывать с неё одежды, он обнажил её груди, которая блеснула всей ослепительной прелестью своей белизны. Его руки жадно набросились на эти прекрасные бугорки с тёмными пятнышками нетронутых ещё детским ротиком сосков, безостановочно двигались по их округлой томной поверхности, то сминая, то лаская всей плоскостью ладоней, то гладя внешней частью кисти, ртом, щеками, глазами... и каждое движение, наполненное сладостным шелковистым трением, было его дрожью резких толчков сердца.
Вдруг он заметил остатком зрения, как взмахнула её рука и что-то тупое ударило его в бок. Он вывернул её руку. В ней был зажат маленький кинжал. Но женщине не хватило силы пробить кольчугу.
- Ух, чертовка, - проругался он, и, вырвав кинжал, отбросив его далеко в кусты, он уже со злобой методично набросился на её тело.
Женщина затихла. Силы её закончились, лишь по лицу медленно текли слёзы. Он двигался над ней ровно и старательно, стараясь проникнуть всё глубже и глубже, то чувство ослепительного жжения покинуло его осталось одно механическое упрямство, ожесточённое безвольно распростёршимся под ним телом. Но постепенно ритм стал всё больше и больше увлекать его, сквозь холод и равнодушие в его теле снова по временам стала возникать и гаснуть жаркая искорка, он пытался её поймать и остановить, она приходила всё чаще и чаще и уже тепло снова овладело его телом. Вдруг он ощутил, как по телу женщины прошла лёгкая дрожь, первый робкий отклик, и затем она против своей воли стала всё больше и больше отзываться к нему, стала всё больше и больше сливаться с ним, и вот они ежу превратились в единое существо в мучительном трепете согласно стремящееся к разрешению невыносимого своего состояния. Тело его охватило сладостно-мучительное давление, оно всё нарастало, нарастало, стало уже нетерпимым, невыносимым, ещё движение и не выдержит, взорвется, но не двигаться ещё невыносимей и невозможней. Дикий вопль плотского страдания вырвался из его груди, разбив тишину леса, и что-то разорвалось в нём с такой непереносимой болью, что он на несколько мгновений потерял сознание... Очнувшись, он ощутил во рту солёный тёплый вкус крови, женщина в бессильной истоме зубами терзала его губы как голодная волчица над куском мяса. В последний раз он сдавил, сжал её всю в своих объятиях и затих, вытянувшись...
Потом они лежали друг подле друга, глядя в небо, по нему без устали скользили призрачно-пушистые облака, сколько прошло времени, двигалось ли оно вообще в это время, он не знал. Он лишь ощущал внутри тупую пустоту, как будто он был бортью, из которой охотник выкачал весь мёд...
Он обернулся к ней.
- Ты будешь меня любить?
- Никогда, никогда... я тебя ненавижу... - ответила она и перевернулась лицом в землю.
Уткнувшись, она продолжала всхлипывать.
- Убийца... убийца...
Он вскочил на ноги. Его рослый жеребец мирно пасся рядом с мохнатым коньком девушки. Он подошёл к своему коню.
В это время из кустов вышел Дрыга.
- Князь, гонец прискакал из Киева, говорит, что к Киеву подошёл брат твой Изяслав, осадил его и желает усесться на киевский стол заместо тебя.
- Где дружина?
- В деревне меды пьют, девок щупают.
- Христианским молитвам их обучают... Срочно собери. Да и захвати женщину.
- Вставай, - обратился он к Ядвиге, которая всё так же лежала, уткнувшись лицом в траву.
- Я умру здесь. Я никуда не поеду.
- Погрузи её на коня и смотри за ней в оба.
Он вскочил на коня и поскакал собирать дружину.
Дальше шла бешеная скачка через лес, сутолочь битвы братских войск, треск мечей, брызги крови, ржущие в испуге кони, радостное утомление победы, въезд в Киев при скромных воплях радости горожан, которым всё больше становились безразличными эти бесконечные княжеские крамолы за обладание золотым киевским столом, наконец всё стало расплываться, темнеть...
И он проснулся. Было темно. В голове ещё проносились виденные образы, неслась крутоверть виденных сцен, но от них на душе было тупо и безрадостно. Какая-то чушь, подумал он и на ощупь включил свет. Засветился, облучаемый скрытыми ультрафиолетовыми излучателями, воздух узкой и тесной камеры, в которой он лежал. Как в радиолампе, пронеслось в голове. Он встал, нервно оттолкнув ото рта наконечник шланга питания и с ожесточением сорвав с головы электроды магносонарной сети. Клетка была почти пустой. Только трубопроводы жизнеобеспечения обвивали её стены, да небольшая наборная касса магносонара оживляла её.
Он вышел на улицу. В голове назойлива стучала какая-то простенькая мысль - сон реальность - сон - реальность - сон - сон - сон - реальность, она двигалась по каким-то избитым мелодическим ходам в то усиливающемся, то ослабевающем ритме, не находя своей окончательной и завершающей ноты. Он шёл по городу. Длинные прямоугольной формы со слепыми стенами здания тянулись с обеих сторон улицы. На каждом ярко горел номер - это только и позволяло ориентироваться в унынии каменного единообразия. Людей не было. Было пусто. Солнце висело почти над головой, по небу плыли жидкие облачка, они медленно и безучастно двигались одним им нужной и известной дорогой - куда-то туда - куда-то туда - куда-то туда... - но и эта мысль не смогла найти своего разрешения. И он снова пошёл в перёд, медленно переставляя ноги, в такт чему в мозгу болталась какая-то бесплотная мыслишка, но устав от прежней неразрешимости, он даже не стал пытаться её отвердить, стянуть её в жесткий контур мысленного факта...
По лучевой улице он вышел на главную площадь, в центре которой возвышалось единственное отличное здание круглой архитектуры. Там находилась центральная управляющая машина - главный мозг города. Один на всех - один на всех, один на всех - в уж совсем пошлом темпе какого-то разухабистого танца завертелось у него в голове.
Он направился к зданию. Отворил дверь. Вошёл в зал. Вдоль всей периферии тянулась одна сплошная матово-серая панель. Здесь было тоже пусто, лишь неясное бормотание выдавало происходящую за панелями деятельность.
- Что тебе нужно, человек? - раздался голос какого-то скучного ржавого тембра.
Он оглянулся, пытаясь определить место, откуда исходит этот голос, но не смог определить. Не смогли решить и эту загадку, он начал думать, зачем он пришёл сюда, но не смог ничего придумать для ответа. Что-то важное толкало и привело его сюда, но что...
- Да, - снова повторил тот же самый ржавый голос, идущий неизвестно от куда.
- А-25, скажи, зачем мы?
- Какой смысл ты вкладываешь в этот вопрос, человек?
- Ну как... ну вот зачем я... люди... зачем...
- Может тебе попалась плохая женщина, человек? Клеопатра - Т-3827. Бриджит Бардо - Т-4135.
- Нет, нет, женщина была вполне... Я не то, - быстро начал он, перебив ржавый голос. - Ведь я человек... у меня руки, ноги... зачем?... Смотри, у меня и мышцы исчезли.
- Тебе хочется быть сильным, человек? Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебе в питательную смесь добавляли аденомилтриофан. Каков твой номер?
- Мой номер - ЮВМ-937. Но это тоже не то... зачем мне мышцы, я всё равно только сплю... сплю да питаюсь, сплю да перевариваю сбалансированную белковую смесь... Хоть бы мяса разок попробовать...
- Пиры Луккула - Т-1101.
- Всё во сне. Но зачем тогда ум... зачем же я человек?..
Голос ответил не сразу.
- Ты - человек. А я - машина. Могу ли я ответить тебе - зачем ты - человек? Ведь прогресс не я создавала. Ведь это вы, люди, всё стремились, создавали, удовлетворяли свои потребности, стремились ко всё новым наслаждениям. Книги, радио, телевизоры, голазоры, теперь вот магносоноры. И ты должен быть счастлив, ты можешь удовлетворить любую потребность. Выбирай и отправляйся спать.
- Как бы мне хотелось полететь куда-нибудь, на какую-нибудь планету... осваивать...
- Венера - Т-3167. Магеланово облако - Т-3189.
- Открыть новый закон, стать учёным... мучиться... искать...
- Теория относительности - Т-5168. Нуль-транспартировка - Т-4199. Законы наследственности - Т-6699.
- Но ведь они уже открыты.
- Человек, ты можешь открыть ещё никем не открытое. Это доступно тебе. Вечный двигатель - Т-1768.
- Не то... не то... по правде...
- Разве ты можешь, человек, отличить правду от сна?
- Когда я в магносне - нет. Но когда я просыпаюсь... я всё время об этом думаю и вот сюда шёл - тоже думал...
- И что ты придумал, человек?
- Ничего, А-25.
- Посмотри Т-8760.
- Ах, опять, опять, но я сам хочу. Это уже невыносимо... Неужели ты не можешь этого понять, А-25?
- Нет, человек. Я полагаю, что ты должен быть счастлив. Ты сыт, обут, в тепле. Ты всё можешь. Любить и убивать, покорять планеты и путешествовать по времени. Ты велик и могущественен. Перед тобой открыто всё. Что ещё тебе требуется, человек?
Он не ответил. Он пытался найти, наконец, главный ответ, но всё всё так не расплывалось, не успев отвердеть, и проносилась куда-то вниз в область смутных движений мысли та главная мысль, которая неотступно мучила его уже столько времени. Сейчас это мучение стало уже невыносимым.
- Я ничего не хочу, А-25. Я хочу умереть.
- Смерть на кресте - Т-1631. Смерть с гранатой под гусеницей танка - Т-1639, - бесстрастно ответил ржавый голос.
- Ах, всё это во сне!
- Ты хочешь умереть в реальности?
- Да.
- На факте?
- Да, да.
- Т-1639-П.
- Опять, опять во сне! Будьте прокляты вы, сны! - плачущим голосом воскликнул он. - Будь проклята ты, А-25, поставщица этих мерзавых снов.
- Не забывайся, Человек!
- Я убью тебя, гнусная отравительница!
- Ха-ха-ха-
- Не смейся, А-25!
- Человек, - медленно пророкотал ржавый голос. - Что ты можешь? Ведь я - МАШИНА! Разбить транглятор - придут люди - вставят другой. Иди лучше спать и посмотри Бриджит Бардо - Т-4135.
- Ты издеваешься... ты издеваешься... ах так... ах так... подожди... подожди... - как в бреду выталкивал он снова, одновременно озираясь, ища что-то. Он заметил толстую трубу, лежавшую неизвестно зачем возле входа. Он подскочил к ней, схватит её в руки, она отказалась тяжёлой и, с трудом размахнувшись, нанёс первый удар по матово-серой плоскости панелей.
- Человек! Опомнись!
Но он уже не помнил ничего и продолжал в опьянении безудержно вырвавшегося гнева наносить удар за ударом, перебегая всё дальше и дальше вдоль циркуля дуги. При каждом ударе он слышал всё тот же ненавистный ржавый голос, повторявший одно - Человек! Опомнись! - Человек! Опомнись! - отчего он распалялся сильнее. Наконец, голос затих - Вот где ты скрывался, подумал он с мстительной усмешкой и продолжал наносить удары, доколачивая то, что осталось целым при первом проходе...
В полном изнеможении он уселся посреди зала, тупо уставясь на дело своих рук.
Из забытья его вывел шум и голоса людей, которые доносились с улицы. Он медленно поднялся по винтовой лестнице на площадку под куполом, с которой был выход на балкон, нависший над площадью.
Выгнанный из своих камер прекращёнными сновидениями, люд собрался возле здания А-25 и без энтузиазма шумел, обсуждая причину столь внезапной массовой остановки нормального течения процесса магносорирования. Все они были одеты одинаково и, как казалось отсюда сверху, все были даже одинакового роста.
- Люди! - закричал он, и все обратили свои головы наверх.
- Люди! - повторил он. - Посмотрите на небо!
Толпа притихла, подняв головы, надеясь увидеть там примечательное, но по небу всё так же неутомимо и равнодушно плыли облака.
- А что небо, - нарушил, наконец, тишину одинокий голос. - Что это небо, когда я сейчас видел небо Аустерлица.
- А что небо, - повторил ему другой, - когда я сейчас любовался закатом на Венере.
Толпа зашумела вся вдруг, каждый рассказывал, где он был...
- Люди! - снова воскликнул он. - Неужели мы так и будем жить во сне? Ведь это неправильно так жить!
- Чего он хочет? - пронзительно закричал голос внизу.
- Люди, неужели нельзя жить по-другому, вспомните, как жили наши предки, снами о которых мы питаемся?
- Не слушайте его, это взбесившийся автомат, а не человек, - закричал тот же голос. - Он хочет, чтобы мы снова голодали, снова принялись бороться за чины и места, чтоб мы стали соперничать друг с другом, а потом и убивать друг друга - он этого не хочет. Не слушайте его!
- Люди, я разбил А-25, нельзя так жить! Надо по-другому, по-человеческому.
Но толпа уже не слушала его, а визгливый голос продолжал будоражить толпу.
- Наши предки убивали друг друга на войнах - он этого хочет. Сейчас мы всем довольны, у нас всё есть, о чём только могли мечтать в прошлом. Мы можем удовлетворить всё, не толкая, не ссорясь и не соперничая друг с другом, только нажав кнопку. А без этого снова начнутся раздоры, а может и войны. Он этого хочет, не слушайте его. Он взбесившийся автомат, его надо убить.
- А вдруг это человек, как можно убить человека? - раздался одинокий сомневающийся голос.
- Нет, нет, я знаю, наверное, это не человек, это автомат, пойдёмте и убьёмте его, - лихорадочно вопил всё тот же голос.
- Люди, я не автомат, я такой же как вы, я человек, - но он не мог перекричать шум толпы.
- Это автомат, автомат, потому что как может человек отказаться от счастья иметь всё!? - будоражил толпу голос.
- Я человек, слушайте, слушайте меня...
Толпа в один голос закричала - Автомат! Взбесившийся автомат! - и хлынула в здание. Плотная масса ворвалась на балкон, и град ударов тщедушных рук обрушился на него. Он закрыл лицо руками, затем упал и чувствовал, как толпа пинала его ногами, плясала по нему, но ещё большую боль причиняла бессильно бьющаяся в мозгу как птица, не могущая найти выход из клетки, мысль - Как же так... ведь люди... люди... затем боль стала отходить в сторону, красная пелена стала, сгущаясь наплывать на внутренний взор... но вдруг... предельно ясно очередная мысль вспыхнула в мозгу, как бы прорезав пелену -
А ВСЁ-ТАКИ ЭТО ЛУЧШЕ, ЧЕМ Т-1639-П
она на миг озарила его отключенный от внешних сил разум ярчайшим светом, стали видны какие-то невозможные пространственные и временные дали, но свет продолжал всё усиливаться и усиливаться, плавно переходя в абсолютную черноту небытия...
И он проснулся. Долго не мог придти в себя, тело ещё ощущало удары, звучали крики толпы, мелькала последняя фраза, прорезанная на красном фоне, эти бесконечные дали. Наконец, он пришёл в себя. На ощупь нажал кнопку.
- А-25 слушает, - проакустировала темнота.
- Что за сон я сейчас смотрел?
- Т-6666 по произведению В.Юровицкого "Сны".
"Что ещё за В.Юровицкий?", подумал он.
- Стереть, - коротко произнёс он.- Будет выполнено, ответил голос А-25, и он щёлкнул выключателем.
"Как только вообще можно такое сочинять", думал он, лёжа в темноте. "Бред какой-то". Постепенно, однако, раздражение стало спадать и вдруг из памяти выплыло -
КЛЕОПАТРА - Т-3297. БРИДЖИТ БАРДО - Т-4135.
"Пожалуй... пожалуй Клеопатру", решил он, на ощупь набрал на клавиатуре номер и вытянулся в постели...
- Ты мой! О, Великий Наполеон, Предводитель французов! - воскликнула Клеопатра, бросаясь к нему на шею, и он ощутил на своих губах горячий, страстный...
По его грузному расслабленному телу струилась усталость от бессонной ночи и длинного перехода, она отяжеляла веки, струйками сбегала вниз, скапливалась в районе поясницы, плескалась в узких раструбах кожаных сапог. В голове было бездумье усталости, лишь звук копыт угрюмо протискивался через головные кости, звучал отдалённо и одиноко...
Дружина растянулась за ним не длинной цепью. Все молчали, как молчит всё в природе в этот час меж ночью и солнцем, когда спит всё и должно спать всё, только человек в вечной суетности и погоне за призраками нарушает иногда этот час покоя, но и он ощущает в глубине свою неправоту, оттого он немеет и цепенеет в этот час тишины и непреложного покоя...
По лесу двигался отряд. Звук быстро затихал за ним, но колыхание веток ещё долго звенело по их следу, разбрызгивая во все стороны тонкую пыль росы.
К нему подъехал поп.
- Скоро ещё? - не поворачиваясь и не нарушая своей расслабленной позы, бросил он.
- Должно близко.
- И верно говоришь, что язычничают в Дубрищах?
- Верь, князь, слову. Смущает там людей старый ведун Ярила, приносят они жертвы мерзкому Перуну-истукану и славят Хорса, веру подрывают и сеют недоверие к княжей власть и князьям как отступникам от старой веры.
- Коли правда сие - худо им быть, князь сурово сумеет наказать супротивников веры Христовой, - ответил он и снова погрузился в дрёму. Приблизившийся к ним старший тиун Дрыга подал свой голос.
- Говорят у Ярилы дочка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Никто не ответил, голос прозвучал и затих.
Внезапно лес расступился.
Узкой полоской расплавленного металла сияло навстречу восходящее солнце. Солнце и весь воздух, прозрачно насыщенный им, ослепили глаза всадников после полутьмы глухого леса. Постепенно, когда глаза людей приспособились к новому свету, их зрению предстала картина неширокой реки, плавно петляющей средь мягких зелёных лугов, а вдали возле раскидистого дуба была видна большая толпа людей - мужчины, женщины, дети в пёстрых платьях и белых рубахах. Они медленно, ритмически двигались вокруг разукрашенного дерева и их торжественная песнь широким веером расходилась в высоту, лишь краешком доносясь до их слуха. Это был старый языческий гимн Солнцу.
Велий Хорсе
Велий Хорсе
Одари ты нас любовью
Одари ты ны скоты
Одари ты животы
Старые, слышанные с детства слова, старая, знакомая с детства мелодия дедов и пращуров не могла не отозваться в сердцах все этих людей, даже если и приняли они новую веру, привезённую с раскошных берегов Босфора, даже если и утопили священного дедовского Перуна в водах Днепра, но себя не враз переделаешь, не враз отбросишь свою память... Она будила воспоминания о детстве и тепле, мягких руках матери, шамкающем говорке лохматобородого деда, рассказывающего сказки и старые предания о Рюрике, Святославе и походах на Царьград, весёлые попевки и хвалы Бояна. Новая вера была холодна и сурова, она ушла с просторов полей, от сумрачного уюта лесов, замкнулась в каменных клетках ослепительно белых неживых церквей, где на человека с гневом и укоризной глядели раскосые лики мстительных патриархов и даже во взгляде богородицы не было доброты и утешения, и младенец на её руках никогда не улыбался...
Он оглянулся на спутников, обвёл глазами их затянутые пеленой воспоминаний лица, под его взглядом они съёживались, будто уличённые в чём-то непростительном и пустил своего коня вперёд.
Дружина с воплями и криками обогнала его, рассыпалась по полю, окружая язычников, которые при виде их бросились бежать к лесу, но, увидев, что путь отрезан, сгрудились вокруг высокого старика в белом и с длинной белой разлетающейся бородой.
- В воду их, загоняй их в воду! - возбуждённо вопил поп, радый, что так удачно застали язычничающих.
- Всадники конями и копьями стали загонять людей в воду.
- Князь, вот он, Ярила, главный хороводчик, - закричал поп, подскакивая к князю.
- Схватить и связать.
Несколько времени - и вся толпа была загнана в воду. Испуганные, они стояли по грудь в воде, теснясь друг к другу, женщины поднимали детей, они громко плакали от испуга.
Несколько дружинников, сверкая топорами и белым срезом щепы, принялись рубить священный дуб, а поп стоял на берегу и, размахивая крестом, бросал гневные слова.
О, погрязшие в грехе язычники. За вас смерть принял божеский сын Иисус Христос, а вы поклоняетесь дубам и чурбанам. Да не будет вам другого бога кроме триединого в сущности - бога-отца, бога-сына, бога - духа святого... Иначе гнев его будет на вас на небе и месть князей мира на сей земле. Не приносите жертв ни Перуну, ни Хорсу, ни прочим Ваалам, едино токмо десятину от трудов и промыслов ваших на церковь святую. Да будет так от сего и навеки. Аминь! - и размашисто махнул два раза в воздухе тёмным распятием. А затем уже деловым тоном. - Подходите по одному принимать крещение от креста животворящего.
Дружинники, заехав в воду на конях, копьями стали толкать людей, они по одному подходили к кресту, а стоящий перед попом дружинник с головой макал подходящих в тёплое молоко воды под громкие крики и гогот стоящих на берегу, очищая их водой от скверны бесовских заблуждений языческой веры.
Поп давал язычникам целовать крест, крестил их по воздуху, продолжая говорить какие-то грозные речи об аде, вечных муках и суровых пророках.
Ярила стоял связанным под деревом. Он подъехал к нему.
- Почто, старик, смущаешь дедовскими побасками, отвращаешь их от веры, в которую мы всем приказали верить?
Ярила вскинул голову. В глазах не было страха.
- Крамолу и смуту сеешь по Русской земле, князь. С этой верой наши деды крепили Русь, били греков, булгар и печенегов, и стояла Русь крепла.
- То всё раньше было. А прежняя вера была одна глупость и недомыслие, поклонялись бесчувственным истуканам. Нынче новая вера в Иисуса Христа и как сказано, так и надо смердам верить.
- Отомстят старые боги, - бешенно шипел старик, отчего князю стало совсем не по себе, - ох, горько ещё отомстят за обиды и поругание киевского Перуна, много слёз прольётся Руси, кровавыми слезами умоется, красной водой колодцы позаливает, Христос ваш не русский бог, его греки выдумали и вас одурачивают.
- Предай его смерти, князь, - подскочил поп, - непростительно такое богохульство на сына человеческого.
Страх перед этим связанным человеком сам подсказал.
- За твоё супротивство смерти горькой предаю тебя, старик, чтоб урок для всех остался. Привязать к деревьям.
По трое дружинников бойко слазили на стоящие рядом берёзы, пригнули вершины и споро привязали к ним за ноги Ярилу. Несколько человек сдерживали деревья, чтоб они не разогнулись. Очищенный и окрещённый народ в мокрых грязных одеждах жалкой толпой сгрудился кругом.
- Так будет со всяким, кто супротивится церкви и князьям, - проповедовал поп. - Унесите в сердцах ваших эту казнь и помните её.
Заглушая слова попа, громко кричал Ярила.
- Будьте твёрды в старой вере, люди русские, она истинная.
Он хотел приказать заткнуть старику рот, но затем передумал - пусть кричит, помирать всё лучше с криком.
- Все смотрели на него, ожидая сигнала. Он поднял руку.
В этот момент раздался крик, удержавший ею от падения.
- Вон Ядвига, дочка Ярилы.
Не опуская, он обернулся и увидел выехавшую из леса на коне молодую женщину, в нерешительности остановившуюся одаль. Должно действительно красавица, подумал он, разглядывая её фигуру, уверенно и свободно сидевшую на своём мохнатом коньке - и опустил руку.
Враз вершины были опущены и две бело-красные половины того, что ещё только было единым телом старого ведуна, взлетели прямо в глубину неба, брызгами крови окропив всех стоящих и окутав всё вокруг запахом парного человеческого мяса. Вдох ужаса и страха вырвался как из одной груди. Заголосили бабы, заплакали дети...
Внутренняя сила снова заставила его обернуться в сторону дочери разорванного ведуна. Она сидела неподвижно на коне, повидимому до неё дошло страшное значение происшедшего, её плечи поникли, руки, сжимавшие повод, безвольно опустились на гриву коня.
Жарко шептал на ухо Дрыга.
- Девка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Неосознанным движением он толкнул коня по направлению к женщине, неотступно глядя на неё. Её лицо расширилось, стали проступать отдельные черты.
Она очнулась, резко повернула коня и поскакала в лес.
Пришпорив, он влетел вслед за ней. Ветви хлестали его по лицу, он уклонялся от них машинально, не отрывая взгляда от мелькавшей впереди спины, которая ни приближалась, но и не отдалялась, как ни горячил он коня, ни пришпоривал его кованными сапогами. Её конёк был, видать, вынослив и быстр.
Жажда погони захватила его, проснулся охотничий азарт. Они ускакали уже далеко, затихли крики пустившихся вслед дружинников, а он всё не мог приблизиться к мчащейся не оглядываясь прямо сквозь чащу женщине. Конь начал уставать, лицо горело от хлеставших веток.
И вдруг конь под женщиной споткнулся, она подлетела вверх и совершив широкую дугу, упала на землю.
Он соскочил с коня.
Разметавшись по земле, лежала женщина, потерявшая от удара о землю сознание. Спутанные волосы закрывали её лицо. Он присел возле неё и с неожиданно возникшей робостью раздвинул волосы. Перед ним возникло видение поразительно красивого женского лица. Оно было красиво своей... каждая линия, каждый очерк этого лица имели свою окончательную и завершенную форму, и все они сливались в одно нерасторжимое единение красоты - той самой красоты, отдельные черты которой он наблюдал иногда на иконах, привозимых из Византии, но там всё это было разрознено, каждый художник улавливал лишь одну из чёрточек совершенства, а здесь пред ним было её полное и окончательное выражение.
Девушка была жива. Это было видно по её дыханию... Он осторожно провёл по её лицу кончиками пальцев как слепой. Девушка не шевелилась. Он склонился и как бы для окончательного удостоверения коснулся в поцелуе её губ.
Она дрогнула и открыла глаза. Он неотступно глядел в них и видел, как медленно в них возникает память.
- Как тебя звать?
Она вздрогнула и очевидно под звуком его голоса память вошла в неё окончательно.
- Уйди, уйди...
Она хотела прокричать, но голос сорвался на сухой шепот.
Она сделала движение вскочить, но он остановил, силой налегши на её плечи.
- Пусти меня, изверг, пусти, убивиц, убивиц... - всё тем же сухим шепотом говорила она, извиваясь под силой его рук.
Это извивающееся тело неожиданно пробудило в нём резкую вспышку желания. Не в силах противиться, он бросил своё тело на женскую грудь и впился губами в её губы, пытаясь руками сдержать её мотающуюся из стороны в сторону голову. Она что-то вопила нечленораздельное прямо в его рот, и этот поток горячего вибрирующего воздуха проникал в его лёгкие и вызывал во всём его теле пробегающее волной жгучее чувство, прерывающееся спазмами оцепенения всех мышц. Он лихорадочно стал срывать с неё одежду, царапая её тело ногтями, глаза по временам заливала жёлтая пелена, дышать ему было трудно, он задыхался, но не в силах оторваться он продолжал глотать её горячее дыхание. Она била кулаками по спине, извивалась под ним всеми сгибами своего тела, оно превратилось в один невыносимо бессильный протест против насилия... но неожиданно затихла. Продолжая срывать с неё одежды, он обнажил её груди, которая блеснула всей ослепительной прелестью своей белизны. Его руки жадно набросились на эти прекрасные бугорки с тёмными пятнышками нетронутых ещё детским ротиком сосков, безостановочно двигались по их округлой томной поверхности, то сминая, то лаская всей плоскостью ладоней, то гладя внешней частью кисти, ртом, щеками, глазами... и каждое движение, наполненное сладостным шелковистым трением, было его дрожью резких толчков сердца.
Вдруг он заметил остатком зрения, как взмахнула её рука и что-то тупое ударило его в бок. Он вывернул её руку. В ней был зажат маленький кинжал. Но женщине не хватило силы пробить кольчугу.
- Ух, чертовка, - проругался он, и, вырвав кинжал, отбросив его далеко в кусты, он уже со злобой методично набросился на её тело.
Женщина затихла. Силы её закончились, лишь по лицу медленно текли слёзы. Он двигался над ней ровно и старательно, стараясь проникнуть всё глубже и глубже, то чувство ослепительного жжения покинуло его осталось одно механическое упрямство, ожесточённое безвольно распростёршимся под ним телом. Но постепенно ритм стал всё больше и больше увлекать его, сквозь холод и равнодушие в его теле снова по временам стала возникать и гаснуть жаркая искорка, он пытался её поймать и остановить, она приходила всё чаще и чаще и уже тепло снова овладело его телом. Вдруг он ощутил, как по телу женщины прошла лёгкая дрожь, первый робкий отклик, и затем она против своей воли стала всё больше и больше отзываться к нему, стала всё больше и больше сливаться с ним, и вот они ежу превратились в единое существо в мучительном трепете согласно стремящееся к разрешению невыносимого своего состояния. Тело его охватило сладостно-мучительное давление, оно всё нарастало, нарастало, стало уже нетерпимым, невыносимым, ещё движение и не выдержит, взорвется, но не двигаться ещё невыносимей и невозможней. Дикий вопль плотского страдания вырвался из его груди, разбив тишину леса, и что-то разорвалось в нём с такой непереносимой болью, что он на несколько мгновений потерял сознание... Очнувшись, он ощутил во рту солёный тёплый вкус крови, женщина в бессильной истоме зубами терзала его губы как голодная волчица над куском мяса. В последний раз он сдавил, сжал её всю в своих объятиях и затих, вытянувшись...
Потом они лежали друг подле друга, глядя в небо, по нему без устали скользили призрачно-пушистые облака, сколько прошло времени, двигалось ли оно вообще в это время, он не знал. Он лишь ощущал внутри тупую пустоту, как будто он был бортью, из которой охотник выкачал весь мёд...
Он обернулся к ней.
- Ты будешь меня любить?
- Никогда, никогда... я тебя ненавижу... - ответила она и перевернулась лицом в землю.
Уткнувшись, она продолжала всхлипывать.
- Убийца... убийца...
Он вскочил на ноги. Его рослый жеребец мирно пасся рядом с мохнатым коньком девушки. Он подошёл к своему коню.
В это время из кустов вышел Дрыга.
- Князь, гонец прискакал из Киева, говорит, что к Киеву подошёл брат твой Изяслав, осадил его и желает усесться на киевский стол заместо тебя.
- Где дружина?
- В деревне меды пьют, девок щупают.
- Христианским молитвам их обучают... Срочно собери. Да и захвати женщину.
- Вставай, - обратился он к Ядвиге, которая всё так же лежала, уткнувшись лицом в траву.
- Я умру здесь. Я никуда не поеду.
- Погрузи её на коня и смотри за ней в оба.
Он вскочил на коня и поскакал собирать дружину.
Дальше шла бешеная скачка через лес, сутолочь битвы братских войск, треск мечей, брызги крови, ржущие в испуге кони, радостное утомление победы, въезд в Киев при скромных воплях радости горожан, которым всё больше становились безразличными эти бесконечные княжеские крамолы за обладание золотым киевским столом, наконец всё стало расплываться, темнеть...
И он проснулся. Было темно. В голове ещё проносились виденные образы, неслась крутоверть виденных сцен, но от них на душе было тупо и безрадостно. Какая-то чушь, подумал он и на ощупь включил свет. Засветился, облучаемый скрытыми ультрафиолетовыми излучателями, воздух узкой и тесной камеры, в которой он лежал. Как в радиолампе, пронеслось в голове. Он встал, нервно оттолкнув ото рта наконечник шланга питания и с ожесточением сорвав с головы электроды магносонарной сети. Клетка была почти пустой. Только трубопроводы жизнеобеспечения обвивали её стены, да небольшая наборная касса магносонара оживляла её.
Он вышел на улицу. В голове назойлива стучала какая-то простенькая мысль - сон реальность - сон - реальность - сон - сон - сон - реальность, она двигалась по каким-то избитым мелодическим ходам в то усиливающемся, то ослабевающем ритме, не находя своей окончательной и завершающей ноты. Он шёл по городу. Длинные прямоугольной формы со слепыми стенами здания тянулись с обеих сторон улицы. На каждом ярко горел номер - это только и позволяло ориентироваться в унынии каменного единообразия. Людей не было. Было пусто. Солнце висело почти над головой, по небу плыли жидкие облачка, они медленно и безучастно двигались одним им нужной и известной дорогой - куда-то туда - куда-то туда - куда-то туда... - но и эта мысль не смогла найти своего разрешения. И он снова пошёл в перёд, медленно переставляя ноги, в такт чему в мозгу болталась какая-то бесплотная мыслишка, но устав от прежней неразрешимости, он даже не стал пытаться её отвердить, стянуть её в жесткий контур мысленного факта...
По лучевой улице он вышел на главную площадь, в центре которой возвышалось единственное отличное здание круглой архитектуры. Там находилась центральная управляющая машина - главный мозг города. Один на всех - один на всех, один на всех - в уж совсем пошлом темпе какого-то разухабистого танца завертелось у него в голове.
Он направился к зданию. Отворил дверь. Вошёл в зал. Вдоль всей периферии тянулась одна сплошная матово-серая панель. Здесь было тоже пусто, лишь неясное бормотание выдавало происходящую за панелями деятельность.
- Что тебе нужно, человек? - раздался голос какого-то скучного ржавого тембра.
Он оглянулся, пытаясь определить место, откуда исходит этот голос, но не смог определить. Не смогли решить и эту загадку, он начал думать, зачем он пришёл сюда, но не смог ничего придумать для ответа. Что-то важное толкало и привело его сюда, но что...
- Да, - снова повторил тот же самый ржавый голос, идущий неизвестно от куда.
- А-25, скажи, зачем мы?
- Какой смысл ты вкладываешь в этот вопрос, человек?
- Ну как... ну вот зачем я... люди... зачем...
- Может тебе попалась плохая женщина, человек? Клеопатра - Т-3827. Бриджит Бардо - Т-4135.
- Нет, нет, женщина была вполне... Я не то, - быстро начал он, перебив ржавый голос. - Ведь я человек... у меня руки, ноги... зачем?... Смотри, у меня и мышцы исчезли.
- Тебе хочется быть сильным, человек? Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебе в питательную смесь добавляли аденомилтриофан. Каков твой номер?
- Мой номер - ЮВМ-937. Но это тоже не то... зачем мне мышцы, я всё равно только сплю... сплю да питаюсь, сплю да перевариваю сбалансированную белковую смесь... Хоть бы мяса разок попробовать...
- Пиры Луккула - Т-1101.
- Всё во сне. Но зачем тогда ум... зачем же я человек?..
Голос ответил не сразу.
- Ты - человек. А я - машина. Могу ли я ответить тебе - зачем ты - человек? Ведь прогресс не я создавала. Ведь это вы, люди, всё стремились, создавали, удовлетворяли свои потребности, стремились ко всё новым наслаждениям. Книги, радио, телевизоры, голазоры, теперь вот магносоноры. И ты должен быть счастлив, ты можешь удовлетворить любую потребность. Выбирай и отправляйся спать.
- Как бы мне хотелось полететь куда-нибудь, на какую-нибудь планету... осваивать...
- Венера - Т-3167. Магеланово облако - Т-3189.
- Открыть новый закон, стать учёным... мучиться... искать...
- Теория относительности - Т-5168. Нуль-транспартировка - Т-4199. Законы наследственности - Т-6699.
- Но ведь они уже открыты.
- Человек, ты можешь открыть ещё никем не открытое. Это доступно тебе. Вечный двигатель - Т-1768.
- Не то... не то... по правде...
- Разве ты можешь, человек, отличить правду от сна?
- Когда я в магносне - нет. Но когда я просыпаюсь... я всё время об этом думаю и вот сюда шёл - тоже думал...
- И что ты придумал, человек?
- Ничего, А-25.
- Посмотри Т-8760.
- Ах, опять, опять, но я сам хочу. Это уже невыносимо... Неужели ты не можешь этого понять, А-25?
- Нет, человек. Я полагаю, что ты должен быть счастлив. Ты сыт, обут, в тепле. Ты всё можешь. Любить и убивать, покорять планеты и путешествовать по времени. Ты велик и могущественен. Перед тобой открыто всё. Что ещё тебе требуется, человек?
Он не ответил. Он пытался найти, наконец, главный ответ, но всё всё так не расплывалось, не успев отвердеть, и проносилась куда-то вниз в область смутных движений мысли та главная мысль, которая неотступно мучила его уже столько времени. Сейчас это мучение стало уже невыносимым.
- Я ничего не хочу, А-25. Я хочу умереть.
- Смерть на кресте - Т-1631. Смерть с гранатой под гусеницей танка - Т-1639, - бесстрастно ответил ржавый голос.
- Ах, всё это во сне!
- Ты хочешь умереть в реальности?
- Да.
- На факте?
- Да, да.
- Т-1639-П.
- Опять, опять во сне! Будьте прокляты вы, сны! - плачущим голосом воскликнул он. - Будь проклята ты, А-25, поставщица этих мерзавых снов.
- Не забывайся, Человек!
- Я убью тебя, гнусная отравительница!
- Ха-ха-ха-
- Не смейся, А-25!
- Человек, - медленно пророкотал ржавый голос. - Что ты можешь? Ведь я - МАШИНА! Разбить транглятор - придут люди - вставят другой. Иди лучше спать и посмотри Бриджит Бардо - Т-4135.
- Ты издеваешься... ты издеваешься... ах так... ах так... подожди... подожди... - как в бреду выталкивал он снова, одновременно озираясь, ища что-то. Он заметил толстую трубу, лежавшую неизвестно зачем возле входа. Он подскочил к ней, схватит её в руки, она отказалась тяжёлой и, с трудом размахнувшись, нанёс первый удар по матово-серой плоскости панелей.
- Человек! Опомнись!
Но он уже не помнил ничего и продолжал в опьянении безудержно вырвавшегося гнева наносить удар за ударом, перебегая всё дальше и дальше вдоль циркуля дуги. При каждом ударе он слышал всё тот же ненавистный ржавый голос, повторявший одно - Человек! Опомнись! - Человек! Опомнись! - отчего он распалялся сильнее. Наконец, голос затих - Вот где ты скрывался, подумал он с мстительной усмешкой и продолжал наносить удары, доколачивая то, что осталось целым при первом проходе...
В полном изнеможении он уселся посреди зала, тупо уставясь на дело своих рук.
Из забытья его вывел шум и голоса людей, которые доносились с улицы. Он медленно поднялся по винтовой лестнице на площадку под куполом, с которой был выход на балкон, нависший над площадью.
Выгнанный из своих камер прекращёнными сновидениями, люд собрался возле здания А-25 и без энтузиазма шумел, обсуждая причину столь внезапной массовой остановки нормального течения процесса магносорирования. Все они были одеты одинаково и, как казалось отсюда сверху, все были даже одинакового роста.
- Люди! - закричал он, и все обратили свои головы наверх.
- Люди! - повторил он. - Посмотрите на небо!
Толпа притихла, подняв головы, надеясь увидеть там примечательное, но по небу всё так же неутомимо и равнодушно плыли облака.
- А что небо, - нарушил, наконец, тишину одинокий голос. - Что это небо, когда я сейчас видел небо Аустерлица.
- А что небо, - повторил ему другой, - когда я сейчас любовался закатом на Венере.
Толпа зашумела вся вдруг, каждый рассказывал, где он был...
- Люди! - снова воскликнул он. - Неужели мы так и будем жить во сне? Ведь это неправильно так жить!
- Чего он хочет? - пронзительно закричал голос внизу.
- Люди, неужели нельзя жить по-другому, вспомните, как жили наши предки, снами о которых мы питаемся?
- Не слушайте его, это взбесившийся автомат, а не человек, - закричал тот же голос. - Он хочет, чтобы мы снова голодали, снова принялись бороться за чины и места, чтоб мы стали соперничать друг с другом, а потом и убивать друг друга - он этого не хочет. Не слушайте его!
- Люди, я разбил А-25, нельзя так жить! Надо по-другому, по-человеческому.
Но толпа уже не слушала его, а визгливый голос продолжал будоражить толпу.
- Наши предки убивали друг друга на войнах - он этого хочет. Сейчас мы всем довольны, у нас всё есть, о чём только могли мечтать в прошлом. Мы можем удовлетворить всё, не толкая, не ссорясь и не соперничая друг с другом, только нажав кнопку. А без этого снова начнутся раздоры, а может и войны. Он этого хочет, не слушайте его. Он взбесившийся автомат, его надо убить.
- А вдруг это человек, как можно убить человека? - раздался одинокий сомневающийся голос.
- Нет, нет, я знаю, наверное, это не человек, это автомат, пойдёмте и убьёмте его, - лихорадочно вопил всё тот же голос.
- Люди, я не автомат, я такой же как вы, я человек, - но он не мог перекричать шум толпы.
- Это автомат, автомат, потому что как может человек отказаться от счастья иметь всё!? - будоражил толпу голос.
- Я человек, слушайте, слушайте меня...
Толпа в один голос закричала - Автомат! Взбесившийся автомат! - и хлынула в здание. Плотная масса ворвалась на балкон, и град ударов тщедушных рук обрушился на него. Он закрыл лицо руками, затем упал и чувствовал, как толпа пинала его ногами, плясала по нему, но ещё большую боль причиняла бессильно бьющаяся в мозгу как птица, не могущая найти выход из клетки, мысль - Как же так... ведь люди... люди... затем боль стала отходить в сторону, красная пелена стала, сгущаясь наплывать на внутренний взор... но вдруг... предельно ясно очередная мысль вспыхнула в мозгу, как бы прорезав пелену -
А ВСЁ-ТАКИ ЭТО ЛУЧШЕ, ЧЕМ Т-1639-П
она на миг озарила его отключенный от внешних сил разум ярчайшим светом, стали видны какие-то невозможные пространственные и временные дали, но свет продолжал всё усиливаться и усиливаться, плавно переходя в абсолютную черноту небытия...
И он проснулся. Долго не мог придти в себя, тело ещё ощущало удары, звучали крики толпы, мелькала последняя фраза, прорезанная на красном фоне, эти бесконечные дали. Наконец, он пришёл в себя. На ощупь нажал кнопку.
- А-25 слушает, - проакустировала темнота.
- Что за сон я сейчас смотрел?
- Т-6666 по произведению В.Юровицкого "Сны".
"Что ещё за В.Юровицкий?", подумал он.
- Стереть, - коротко произнёс он.- Будет выполнено, ответил голос А-25, и он щёлкнул выключателем.
"Как только вообще можно такое сочинять", думал он, лёжа в темноте. "Бред какой-то". Постепенно, однако, раздражение стало спадать и вдруг из памяти выплыло -
КЛЕОПАТРА - Т-3297. БРИДЖИТ БАРДО - Т-4135.
"Пожалуй... пожалуй Клеопатру", решил он, на ощупь набрал на клавиатуре номер и вытянулся в постели...
- Ты мой! О, Великий Наполеон, Предводитель французов! - воскликнула Клеопатра, бросаясь к нему на шею, и он ощутил на своих губах горячий, страстный...
Санкт-Петербург... фантазия
Я подхожу к тебе, мои губы приближаются к твоим, страстно целую тебя в губы прикусываю твою нижнюю губу, нежно лаская твою спинку, попку, снимаю с тебя кофточку, целую шейку спускаясь ниже, целую твою грудь, целуя, посасывая, покусывая твои сосочки я ласкаю твою киска рукой, спускаюсь ниже целуя твое тело. животик, пупок, снимаю юбочку, спускаясь ниже снимаю трусики не переставая тебя целовать, Спускаясь ниже я начинаю лизать твои половые губы всем своим языком словно мороженое, затем начинаю ласкать твой клитор, я его лижу по всей окружности, потом начинаю ласкать его кончиком языка, я его всасываю в себя, тереблю, ласкаю язычком, покусываю нежно, играю с ним словно котенок...Я довожу тебя до опянительного оргазма и не останавливаюсь, ты уж упираешься в мою голову руками чтобы оттолкнуть меня, я все продолжаю ласкать твой клитор и продолжаю ласкать клитор до тех пор пока ты не сможешь его терпеть и не оттолкнешь меня и не сдвинешь ножки. потом я достаю свой член и раздвигаю твои ножки, я словно дразня своей головкой провожу по клитору несколько раз а затем проникаю в тебя. Мой член медленно входит в тебя, ты ощущаешь каждый сантиметр, он входит все глубже и глубже, я ложу твои ноги мне на плечи и начинаю двигать тазом, я двигаюсь, мой член твердый и ты чувствуешь приятные движения в себе, я двигаюсь все быстрее и быстрее, в тебя и обратно, туда и обратно, все сильнее и сильнее, Я двигаюсь так меняя положения твоих ног то упираясь мне в грудь то закинув их мне на бедра, то широко раздвинув держа их к верху. потом я вытаскиваю член и прошу чтобы ты встала на четвереньки, ты встаешь и я вставляю свой член тебе обратно, медленно медленно, чтобы проникновение приносило приятную дрожь твоего тела ,сантиметр за сантиметром мой член проникает в тебя, медленными движениями вход выход, ты прикусываешь губу судорожно выдыхая, мой член все глубже проникает в тебя, вот уже движения ускоряю и начинаю двигаться быстрее, я ласкаю твою грудь и двигаюсь принося тебе приятные ощущения, сильнее и быстрее я беру тебя за волосы и держу чтобы твоя голова не опускалась, мои движения приносят приятную боль и наслаждения, твое тело иногда словно в судорогах, мой член входит и выходит входит и выходит, быстро и сильно по твоим ножкам стекает пот, наши тела мокрые, стоит приятный запах секса, я продолжаю все двигаться, ты получаешь оргазм за оргазмом, мой член все входит и выходит, ты уже не можешь стоять на четвереньках и ложишься на живот, я не останавливаюсь и продолжаю, входит и выходит, я кусаю тебя не сильно за шею и держу не отпуская словно хищник, мои движения сильны, слышно хлюпанье прилипающих друг к другу мокрых тел, все двигаюсь и двигаюсь, мои движения утихают, я вытаскиваю член и кончаю тебе на спинку.
Моя работа
Я сидел вечером один и набирал какой-то текст. На втором компе у меня крутились картинки из плейбоя. Играла музыка. Было очень тихо и одиноко.Тускло горела настольная лампа. Обнаженные девицы выставляли на показ свои прелести. Я сидел и пил пиво.
Но вдруг скрип двери напугал меня. Здесь никого не могло быть. Что это ? На пороге стояла ты. Привидение или призрак ? Я замер. Ты стояла и смотрела на меня. Потом в такт мызыки ты стала медленно двигать бедрами входя в ритм музыки. Голос Патриссии Каас поющий блюз завораживал. Твои движения зачаровывали. Ты становилась все смелее. Столы у меня стоят буквой Т и ты по стулу запрыгнула на стол как на подиум. На тебе была короткая юбка, блузка и туфли на высоком каблуке. Я смотрел на тебя с низу и любовался тобой. Не приходя в себя я просто развернул настольную лампу на тебя. Теперь ты стояла на освещеннойй сцене. Тобой любовался только один зритель, которого ты не видела, но чувствовала как он пожирает тебя своим взглядом. Как это тебя завело .........
Музыка навивала настроение и ты продолжала свой танец ускоряя темп. Ты стала ходить по столу, оставляя на нем царапины. Музыка звала тебя и ты начала несмело поглаживать свое тело. Ты прижала ладони к бедрам и стала поднимать их задирая и без того короткую юбку. Моему взору открывалась белизна твоей кожи над чулочком. Ты знала, что я это вижу и тебя это возбуждало все больше. Ты стала ласкать свою грудь, медленно с каждым движением растегивая пуговки на своей блузке. Ты смотрела в мою сторону и не видела меня, но наши глаза встретились. Ты это почувствовала. Это придало тебе силы. Ты уже не можешь остановиться. Блузка медленно начинает сползать сначало с одного, потом с другого плеча. Неуловимым движением ты растегиваешь молнию на юбке и она вместе с блузкой слетаютя с тебя. Ты предстаешь передо в очаровательном, кружевном белье и чулках. Сквозь музыку ты слышишь мой вздох. Да, это Я СМОТРЮ НА ТЕБЯ. Тебе уже не терпится продолжить. Одежда начинает раздражать тебя (как сейчас). Одну руку ты кладешь себе под лифчик и начинаешь теребить сосок, а другую опускаешь вниз, проводишь по внутренней части бедра, приседаешь на корточки и широко разводишь ноги. Рука у тебя подходит к твоей киске. Ты поднимаешь на меня глаза и отводишь узкую полоску ткани в сторону.
- УУУУУУУУУ, - слышишь ты стон из-за лампы.
Как возбуждает тебя твое безстыдство. Ты просто сейчас вся течешь лишь от одной мысли, что Я СМОТРЮ НА ТЕБЯ. Ты еще сильнее разводишь ноги, пальчиком начиная ласкать свою киску. Мой взгляд прикован только к ней. От этого я не могу даже шевельнуться. Я даже не замечаю как сначало одна, потом другая бретелька безвольно повисли на твоем лифчике. Как растегнулся замочек и ты держишь его лишь рукой. Но вот ты встаешь и убираешь руки. Лифчик падает к юбке, открывая моему взору твою восхитительную грудь. Ты обхватываешь ее руками и начинаешь мять, ласкать, пощипывать сосок. Ты закидываешь голову назад и наслаждаешься чувством зрелища, которое ты мне доставляешь, продолжая ласкать себя. Ты начинаешь медленно кружиться на столе. Потом замираешь, повернувшись ко мне спиной. На секунду собираешься с мыслями и низконаклоняешься, коснувшись лбом коленей. Ты выставляешь мне на показ свою очаровательную попочку с которой медленно начинаешь стягивать трусики. Ты все делаешь медленно. Слегка раздвинув ноги ты тянишь их вниз, давая МНЕ насладиться этим зрелищем. Ты открыта вся. Твой сок уже начинает стекать по бедрам. Твой бутон розы весь раскрылся и смотрит на меня, зовет, манит к себе. Ты кидываешь трусики но продолжаешь стоять так. Ты слышишь как скрипнуло подо мной кресло. Ты пропускаешь руку между ног и пальцами еще сильнее разводишь свои лепестки. Все говорит в тебе НА, ВОТ Я ВСЯ ПЕРЕД ТОБОЙ. Тебе не хочется подниматься. Ты всем телом чувствуешь как мой взгляд погружается в тебя. Ты уже близка к оргазму. Ты хочешь этого.
Ты встаешь и делаешь смелый, быстрый шаг ко мне. Ты берешь лампу и разворачиваешь ее на меня...
Ты видишь мои обалдевшие глаза, полуоткрытый рот, частое дыхание и .......... У меня растегнуты брюки. Я держу свой член в кулаке, лаская и гладя его, не сводя с тебя взгляда. Ты двигаешься ко мне на другой стол и встаешь надо мной. Глядя мне в глаза ты опять садишься на корточки и разводишь ноги. Ты слышишь как сбилось мое дыхание, ведь твоя киска так близко от меня. Я наклоняюсь к ней и вдыхаю этот блаженный сладко кислый аромат. Я слизываю твои капельки, которые начинают выступать все больше. Ты урчишь от удовольствия впившись мне в волосы. Ты начинаешь стонать еще больше от того, что я смотрю внутрь тебя.
У тебя уже нет сил сдерживаться. Твой оргазм уже так близок, да и мне уже становится тяжело сдерживаться. Я поднимаю тебя на руки и опускаю на пол. Разворачиваю к себе спиной и наклоняю тебя к столу. Ты послушно делаешь это. Твои глаза закрыты в экстазе. Мой член касается твоей попочки. Ты вздрагиваешь от прикосновения, он обжигает тебя. Ты выпячиваешься ко мне на встречу. Твоя розочка плачет и зовет меня. Рукой ты раздвигаешь свои лепестки, ловишь мой член и направляешь в себя...
ДААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА
Я с силой вхожу в такой скользкий тонель. Я погружаюсь в тебя весь, полностью. Я упираюсь внутри и стараюсь пройти дальше, вызывая у тебя сладкую боль. ДА ДА ДА. Я замираю от блаженного ощущения. Проходит кажется целая вечность и ты начинаешь сама насаживаться на меня. Я подхватываю этот темп, но знаю, что это у нас не надолго. ЕЩЕ ЕЩЕ ЕЩЕ ЕЩЕ ЕЩЕ ДА ДА ДА ДА ДА СИльнее............. Я чувствую, как задрожало твое тело............... Как ты вся напряглась......., завизжала................ Сжала свои мышцы и тут МОЯ ВОЛНА НАКРЫЛА ТВОЙ БЕШЕННЫЙ ОРГАЗМ... ДААААААААААААА... Моя струя с такой силой ударилась в тебя, что казалось пробьет насквозььь..... Я все бил и бил в тебя своими струями любви........ ТЫ уже просто распласталась на столе вбирая в себя все.до капли...
Мы так и замерли. Я от усталости лег тебе на спину,придавив тебя к столу, но ты этого не замечала. Мой мальчик уже ослаб и начал вываливаться из твоего лона. Тогда ты повернулась ко мне. По щекам у тебя текли слезы радости и счастья. Ты присела передо мной и заглотила его целиком. Он был ослаблен и легко поместился. Ты стала вылизывать его, очищая от наших любовных соков. Ты не хотела давать пропасть ни единой капельки этого нектара. Ты облизывала мои яички, т.к. и на них были наши капли. Мой мальчик был ослаблен и ты играла с ним во рту как с леденцом, перекладывая его от щеки к щеке. Но что это ? Ты начинаешь задыхаться. Ему уже не хватает места.
Я стою с закрытыми глазами, покачиваясь и вновь возбуждаясь. Я открываю глаза и вижу, что я стою ОДИН в комнате со спущенными брюками. Мой возбуждающийся член я держу в кулаке, а по всему столу разбрызганы капли сока любви...
Но вдруг скрип двери напугал меня. Здесь никого не могло быть. Что это ? На пороге стояла ты. Привидение или призрак ? Я замер. Ты стояла и смотрела на меня. Потом в такт мызыки ты стала медленно двигать бедрами входя в ритм музыки. Голос Патриссии Каас поющий блюз завораживал. Твои движения зачаровывали. Ты становилась все смелее. Столы у меня стоят буквой Т и ты по стулу запрыгнула на стол как на подиум. На тебе была короткая юбка, блузка и туфли на высоком каблуке. Я смотрел на тебя с низу и любовался тобой. Не приходя в себя я просто развернул настольную лампу на тебя. Теперь ты стояла на освещеннойй сцене. Тобой любовался только один зритель, которого ты не видела, но чувствовала как он пожирает тебя своим взглядом. Как это тебя завело .........
Музыка навивала настроение и ты продолжала свой танец ускоряя темп. Ты стала ходить по столу, оставляя на нем царапины. Музыка звала тебя и ты начала несмело поглаживать свое тело. Ты прижала ладони к бедрам и стала поднимать их задирая и без того короткую юбку. Моему взору открывалась белизна твоей кожи над чулочком. Ты знала, что я это вижу и тебя это возбуждало все больше. Ты стала ласкать свою грудь, медленно с каждым движением растегивая пуговки на своей блузке. Ты смотрела в мою сторону и не видела меня, но наши глаза встретились. Ты это почувствовала. Это придало тебе силы. Ты уже не можешь остановиться. Блузка медленно начинает сползать сначало с одного, потом с другого плеча. Неуловимым движением ты растегиваешь молнию на юбке и она вместе с блузкой слетаютя с тебя. Ты предстаешь передо в очаровательном, кружевном белье и чулках. Сквозь музыку ты слышишь мой вздох. Да, это Я СМОТРЮ НА ТЕБЯ. Тебе уже не терпится продолжить. Одежда начинает раздражать тебя (как сейчас). Одну руку ты кладешь себе под лифчик и начинаешь теребить сосок, а другую опускаешь вниз, проводишь по внутренней части бедра, приседаешь на корточки и широко разводишь ноги. Рука у тебя подходит к твоей киске. Ты поднимаешь на меня глаза и отводишь узкую полоску ткани в сторону.
- УУУУУУУУУ, - слышишь ты стон из-за лампы.
Как возбуждает тебя твое безстыдство. Ты просто сейчас вся течешь лишь от одной мысли, что Я СМОТРЮ НА ТЕБЯ. Ты еще сильнее разводишь ноги, пальчиком начиная ласкать свою киску. Мой взгляд прикован только к ней. От этого я не могу даже шевельнуться. Я даже не замечаю как сначало одна, потом другая бретелька безвольно повисли на твоем лифчике. Как растегнулся замочек и ты держишь его лишь рукой. Но вот ты встаешь и убираешь руки. Лифчик падает к юбке, открывая моему взору твою восхитительную грудь. Ты обхватываешь ее руками и начинаешь мять, ласкать, пощипывать сосок. Ты закидываешь голову назад и наслаждаешься чувством зрелища, которое ты мне доставляешь, продолжая ласкать себя. Ты начинаешь медленно кружиться на столе. Потом замираешь, повернувшись ко мне спиной. На секунду собираешься с мыслями и низконаклоняешься, коснувшись лбом коленей. Ты выставляешь мне на показ свою очаровательную попочку с которой медленно начинаешь стягивать трусики. Ты все делаешь медленно. Слегка раздвинув ноги ты тянишь их вниз, давая МНЕ насладиться этим зрелищем. Ты открыта вся. Твой сок уже начинает стекать по бедрам. Твой бутон розы весь раскрылся и смотрит на меня, зовет, манит к себе. Ты кидываешь трусики но продолжаешь стоять так. Ты слышишь как скрипнуло подо мной кресло. Ты пропускаешь руку между ног и пальцами еще сильнее разводишь свои лепестки. Все говорит в тебе НА, ВОТ Я ВСЯ ПЕРЕД ТОБОЙ. Тебе не хочется подниматься. Ты всем телом чувствуешь как мой взгляд погружается в тебя. Ты уже близка к оргазму. Ты хочешь этого.
Ты встаешь и делаешь смелый, быстрый шаг ко мне. Ты берешь лампу и разворачиваешь ее на меня...
Ты видишь мои обалдевшие глаза, полуоткрытый рот, частое дыхание и .......... У меня растегнуты брюки. Я держу свой член в кулаке, лаская и гладя его, не сводя с тебя взгляда. Ты двигаешься ко мне на другой стол и встаешь надо мной. Глядя мне в глаза ты опять садишься на корточки и разводишь ноги. Ты слышишь как сбилось мое дыхание, ведь твоя киска так близко от меня. Я наклоняюсь к ней и вдыхаю этот блаженный сладко кислый аромат. Я слизываю твои капельки, которые начинают выступать все больше. Ты урчишь от удовольствия впившись мне в волосы. Ты начинаешь стонать еще больше от того, что я смотрю внутрь тебя.
У тебя уже нет сил сдерживаться. Твой оргазм уже так близок, да и мне уже становится тяжело сдерживаться. Я поднимаю тебя на руки и опускаю на пол. Разворачиваю к себе спиной и наклоняю тебя к столу. Ты послушно делаешь это. Твои глаза закрыты в экстазе. Мой член касается твоей попочки. Ты вздрагиваешь от прикосновения, он обжигает тебя. Ты выпячиваешься ко мне на встречу. Твоя розочка плачет и зовет меня. Рукой ты раздвигаешь свои лепестки, ловишь мой член и направляешь в себя...
ДААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА
Я с силой вхожу в такой скользкий тонель. Я погружаюсь в тебя весь, полностью. Я упираюсь внутри и стараюсь пройти дальше, вызывая у тебя сладкую боль. ДА ДА ДА. Я замираю от блаженного ощущения. Проходит кажется целая вечность и ты начинаешь сама насаживаться на меня. Я подхватываю этот темп, но знаю, что это у нас не надолго. ЕЩЕ ЕЩЕ ЕЩЕ ЕЩЕ ЕЩЕ ДА ДА ДА ДА ДА СИльнее............. Я чувствую, как задрожало твое тело............... Как ты вся напряглась......., завизжала................ Сжала свои мышцы и тут МОЯ ВОЛНА НАКРЫЛА ТВОЙ БЕШЕННЫЙ ОРГАЗМ... ДААААААААААААА... Моя струя с такой силой ударилась в тебя, что казалось пробьет насквозььь..... Я все бил и бил в тебя своими струями любви........ ТЫ уже просто распласталась на столе вбирая в себя все.до капли...
Мы так и замерли. Я от усталости лег тебе на спину,придавив тебя к столу, но ты этого не замечала. Мой мальчик уже ослаб и начал вываливаться из твоего лона. Тогда ты повернулась ко мне. По щекам у тебя текли слезы радости и счастья. Ты присела передо мной и заглотила его целиком. Он был ослаблен и легко поместился. Ты стала вылизывать его, очищая от наших любовных соков. Ты не хотела давать пропасть ни единой капельки этого нектара. Ты облизывала мои яички, т.к. и на них были наши капли. Мой мальчик был ослаблен и ты играла с ним во рту как с леденцом, перекладывая его от щеки к щеке. Но что это ? Ты начинаешь задыхаться. Ему уже не хватает места.
Я стою с закрытыми глазами, покачиваясь и вновь возбуждаясь. Я открываю глаза и вижу, что я стою ОДИН в комнате со спущенными брюками. Мой возбуждающийся член я держу в кулаке, а по всему столу разбрызганы капли сока любви...
Беспредел в постели
Разумеется, все женщины только и мечтают о том, чтобы их как следует отлупили. Оттаскали за волосы, украсили парочкой наливных синяков и, предварительно в клочья порвав одежду, швырнули на пол — чтобы там, на полу, с боем взять то, что и так принадлежит каждому мужчине по природному праву. Одним словом, нормальные женщины всю жизнь тайно надеются и ждут, когда же их наконец изнасилуют. Нравится им это, понимаете? А последующие заявления в милицию, истерические звонки в службы психологической помощи, слезы, депрессии и попытки самоубийства можно объяснить только природной женской глупостью. Потому что насилие — это натуральная приправа к пресному и, по сути, скучному процессу продления рода. Потому что в живой природе процесс этот традиционно сопровождается увлекательной погоней, дракой с соперником и оглушительной оплеухой, которую, в итоге, получает осчастливленная самка. И вообще — любовь должна быть с кулаками. Так считают многие мужчины и, знаете, кое в чем они даже правы. Во всяком случае, им вторит суровая статистика Международной ассоциации судмедэкспертов: «При совершении противоправного деяния в адрес женщины преступнику гораздо легче удается осуществление преступного намерения в виде изнасилования, чем кражи».
То есть, говоря по-русски, отнять честь у женщины гораздо легче, чем, например, сумочку. Потому что в первом случае часть ее движений будет бессознательно направлена навстречу насильнику, а вот за сумочки дамы сражаются, как раненые львы, Впрочем, проверять этот постулат на практике все равно не советую. Лучше разобраться в проблеме безопасным способом. Биология, конечно, биологией, но ни одна нормальная женщина не хочет, чтобы в постели с ней обращались, как со спарринг партнером на ринге. По крайней мере — каждую ночь. Уж вы мне поверьте. И даже закоренелые мазохистки, подставляющие под бичи свои розовые попки вполне добровольно, вряд ли придут в восторг, если их начнут лупить вдоль и поперек без предварительного на то разрешения. Да что там лупить — формально насилием считается любой половой акт (даже с постоянной, до судорог в скулах надоевшей партнершей), который вы рискнете совершить без одобрительного мычания: «Ну черт с тобой, дорогой, пользуйся, только не буди». И при этом очень и очень многим женщинам — пойми их после этого! — действительно нравится насилие в постели. Но — в виде смутных фантазий и не вполне реализованных мечтаний.
Например, одна из моих приятельниц, вполне интеллигентная на вид дама, как-то призналась мне под коньячок, что способна испытать оргазм, только вообразив себе, как ее изощренным образом насилует дружный коллектив злодеев, среди которых, как водится, наличествует негр с чудовищным пенисом наперевес, неопрятный урка в наколках и даже дядюшка приятельницы, милейший лысый толстячок, последние тридцать лет мирно преподающий химию в обычной средней школе. Приятельница утверждает, что от столь живописного сочетания персонажей она — на радость наивному супругу — испытывает восторг прямо-таки неприличный и абсолютно зоологический. И я ей охотно верю. Потому что и сама, грешным делом, время от времени... Впрочем, это не имеет значения. Главное, что я прекрасно знаю, что моя подруга, увидев в реальной действительности живого негра (даже без пениса), который проявляет к ней определенный интерес, просто умрет от страха и возмущения. Про урку и дядюшку я вообще молчу. А в собственной спальне, под аккомпанемент сопения родного мужа и при уютном свете ночника, групповое изнасилование проходит «на ура». Так сказать, с гиканьем и свистом. Зато столкнувшись с реальным насилием и реальным насильником женщина может повести себя неадекватно.
Так что даже и не пытайтесь. Или она вас с перепугу форменным образом изувечит, или сидеть вам не пересидеть. Разумеется, прямо в лоб спрашивать: «Душенька, а не мечтала ли ты о том, чтобы тебя пару раз употребила целая футбольная команда?» — не следует. Вряд ли она ответит честно, ибо у женщин, как известно, совершенно идиотские представления о стыдливости. А вот туманно завести разговор о насилии вообще — можно. Порассуждайте — воздерживаясь от любых резких оценок — о том, что, вот, бывают на свете, оказывается, такие случаи и вещи... Если она резко уйдет от диалога или (что бывает реже) признается, что ее пытались изнасиловать, или, что еще хуже, эта попытка удалась... Все. Поцелуйте ее, прижмите к груди и закройте эту тему раз и навсегда. Если же болевых точек вы не обнаружили, и дама с абстрактным интересом выслушала и рассказала в ответ несколько забавных или устрашающих анекдотов, переходите к следующему этапу. Предположим, вам в жизни выпала редкая удача и ваша партнерша умеет и любит читать. Тогда подсуньте ей какую-нибудь соответствующую книжицу. Маркиза де Сада, например. А еще лучше — «Палача» Лимонова. Опыт показывает, что данная книга бодрит женщин, любящих такие развлечения,
ну прямо как глоток хорошего коньяка в ненастную погоду. Заранее пометьте закладками или маркером самые пикантные странички, и когда она до них доберется — вперед. Только собственноручно проверьте степень ее готовности к бою. Если везде, где положено, влажно и горячо, очень хорошо. Если же нет... Возможно, она несколько преувеличивала свою любовь к чтению. Не злитесь — ведь она просто хотела понравиться вам еще больше — и посмотрите вместе с ней какой-нибудь умеренно эротичный фильм, где кто-нибудь кого-нибудь насилует, но все кончается хорошо. Снова проверьте реакцию зрительного зала. Опять ничего? Тяжелый случай...Ладно, тогда как-нибудь вечером попробуйте поиграть в барышню и хулигана. Опять же — без всяких предварительных обсуждений сценария. Нет ничего глупее голого взрослого мужчины, серьезно предлагающего голой взрослой женщине: «А вот давай я теперь буду серый волк, а ты — зайчишка-плутишка. Сейчас я тебя буду догонять». Эротическая игра либо складывается сразу, либо (что бывает гораздо чаще) партнеры не испытывают ничего, кроме мучительного стыда друг за друга. Поэтому подкараульте свою даму на полпути от ванной к кухне (или наоборот) и с урчанием на нее набросьтесь.
Никакой постели, никаких прелюдий — голый пол и голый секс. Но — осторожно. Если партнерша после первой же попытки хищно задрать на ней халатик мощным хуком слева отправляет вас в нокдаун, то продолжать, скорее всего, не следует. Значит, она сама изнасилует кого захочет. Если же дама начинает приятно поскуливать и сладострастно извиваться, это хороший признак. Значит, она все-таки любит насилие. Ну, или, в крайнем случае, вас. Что в данном случае не принципиально.
Советы начинающим.
1.Не нападайте на партнершу неожиданно, если в руках у нее что-нибудь опасное (швабра, тяжелая сумка) или горячее (кипящий чайник, кастрюля со щами).
2.Ни в коем случае не рвите на партнерше платьица, блузочки и брючки, которые она почему-то считает любимыми. Ограничьтесь задиранием и стаскиванием.
3.Если надумаете оттаскать партнершу за волосы, придется учесть особенности прически. В коротко остриженные волосы, увы, не вцепишься — неудобно. Волосы длинные лучше намотать на руку, а локоны средней длины захватывать как можно дальше от корней волос. Это не так больно, но все равно позволяет партнерше пережить массу самых противоречивых чувств.
4.Бить партнершу следует очень осторожно. Шлепайте ее по попе или по бедрам. Грудь, предплечья, спина — это уже слишком больно. Кулаками не бейте никогда и никуда — есть опасность увлечься. Никогда не пытайтесь женщину придушить — даже в шутку, сколько бы доморощенные сексологи не писали о небывалых оргазмах, возникающих в этот момент. Да и вообще — зачем вам, собственно, ее насиловать? Попробуйте лучше уговорить...
То есть, говоря по-русски, отнять честь у женщины гораздо легче, чем, например, сумочку. Потому что в первом случае часть ее движений будет бессознательно направлена навстречу насильнику, а вот за сумочки дамы сражаются, как раненые львы, Впрочем, проверять этот постулат на практике все равно не советую. Лучше разобраться в проблеме безопасным способом. Биология, конечно, биологией, но ни одна нормальная женщина не хочет, чтобы в постели с ней обращались, как со спарринг партнером на ринге. По крайней мере — каждую ночь. Уж вы мне поверьте. И даже закоренелые мазохистки, подставляющие под бичи свои розовые попки вполне добровольно, вряд ли придут в восторг, если их начнут лупить вдоль и поперек без предварительного на то разрешения. Да что там лупить — формально насилием считается любой половой акт (даже с постоянной, до судорог в скулах надоевшей партнершей), который вы рискнете совершить без одобрительного мычания: «Ну черт с тобой, дорогой, пользуйся, только не буди». И при этом очень и очень многим женщинам — пойми их после этого! — действительно нравится насилие в постели. Но — в виде смутных фантазий и не вполне реализованных мечтаний.
Например, одна из моих приятельниц, вполне интеллигентная на вид дама, как-то призналась мне под коньячок, что способна испытать оргазм, только вообразив себе, как ее изощренным образом насилует дружный коллектив злодеев, среди которых, как водится, наличествует негр с чудовищным пенисом наперевес, неопрятный урка в наколках и даже дядюшка приятельницы, милейший лысый толстячок, последние тридцать лет мирно преподающий химию в обычной средней школе. Приятельница утверждает, что от столь живописного сочетания персонажей она — на радость наивному супругу — испытывает восторг прямо-таки неприличный и абсолютно зоологический. И я ей охотно верю. Потому что и сама, грешным делом, время от времени... Впрочем, это не имеет значения. Главное, что я прекрасно знаю, что моя подруга, увидев в реальной действительности живого негра (даже без пениса), который проявляет к ней определенный интерес, просто умрет от страха и возмущения. Про урку и дядюшку я вообще молчу. А в собственной спальне, под аккомпанемент сопения родного мужа и при уютном свете ночника, групповое изнасилование проходит «на ура». Так сказать, с гиканьем и свистом. Зато столкнувшись с реальным насилием и реальным насильником женщина может повести себя неадекватно.
Так что даже и не пытайтесь. Или она вас с перепугу форменным образом изувечит, или сидеть вам не пересидеть. Разумеется, прямо в лоб спрашивать: «Душенька, а не мечтала ли ты о том, чтобы тебя пару раз употребила целая футбольная команда?» — не следует. Вряд ли она ответит честно, ибо у женщин, как известно, совершенно идиотские представления о стыдливости. А вот туманно завести разговор о насилии вообще — можно. Порассуждайте — воздерживаясь от любых резких оценок — о том, что, вот, бывают на свете, оказывается, такие случаи и вещи... Если она резко уйдет от диалога или (что бывает реже) признается, что ее пытались изнасиловать, или, что еще хуже, эта попытка удалась... Все. Поцелуйте ее, прижмите к груди и закройте эту тему раз и навсегда. Если же болевых точек вы не обнаружили, и дама с абстрактным интересом выслушала и рассказала в ответ несколько забавных или устрашающих анекдотов, переходите к следующему этапу. Предположим, вам в жизни выпала редкая удача и ваша партнерша умеет и любит читать. Тогда подсуньте ей какую-нибудь соответствующую книжицу. Маркиза де Сада, например. А еще лучше — «Палача» Лимонова. Опыт показывает, что данная книга бодрит женщин, любящих такие развлечения,
ну прямо как глоток хорошего коньяка в ненастную погоду. Заранее пометьте закладками или маркером самые пикантные странички, и когда она до них доберется — вперед. Только собственноручно проверьте степень ее готовности к бою. Если везде, где положено, влажно и горячо, очень хорошо. Если же нет... Возможно, она несколько преувеличивала свою любовь к чтению. Не злитесь — ведь она просто хотела понравиться вам еще больше — и посмотрите вместе с ней какой-нибудь умеренно эротичный фильм, где кто-нибудь кого-нибудь насилует, но все кончается хорошо. Снова проверьте реакцию зрительного зала. Опять ничего? Тяжелый случай...Ладно, тогда как-нибудь вечером попробуйте поиграть в барышню и хулигана. Опять же — без всяких предварительных обсуждений сценария. Нет ничего глупее голого взрослого мужчины, серьезно предлагающего голой взрослой женщине: «А вот давай я теперь буду серый волк, а ты — зайчишка-плутишка. Сейчас я тебя буду догонять». Эротическая игра либо складывается сразу, либо (что бывает гораздо чаще) партнеры не испытывают ничего, кроме мучительного стыда друг за друга. Поэтому подкараульте свою даму на полпути от ванной к кухне (или наоборот) и с урчанием на нее набросьтесь.
Никакой постели, никаких прелюдий — голый пол и голый секс. Но — осторожно. Если партнерша после первой же попытки хищно задрать на ней халатик мощным хуком слева отправляет вас в нокдаун, то продолжать, скорее всего, не следует. Значит, она сама изнасилует кого захочет. Если же дама начинает приятно поскуливать и сладострастно извиваться, это хороший признак. Значит, она все-таки любит насилие. Ну, или, в крайнем случае, вас. Что в данном случае не принципиально.
Советы начинающим.
1.Не нападайте на партнершу неожиданно, если в руках у нее что-нибудь опасное (швабра, тяжелая сумка) или горячее (кипящий чайник, кастрюля со щами).
2.Ни в коем случае не рвите на партнерше платьица, блузочки и брючки, которые она почему-то считает любимыми. Ограничьтесь задиранием и стаскиванием.
3.Если надумаете оттаскать партнершу за волосы, придется учесть особенности прически. В коротко остриженные волосы, увы, не вцепишься — неудобно. Волосы длинные лучше намотать на руку, а локоны средней длины захватывать как можно дальше от корней волос. Это не так больно, но все равно позволяет партнерше пережить массу самых противоречивых чувств.
4.Бить партнершу следует очень осторожно. Шлепайте ее по попе или по бедрам. Грудь, предплечья, спина — это уже слишком больно. Кулаками не бейте никогда и никуда — есть опасность увлечься. Никогда не пытайтесь женщину придушить — даже в шутку, сколько бы доморощенные сексологи не писали о небывалых оргазмах, возникающих в этот момент. Да и вообще — зачем вам, собственно, ее насиловать? Попробуйте лучше уговорить...
Подписаться на:
Сообщения (Atom)