Вечеринка 2

Когда сестра пригласила меня на вечеринку, я не думала, что там будет что-нибудь интересное. Но вдруг увидела Его, стоящего в другом углу комнаты. Через минуту наши глаза встретились, и поняла, что это мой шанс.
Я хотела попросить сестру познакомить нас, но она исчезла куда-то со своими друзьями. Чувствуя на себе обжигающий взгляд, я вдруг покраснела. Пришлось выйти на балкон глотнуть свежего воздуха. Когда услышала звук открываемой двери, то уже знала, что это он.
Его руки коснулись моей талии, и я услышала: “Я не знал, когда ты вернешься, поэтому пошел за тобой”. Глядя в глубокие зеленые глаза, ясно представляла, что сейчас произойдет. Он тоже. Не заботясь ни о чем, смотрела, как его голова наклонялась ко мне. Наши губы встретились, и внезапно все вокруг исчезло, и будто что-то взорвалось внутри. Мы оторвались только для того, чтобы расстегнуть друг другу рубашки. Его загорелая кожа коснулась моей и “подарила мне медленную дрожь”. Ищущие губы прошлись по шее, потом он стащил с меня блузку. Я вытащила его рубашку из брюк, чтобы дать простор рукам. Сильные руки исследовали мое тело, а потом он поднял меня, и я обвила ногами его за талию.
Никто раньше не пробуждал во мне таких чувств. Я забыла, где нахожусь, что в любую минуту кто-нибудь может выйти и застать нас. Прижав меня к стенке и не отрывая губ, он задрал юбку так, что смог схватить и содрать трусы. Они еще не успели упасть на пол, как его пенис уже был на свободе и жадно тянулся ко мне. Я стала гладить и теребить его, как вдруг кто-то открыл балконную дверь. Мои руки тут же отдернулись, однако никто не вышел. Я думаю, что они просто хотели немного проветрить комнату.
Задыхаясь, потому что рот был закрыт его губами, была и возбуждена ужасом возможного обнаружения, и в то же время радостно встречала толчок за толчком.
Двигаясь быстрее и быстрее, мы вместе испытали оргазм. Поддерживая друг друга во внезапно нахлынувшем расслаблении, стали смеяться, не веря тому, что только что произошло. Первый раз в жизни я действовала, не думая о последствиях, но это было чертовски хорошо, и я ни о чем не жалела.
Мы поправили одежду и вернулись в комнату. Держась за руки, прошли через гостиную и очутились в пустой маленькой комнате. Я закрыла дверь, и мы упали в объятия друг друга. Целовать его было для меня так же естественно, как и дышать, я просто должна была делать это, чтобы жить. Он расстегивал мне блузку, пока я сражалась с его рубашкой, стаскивая ее через голову. Когда блузка, наконец, соскользнула с моих плеч, он расстегнул молнию на юбке. Я скинула ее куда-то вместе с туфлями.
На мне остались только трусики и чулки. Я потянулась к его брюкам, расстегнула их, а потом сунула внутрь руки, чтобы освободить пенис. Перехватило дыхание, когда я почувствовала его прижатым во всю длину к моему животу. Он отступил от меня, только чтобы избавиться от остатков одежды, а потом я снова оказалась в его объятиях.
Я просунула руку между нами и ухватила фаллос, ощущая удивительную мощь, пока он каменел у меня в руках. Он не мог долго вытерпеть эту сладкую муку и убрал мои руки. А его рука медленно спускалась по моему телу, постепенно сводя меня с ума, потому что я точно знала, где она остановится. Колени слабели с каждой минутой, и, когда палец проник внутрь меня, мне пришлось повиснуть на его плечах. Я качнулась бедрами к нему, когда его палец творил что-то невообразимое внутри меня.
Не в силах больше стоять, закричала, и он подхватил меня. Я думала, что мы направляемся к кровати, но он понес меня к столу. Одним движением руки освободил стол от папок и бумаг и положил меня на стол. Он стоял между широко разведенных ног, задумчиво глядя на меня, а потом вдруг вошел одним быстрым сильным движением. Я обвила его ногами, чтобы он не мог выскользнуть, и встречала бедрами каждый толчок. Пальцы больно впились мне в бедра и подтянули, насаживая еще глубже еще глубже, и мощный оргазм судорогой прошел по моему телу. Тут же скрутило и его.
Когда мы, наконец, смогли говорить, он сказал хрипловатым голосом: “Кстати, я забыл представиться, меня зовут Михаил — Миша”.
Смеясь над тем, как он произнес это, я ответила: “Ну, мы были немного заняты. Я — Люся”.
Тут он еще сильнее удивил меня, подняв на руки и неся к кровати. “Не кажется ли тебе, что пора попробовать это более традиционным способом, Люся?” — спросил он, ложась на меня. Я засмеялась и согласилась, а потом перекатилась через него, оказавшись сверху. Я стала целовать тело сверху донизу, доводя его до исступления. Потершись о пенис, я почувствовала дрожь в его теле и взглянула в глаза. То, что я там увидела, вызвало у меня улыбку. Потом целовала внутреннюю поверхность бедер, прокладывая дорогу к тому, что я искала на самом деле. Миша замычал, когда я слегка дотронулась губами до члена. Зная, что этого мало, взяла его в рот. Он обнял меня и подарил жадный поцелуй, который ясно говорил о масштабах его запросов. Перевернув меня на спину, Миша стал целовать сосок. Когда я думала, что он закончил, он перешел к другому, и полностью захватил его в рот, сося так, что я едва могла сдерживаться. Он медленно двигался вниз по моему телу, как вдруг остановился и взглянул на меня. Предвкушение того, что он собирается делать, чуть не заставило меня испытать оргазм. Он наклонил голову к моему естеству, и я подпрыгнула от прикосновения языка. Остановить это было выше моих сил, знала, что навсегда запомню эту дикую эротичную ночь. Я уже ничего не могла поделать, вцепилась в его плечи и потащила к себе. Мои руки обвились вокруг его шеи, наши губы соприкоснулись.
Кончик пениса слегка коснулся моей киски, а потом снова вонзился в меня. Я прижала его бедра к себе, чтобы он вошел глубже. Когда мы кончили, дыхание мое прервалось. Я знала, что Миша тоже чувствует волшебную связь между нами. Он слегка держался за меня, поворачиваясь, как будто боялся потерять. Чувствуя, как он целует мой висок, я спросила: “Как ты думаешь, когда они станут искать нас?”
Он посмотрел на меня со странным выражением: “Я думаю, никто даже не заметил, что мы ушли. А почему ты спрашиваешь?”
“Не знаю. Наверно, мне просто хотелось знать, сколько у нас есть времени, пока кто-нибудь не наткнется на нас”.
“Не бойся. Я запер дверь”, — и он пожал широкими плечами.
“Так у нас уйма времени?” “Конечно, — ответил он. — А что ты скажешь, если мы не будем терять его зря?”
Я закрыла ему рот поцелуем. Наградой было чувство растущей внутри меня твердости. Он стал ритмично двигаться, держа руки у меня на ягодицах, быстро и напористо. Все эмоции прошли передо мной, когда я смотрела ему в глаза, утопая в новой волне оргазма. Сладкая боль от впившихся пальцев подсказала, что он чувствует то же самое.
Этой ночью я многое испытала впервые и не жалею об этом. Оказавшись при тех же обстоятельствах, я, наверное, сделала бы то же самое снова.
Мы остались в постели еще немного, прислушиваясь к утихающему шуму вечеринки.
“Я думаю, мы должны одеться и выбраться отсюда”, — сказала я, сама боясь своих слов.
“Эх, думаю, должны, потому что это моя вечеринка”, — проговорил он.
Выскользнув из постели, молча оделись. Наконец, когда оба приобрели приличный вид, повернулись друг к другу для поцелуя, зная, что он последний. Затем, быстро оглядев комнату, он открыл дверь, и мы вышли вместе так же, как и вошли. Что это была за ночь!

Исповедь заочника

По приезду в город, мы с братом, а учимся мы на одном курсе, пошли в деканат заочного отделения. Там нам дали несколько телефонных номеров, по которым предлагалось жилье в наем. Мы их обзвонили и выбрали комнату в двухкомнатной квартире, довольно далеко от университета, зато в спальном районе и недорогую по цене.

По данному адресу нас встретила довольно миловидная женщина, хозяйка квартиры и ее сын - Алек. Она показала нам наши апартаменты, познакомила с сыном и удалилась. Мы торопились на занятия, поэтому в скорости уехали в университет.

Вечером мы решили попить пива за приезд, начало сессии и знакомство с Алеком. Вскоре выяснилось, что в квартире с нами помимо его живет еще и его сестра - молодая дамочка лет двадцати четырех - двадцати пяти. Вскоре она пришла и не особо стесняясь присоединилась к нам. Она уже была на веселее, так что после знакомства - а ее зовут Наташа, быстро освоилась и активно участвовала в нашей болтовне.

Прошло некоторое время нашего проживания в их квартире. Однажды вечером, когда мы в очередной раз сидели за пивом, отмечая не то зачет не то экзамен, Наташа опять пришла на веселе, сказала что отмечала повышение и имеет большое желание еще . Никто особенно против не был, однако простая пьянка ее не устраивала, она непременно хотела сходить в ночной клуб или в дискотеку.

Кроме меня никто особого энтузиазма сходить за приключениями не испытывал. После недолгих сборов мы уже мчались на такси в один из клубов. Ничего примечательного там не приключилось, если не считать того, что я перепробовал кучу экзотических коктейлей.

Домой мы вернулись под утро. Естественно, наши братья спали как бобики. Она быстренько переоделась и нырнула в свою кровать. Двери в комнату, где они с братом жили были широкими и не закрывались, поэтому как-то так само собой вышло, что она лежа в кровати и я сидя в прихожей на тумбочке за сигаретой болтали на сон грядущий.

Тут она заявляет, что желает уснуть в объятиях мужчины, и приглашает спать к себе, с условием, что приставать я к ней не буду. Я не долго думая согласился, не особо представляя, зачем мне оно надо. Короче мы уснули.

Вскоре я очнулся. Одна моя рука лежала у нее на груди, другая гладила бедро. Я немного смутился, вроде бы я и не собирался к ней приставать, как же так получается? Хотя эти мысли меня занимали недолго и я залез к ней под пеньюар, дальше в трусики.

Она лежала с закрытыми глазами и, как мне показалось делала вид что спала. Хотя по прерывистому дыхонию и легким постанываниям я понял что она прикидывается. Я начал ласкать ее клитор, отмечая про себя, что она уже изрядно возбуждена, ее киска стала мокрой и припухла. Я очень захотел увидеть ее всю. Я откинул одеяло, стянул с нее трусики, развернулся лицом к ее прелестям. Боже мой, какое зрелище открылось моим глазам. Ее киска была бритой, но не колючей, вероятно из - за того, что волосы у нее были не слишком обильными. Розовые срамные губки слегка прикрывали вульву и сходились, окаймляя набухший и выглядывающий наружу клитор. Мне страшно захотелось ощутить ее аромат, вкусить ее соки, ласкать ее языком. Это было похоже на наваждение.

В общем - то дальнейшие свои действия я полностью посвятил исполнению своих желаний. Я поцеловал ее клитор, лизнул губки, проник языком внутрь ее. Меня удивило два обстоятельства... во-первых ее запах был едва уловим и приятен чистотой, хотя я точно помню, она не подмывалась по крайней мере с момента прихода домой с работы (об этом легко судить по тому, что она не ходила в ванну), во вторых кожа ее киски была на удивление нежной я бы сказал даже бархатистой.

Тут я почувствовал, что она стягивает с меня штаны. Я в принципе против не был, хотя меня смущал тот факт, что мыться я не ходил по крайней мере с утреннего душа, и для орального секса я был не слишком свеж. Однако в свой ротик она меня брать и не торопилась, ограничившись лишь тем, что взяла меня за яички и ласкала свое лицо моим героем.

Я ввел два пальца одной руки в нее, а другой рукой начал ласкать ее анус. Я заметил, что ей это откровенно нравится. Тогда смазав в ее соках палец я ввел его ей в попку, ощущая, через тонкую перегородку пальцы другой руки. Она стонала и извивалась. Я подумал, что не стоит доводить ее до точки кипения, во всяком случае, чтобы это произошло не так громко (на соседней кровати спал ее брат, время от времени что-то бормоча во сне и переворачиваясь). Короче я залез на нее в классической позе.
Дальнейшее оказалось для меня полной неожиданностью. У меня не много было женщин - кроме жены - моей первой девушки, была еще одна шлюшка - и пара тройка девушек, которых склонить к откровенному сексу так и не удалось, не смотря на то, что на их теле уже не оставалось нетронутых мной мест и то, что они были далеко не девственны. Но всех их объединяло то обстоятельство, что когда им было хорошо, то внешне они делались только симпатичнее, красивее, соблазнительней и т.д., особенно это относится к моей жене, Наташа же с лица сделалась страшнее атомной войны. Я был в панике, у меня не осталось никакого желания, кроме как, чтобы она кончила побыстрее.

Вскоре у меня иссякли силы прыгать на ней и я решил поменять позу. Я лег сзади нее, вошел в нее сзади, ласкал ее клитор и груди (кстати говоря очень даже симпатичные). Время от времени мой член выскальзывал из ее чрезмерно увлажненной киски и по борозде разделяющей ее ягодицы возвращался обратно. Через некоторое время она взяла мой член и направила себе в попку - я был в панике, у меня были идеи на этот счет, но осуществить их я не решался, опыта никакого, неоднозначных разговоров об этом много и т.д.

Я ощутил преграду, по сравнению с влагалищем, проникнуть в ее попку оказалось не так просто. Хотя у нее опыта на этот счет вероятно было порядочно. Она начала крутить своим задом, как бы навинчивая себя на меня. Когда я проник почти на половину, не мог уже сдерживаться, я рванул на встречу ее заду, но в ответ услышал приглушенный стон боли и она меня остановила. Пришлось потихоньку, спокойно, не спеша. Ах, как это приятно. Плотное кольцо ее сфинкера охватывало мой член, внутри у нее было тепло и уютно. Я ласкал ее руками, она стонала и извивалась. Я кончил.

Мне было немного жаль, что она не кончила вместе со мной, однако я успокоил себя мыслью, что у нее была такая возможность, но она ею не воспользовалась.

Я лежал на спине, она у меня на груди. Не прошло и пяти минут, как все случилось, она начала меня целовать спускаясь все ниже и ниже. Накинув на себя одеяло она взяла мой член себе в рот. Я балдел. Мне и раньше нравилось, когда я еще не возбужден и мой член берут в ротик, а тут... после секса, анального между прочим девушка берет твой член в рот и нежно и глубоко сосет, лаская мошонку. Не надо быть большим умником, чтобы догадаться, что кончил я быстро. Она все приняла в себя. И легла рядом.

Потом она сказала что сексом надо заниматься трезвыми, намекая на то, что у нас еще есть перспективы, что мне пора уходить, уже утро и скоро все проснутся. Я спорить не стал и отправился к себе...

Продолжение следует...

Тяжелый экзамен

Привет. Меня зовут Катя. Мне 19 лет. Я хочу вам рассказать историю, которая произошла со мной два дня назад во время экзамена по истории.
Учусь я в МГУ им. Ломоносова на журфаке. На следующий день я должна была идти на экзамен. Вообще мне очень легко даются все предметы, а особенно история, поэтому мне было лень повторять контрольные вопросы. На улице стояла солнечная погода, и я хотела пойти погулять или сходить в кино. Обзвонив своих подруг, никто не захотел пойти, поскольку все готовились к экзамену. Тогда я решила посидеть дома, посмотреть телевизор или полазить в интернете. Я вспомнила, что мне один друг рассказывал про один сайт, где выложены истории девушек, которые очень хотели в туалет. Я нашла этот адрес в своей тетрадке и, зайдя на него, просидела там около часа. Прочитав почти все рассказы, я поняла, что возбуждаюсь, представляя себя на их месте. Мысль об этих девушках мне не давали покоя весь вечер. Я поняла, что мне просто необходимо оказаться в подобной ситуации, чтобы почувствовать то же, что и они.
Я подумала, что если мне потерпеть до утра. Но мне почти не хотелось писать на тот момент. Тогда я рискнула воспользоваться завтрашним экзаменом: решила сходить в туалет перед сном, а следующий раз сходить дома после экзамена.
Так я и поступила. Проснувшись в семь утра, сразу оделась (на мне были одеты синие затертые облегающий джинсы, голубая блузка и бордовый вязаный свитер с горлом, который я одела сразу, потому что в комнате утром было прохладно). Сонно, по привычке зайдя в туалет и расположившись на теплом унитазе, я вдруг вспомнила о вчерашнем желании. Писать мне не хотелось, но если б я не вспомнила, то все же выпустила бы пару струек. Посмотрев на часы, поняла, что мне через пол часа выходить, а я ещё не умылась, не позавтракала и не собрала вещи. Я не уверенно встала, одела белые облегающие трусики, застегнула джинсы на пуговичку и пошла умываться. Быстро собрав вещи и позавтракав хлопьями с молоком (в последнее время я только ими на завтрак и питаюсь), выпив два стакана апельсинового сока, я выбежала из дома и отправилась в институт. Ехать мне не долго, около сорока минут (15 минут на автобусе, 15 - на метро и 10 - пешком). Подходя к университету, я задумалась, стоит ли мне делать, что я задумала или нет. Хоть я и была уверена, что сдам экзамен без проблем, но всё же я немного волновалась, что немного отдавало дрожью в живот.
Увидев в коридоре моих сокурсников и сокурсниц, я со всеми поздоровалась, и была готова идти первой. Но там вызывали по фамилии. В течение полутора часов, пока я ждала когда меня вызовут, я заметила, что многие девушки бегали в туалет туда и обратно по несколько раз от волнения, что совершенно естественно, но я старалась не смотреть в ту сторону.
Поскольку меня бы это быстрее соблазнило пойти в туалет или, по крайней мере, думать о нем. Когда последний вышедший из аудитории произнес мою фамилию, сообщив тем самым, что я следующая, у меня в районе мочевого пузыря что-то кольнуло, и я немного растерялась. Туалет находился примерно метрах в двадцати от нашей аудитории, так что даже если бы мне приспичило в туалет прямо сейчас, было бы уже поздно.
Зайдя в аудиторию, увидев экзаменатора и готовившихся студентов, поняла, что обратного пути нет, и направилась сразу за билетом. Мне достался вопрос по коллективизации. Я вспомнила, что эту тему мы проходили на предпоследнем занятии. Я отправилась на второй ряд готовиться.
Я как всегда люблю писать много, особенно на ту тему, которую хорошо знаю. Первые двадцать минут мне было легко писать, в голове было много свежих мыслей, но ещё минут через десять я заметила, что сильно дёргаю и сжимаю коленки. Я тут же вспомнила, про то, что не ходила сегодня в туалет. В течение ещё пяти минут одна из девочек попросилась выйти, в чем ей было отказано экзаменатором, сославшись на то, что чем скорее она ответит на подготовленную тему, тем быстрее она освободиться. Я поняла, что и мне не суждено будет сегодня отпроситься, хоть я и не собиралась, поскольку я хотела терпеть до конца раз уж я решила.
Моя очередь должна была подойти минут через пятнадцать. Я сидела уже на краюшке стула и покачивалась взад и вперед, сжав левую руку между ног, потирая промежность, а правой все ещё пыталась нанести на бумагу еле идущие в голову мысли. Посмотрев случайно направо, я заметила, что на меня упорно смотрит один из моих сокурсников. Я сразу убрала руку от промежности и положила её на колено. От этого мне захотелось сильно писать, и стала волноваться, как бы сохранить терпение. Я положила ногу на ногу, нажав левым локтем на промежность, и нагнулась чуть вперед. Теперь мне уже точно никакие мысли в голову не могли пойти кроме, как бы мне быстро и спокойно сдать экзамен. Я уже начала жалеть, что не сходила в туалет пока ждала вызова на экзамен. Пальцы на руках у меня уже стали трястись. Я не могла найти такого положения, при котором мне бы стало легче терпеть. Отпроситься выйти в туалет я стеснялась, потому что я знала, что педагог мне откажет и мой однокурсник поймет в каком я затруднительном положении. Меня одновременно бросало то в жар, то знобило. На лбу уже появились капельки пота, но не только там. Между ногами и под собой я ощущала небольшую влагу. Мои мышцы уретры, живота, бедер и ягодиц, на которых я слева направо качалась, были сильно напряжены. Тампон я в этот день почему-то не надела, но я вспомнила, что в сумочке у меня есть салфетки.
Сжав зубы, и быстро и глубоко дыша, я нагнулась под стол и стала рыться в ней, открывая карман за карманом, судорожно, вспоминая, где они лежат. Вдруг, неожиданно, в такой позе, я увидела подошедший ко мне ноги в черных туфлях. Повернув голову наверх, я заметила хмурого экзаменатора, который строго спросил меня, что я делаю в таком положении под столом. Он стоял передо мной так, будто подловил меня со шпаргалкой. Я, если честно, немного испугалась, и на мгновение у меня перехватило дыхание, сильно сжав ноги, что я их почти перестала чувствовать, небольшим импульсом, превозмогая боль, пустила маленькую, но сильную струйку в свои обтягивающие джинсики. Я умоляюще посмотрела на него и сказала, что искала салфетку для: того, что бы высморкаться. На это он, секунд десять помолчав, сообщил, что сейчас доспросит студентку (мою подругу) и я пойду отвечать следующей. После чего он взглянул на мои записи и отправился на место.
В этот момент мне было очень плохо. Я, чуть не плача, посмотрела себе между ног и заметила небольшое темное пятнышко. Положив руку на влажную промежность, и сильно нажав при этом на нее, положив ногу на ногу, я достала всё же салфетку из сумки. Протря мокрые руки, вспотевшие от напряжения, я, забыв, что на меня может смотреть мой сокурсник, расставила ноги пошире, расстегнула пуговицу на джинсах, оттянула резинку трусиков и засунула между ног чуть ли ни пол пачки салфеток. Любое прикосновение к животу или в область мочевого пузыря вызывало сильную боль.
Я тут же вспомнила, как сегодня утром сидела на теплом унитазе у себя дома и ни чуточку не пописала. И тогда, когда сидела на этом стуле в аудитории, на тебя смотрят твои друзья и подруги, скоро идти к экзаменатору, а у меня переполнен мочевой пузырь. Я совершенно не знала, что мне делать. Я была готова заплакать от беспомощности. Только я хотела вскочить и выбежать из аудитории в туалет, но поняла, что экзаменатор посчитает мне экзамен не сдавшей. Мне впервые стало так страшно на экзамене. Я чуть было не пустила ещё одну струйку, но смогла ее удержать, нажав сильно ладонью на салфетки, лежавшие между моей влажной дырочкой и уже почти полупрозрачными трусиками. Я пыталась делать всё тихо и незаметно, что бы не увидел экзаменатор или кто-либо ещё.

Аккуратно застегнув джинсы (пояс прилично давил мне на мочевой пузырь), я посмотрела на записи. В этот момент экзаменатор закончил разговор с моей подругой и спросил меня готова ли я. Я не представляла, что со мной случится, если скажу, что пока не готова и он позовет другого так же, как скажу, что готова. Но я выбрала последнее. Я очень нервничала, и это чувство передавалось мне в мой мочевой пузырь. Я могла начать писать в любой момент, но я пыталась изо всех сил сдержаться. Сев перед ним за стол ногу на ногу и, сложив руки между ними, я нервно стала бегать взглядом по тексту, судорожно вспоминая текст. Стоило мне начать, как через пять секунд он задал наводящий вопрос. Я тут же растерялась, сжала зубы и быстро стала дышать, пытаясь удержать вот-вот приближающийся поток. Еле связывая слова, я стала всё время запинаться. Экзаменатор видимо подумал, что я очень волнуюсь, и не очень хорошо подготовилась, и поэтому стал задавать как можно больше наводящих вопросов.
Я не могла ему сказать, что вот-вот описаюсь, мне было дико стыдно. К тому же я боялась, что сейчас не сдам его, если нормально не сконцентрируюсь. Но мой мочевой пузырь был в страшной агонии. Когда он сказал, что если я не отвечу на последний наводящий вопрос, то я могу забыть о сдаче экзамена, я страшно испугалась, и у меня на глазах навернулись слезы. Я стала всхлипывать и из моей дырочки стала струйками выплескиваться моча. Тогда я сквозь слезы сказала ему, что мне нужно очень сильно в туалет. Он опять хмуро посмотрел на меня и спросил, у меня что, недержание? Я ему ответила, что якобы не успела сходить утром в туалет, потому что опаздывала. Я была уже вся горячая и красная от стыда. Боясь, что он мне не поставит оценку, я жалобно попросила его отпустить меня на пять минут в туалет, а когда вернусь, отвечу ему. Мне было страшно, если он меня не отпустит, я уже не смогу больше терпеть и мне придется убежать без разрешения. Я сильно сжимала зубы и бедра, быстро елозила на стуле и не могла освободить руку, которая зажата между ног. После минутного молчания экзаменатор произнес слово, которое я очень ждала: . Я была готова целовать ему руки и говорить, какой он самый добрый и лучший педагог в мире, но сказала лишь: и улыбнулась. И только я встала и направилась к двери, как ощутила ужасную тяжесть в мочевом пузыре. Сделав два шага, я не удержала струю, и она быстро, впитываясь в мои джинсы, потекла по моим ногам. Я быстро нажала руками на промежность и чуть ли не согнулась пополам. Понимая, что на меня смотрят мои сокурсники и экзаменатор, я, почти бегом, выбежала из аудитории.
Там я наткнулась на ожидавших своей очереди студентов, которые нервно стали меня расспрашивать, на что я сдала. Я надеялась, что никто не поймет, что я выскочила из-за дикого желания в туалет, к тому же с мокрыми джинсами. Пробираясь через толпу, мне приходилось толкаться, и мой мочевой пузырь не мог удерживать мой поток. Когда я оказалась у туалета, мои ботинки были уже мокрые. Хорошо, что там не оказалось очереди, и я быстро смогла запереться в кабинке. Опуская джинсы, мне пришлось надавить пальцами на свою дырочку, мне было очень тяжело, я была уже вся мокрая. Усевшись на унитаз, я расслабилась и выпустила всё, что осталось в мочевом пузыре. Я всё еще дрожала и не могла представить, что оказалась в такой ситуации. Увидев свои мокрые джинсы, я заплакала.
Я решила не возвращаться сегодня на экзамен и сдать его потом. Не идти же мне в мокрых штанах, к тому же мне было очень стыдно. Я тихо выскочила из туалета, в гардеробе схватила свою шубку и уехала домой сушиться.

Практикант

Это произошло ровно через неделю моей производственной практики в магазине. Еще в обед Люся подошла ко мне, когда рядом никого не было, и впрямую сказала:
Останешься вечером со мной выпишу премию.
Деньги были нужны, и я, не долго думая, кивнул. Люся поощряюще улыбнулась мне:
Молодец, практикант, не пожалеешь. Приходи ко мне в кабинет сразу после закрытия. И добавила, Как отработаешь, такая и будет премия, смекаешь?
Я смекал. Хотелось, чтобы премия была побольше. Да и к тому же нельзя было сказать, чтобы директриса магазина Люсьена Федоровна, которую все звали просто Люся, несмотря на свои пятьдесят с хвостиком, производила совсем уж отталкивающее впечатление. За собой следила она отменно, всегда благоухая хорошим дорогим парфюмом. В погрузневшей, конечно, к таким годам фигуре, легко угадывалась еще былая стройность и легкость, а упругостью необъятного бюста, которым она то и дело прижималась ко мне, Люся легко могла дать сто очков форы иным тридцатилетнем, у которых после первых родов и кормления сиськи становятся плоскими и уныло висящими вниз, как уши у кокерспаниеля. Конечно, беложелтые, сто раз обесцвеченные, и оттого какието неестественные волосы и обилие по тогдашней торгашеской моде золотых зубов во рту поубавляли ей остатков былого очарования, но в целом как объект приложения амурных усилий Люся была еще очень себе ничего. Сейчасто я знаю, что на жизненном пути попадаются варианты куда хуже! А мне, тогда двадцатилетнему, по большому счету было наплевать, куда, лишь бы засунуть. К тому времени я не трахался уже, наверное, недели три, сны снились кошмарные, по утрам трусы были мокрые и липкие от поллюционной спермы, а днем на работе, среди продавщиц, бухгалтерш и прочего магазинного бабья только и хотелось, что отдрочить.
Тем более, что бабы эти на самом деле практически все были бы при случае совершенно не прочь. Самое что ни на есть откровенное и грязное блядство процветало в магазинных подсобках и раздевалках, причем не только тетатет, но в форме групповух. Последнее объяснялось тем, что лицами мужского пола до моего прибытия на практику в магазин, были исключительно грузчики. Их было пятеро, но все они, кроме одного, давно уже предпочитали плотским утехам банальную пьянку, а на ежедневную бутылку водки променяли бы кого угодно, хоть саму Бриджитт Бардо. И только один из них, не старый еще татарин по имени Хамиз, был еще вполне боеспособен. Настолько, что, как поговаривали, обслуживал в разных комбинациях чуть не весь магазинный женский пол. Традиция, вроде, была заведена такая. В день получки обычно продавщицы человек пятьшесть, после работы накрывали в подсобке стол, звали Хамиза, поили его, кормили, после чего он обрабатывал каждую по очереди на большом черном диване, якобы специально для этого купленного коллективом продавщиц вскладчину. И вроде еще после этого бабы скидывались Хамизу за это дело по червонцу. Так ли все было на самом деле, за время недолгой своей практики в магазине я так и не узнал, но могу сказать точно, что диван в подсобке стоял, и продавлен был както странно в одном месте, где по логике в случае совокупления в традиционной позе должны находится мужские колени и бабская, соответственно, задница.
И кладовщицу Нюру както раз чуть не при мне Хамиз завалил в обед прямо у нее на складе. Я просто проходил по темному заднему коридору мимо, и заглянул в неплотно прикрытую дверь, привлеченный тихим, но явственным и яростным шепотом Нюры: "Ну, Хамизка, еб твою мать, если опять спустишь в меня, убью на хуй!" Я осторожно заглянул, и увидел, что Хамизка, не снимая фирменной грузчицкой телогрейки, уже вовсю пилит Нюру прямо на мешках с сахаром, на фоне которых его голая задница и раскинутые в стороны толстые ляжки Нюры особенно белели в складском полумраке. Я не стал дожидаться, спустит грузчик в кладовщицу или нет, и потихоньку ретировался, ощущая после этой сцены мощное давление в штанах и думая, что без отвращения оказался сейчас на месте Хамиза. Что и говорить, похоже, по части женского пола Хамиз был охотником знатным. Сплетничали даже, что он отдельно время от времени пользует в их отдельных кабинетах и главбуха Клавдию Семеновну, и даже саму Люсьену Федоровну. Но говорилось это шепотом, продавщицы знали, что за такие разговорчики недолго и из магазина вылететь. Не знаю опять же, так это или не так. Особенно сомнительно это выглядело по отношению к Клавдии Семеновне, которой скоро было уже на пенсию, да и не выглядела она похотливой Мессалиной, чего нельзя было сказать про Люсьену Федоровну.
На лице у Люси печать целомудрия явно отсутствовала напрочь, и на самом деле я совершенно не удивился, что, присмотревшись ко мне, она излила на меня свое хотение.
Магазин закрывался в восемь. В восемь ноль пять я осторожно постучал в дверь кабинета с грозной табличкой "Директор".
Да заходи, чего трешься, раздался изза двери незнакомоворкующий голос Люси. Я толкнул дверь.
Хочешь пофранцузски? проворковала мне на ухо Люся.
Это в смысле минет, что ли, начал немного подыгрывать ей, изображая паймальчика, я.
Это в смысле хуй в рот, пьяненько расхохоталась Люся.
Щеки у меня загорелись, и не только от выпитого. Еще никто из моих немногочисленных сексуальных партнерш не называл вот так вещи своими именами. А Люсе явно нравилось эпатировать меня, она, забавляясь, засюсюкала со мной, как с ребенком:
Ой, какие мы стеснительные, как мы покраснели! Как мы любим таких застенчивых мальчиков! Сейчас мы у этих мальчиков возьмем хуй в ротик!
С этими словами она опустилась передо мной на колени, сильно раздвинула мне ноги, поместив между ними свой огромный бюст, и ловко, невзирая на маникюр, расстегнула мне ремень и ширинку брюк. Мой полувставший член вывалился наружу. Люся взяла его двумя пальцами с длинными красными ногтями под основание головки, чмокнула накрашенными губами прямо в раздвоенный кончик и, сказав: "Можешь спустить, я сплюну", вдруг заглотила его чуть не целиком. Минетчица, конечно, она была никакая. Вероятно, полагая себя и так безумно продвинутой в новомодных сексуальных штучкахдрючках, она просто держала его во рту. Правда, держала глубоко, так, что я явно упирался концом ей кудато далеко, возможно как раз таки в гланды, но она же ничего при этом не делала! Легко сказать спусти! Хорошо, что наши стремления в этом вопросе совпадали. Пришлось немного помочь себе рукой, натягивая и отпуская кожу на члене. Люся, видимо, чтото поняв, тоже начала подергиваться головой взадвперед, а много мне было и не надо. Через полминуты я начал кончать. После долгого воздержания спермы, видимо, было огромное количество; Люся начала было набирать ее в рот, но почувствовала, что не справится с таким напором и хотела уйти, но тут я в порыве страсти схватил ее за волосы и притянул к себе, сильными толчками буквально запихивая свой извергающийся член обратно ей в рот.
Глаза Люси расширились, ее рот давно был полон, а сперма все лилась и лилась, и она должна была кудато деться. Я крепко держал Люсю за волосы, и она попыталась одним залпом, как большую стопку водки, проглотить всю сперму, но не смогла. Она подавилась, закашлялась, сперма брызнула у нее с краев губ и, смешавшись с помадой, розовыми струйками потекла по подбородку. Люся промычала чтото невнятное, сильно уперлась руками мне в колени, а я все не отпускал ее волосы, находясь еще по ту сторону, и тогда сперма хлынула у нее из носа. На ее лбу налились вены, похоже, ей нечем было дышать она банально захлебывалась. Тут я пришел в себя и отпустил ее. Кашляющая, плюющаяся Люся вскочила на ноги, хватая воздух широко раскрытым ртом, потом согнулась пополам, и ее длинно вырвало прямо на ковер спермой пополам с шампанским, а я еще несколько секунд доканчивал себе на руки. .
На лице у Люси печать целомудрия явно отсутствовала напрочь, и на самом деле я совершенно не удивился, что, присмотревшись ко мне, она излила на меня свое хотение.
Потом Люся долго кашляла, чихала и сморкалась, благо умывальник был прямо в кабинете. Я все так же сидел со спущенными штанами на диване, ожидая своей очереди у умывальника, и тихо исходил внутренним смехом. Ситуация была анекдотическая. Сейчас, конечно, Люся попрет меня с нашего факсейшна, а завтра, того и гляди, и с практики отправит с волчьим билетом. А в отзыве напишет, так, мол, и так, не справился студент такойто с производственным заданием. Тут я по неосторожности прыснул в голос. Люся как раз закончила вечернее умывание и с вафельным полотенцем в руках, украшенном чернокрасными разводами помады и туши, обернулась ко мне:
Чего ржешь, кобель молодой? Представляешь, как завтра всем расскажешь, как директрису в рот выебал, а та спущенкой захлебнулась?
Голос ее звучал низко и хрипло, но слова эти она произнесла не зло или грубо, а скорее иронично и просто с легкой укоризной.
Да нет, что вы, Люсьена Федоровна! искренне завозражал я. Я никому ни слова, клянусь! Да и не в правилах у меня трепаться о своих:.
Я замялся, подбирая слово.
Блядях, с усмешкой подсказала мне Люся. Ну и видок у тебя, практикант!
Да уж, выглядел я в эту минуту отменно дурацки. Со спущенными штанами, с раскрасневшимся членом, устало свесившем голову на бок, с растопыренными пальцами в подсыхающей уже сперме. Люся необидно рассмеялась. Удивительно, но, смыв с губ помаду и слишком уж черный макияж с глаз, она выглядела гораздо более естественно и даже привлекательно. Да и смеркалось уже, а темнота, как известно, идет женской красоте на пользу.
Иди, мойся, Отелло! сказала она мне. Или ты думаешь, что ты уже все, отработал?
Я коекак в спущенных штанах, как тувинский бегун в мешках, доковылял до умывальника. "Почему Отелло?" думал, моя руки и не только руки, я.
Хотя, как ни странно, видимо, перепутав мавра к примеру, с Дон Жуаном, слабо разбирающаяся в классической драматургии торгашка, попала в точку. Отелло ведь задушил Дездемону? Задушил. А я десять минут назад что чуть не сделал с Люсей? Получалось презабавно, и я опять прыснул. Я понял по тому, как сначала тяжело стукнула о стол бутылка, а потом звонко бокал, что Люся налила себе шампанского. Я закончил плескаться, и обернулся. Люся уже допила свой бокал и протягивала мне мой.
Да сними ты штаны, они тебе без надобности! опять, захмелев, расхохоталась она. Пей вот давай, теперь твоя очередь.
Я просто вышел из штанов, перешагивая ногами в носках по ковру. Люся подошла ко мне, обняла за шею, жарко прижимаясь мягкой грудью в распахнутом вороте халата, и поцеловала в губы. Целовалась она, естественно, тоже так себе, но лучше, чем делала минет. Ее губы пахли шампанским. Но только я начал увлекаться, как внезапно она резко разорвала поцелуй и страстно зашептала мне на ухо:
Послушай, давай я тебя о чемто спрошу, а?
Явно было, что теперь она взволнована и даже чегото стесняется. Заинтригованный, я кивнул.
Послушай, а ты когданибудь, делал это вот:, совсем сбивчиво зашептала она.
Что, что делал? спросил я.
Люся на секунду замолчала, потом вдохнула, как ныряльщик перед погружением, и выпалила мне в ухо с тонкими брызгами слюны:
Ты когданибудь лизал бабе пизду?
Ну, да, ответил я. Хотите, чтобы я сделал это вам?
Кому это нам? захихикала Люся, но было видно, что она очень, очень стесняется того, о чем говорит.
Тебе, поправился я. Конечно, я сделаю это для тебя, это совершенно нормально, и:
Это у вас, у молодых, может, и нормально, перебила меня Люся. А я, может, всю жизнь мечтала, только если б я намекнула хотя бы о таком своему муженьку, царствие ему небесное, он бы прибил меня простонапросто, потому, как занимаются таким только шлюхи и шалавы, такто. Сейчас я, покурю только.
Вон оно каак! Пятидесятилетняя баба всю жизнь хочет самой банальной ласки, но не может даже заикнуться об этом, боясь быть обвиненной черт знает в чем! И это не в средние века. "Какая дикость!" порадовался про себя я своей продвинутости. Тем временем почти совсем стемнело. Люся курила у окна, и уголек ее сигареты совершал нервные движения к пепельнице и обратно к губам. Я потянулся к выключателю.
Не включай свет! резко сказала Люся. Я стесняюсь. Ну, я готова, что мне делать?
Я усадил ее, как до того сидел сам, на диван, и опустился перед ней на пол. Люся сидела, тесно сжав колени, и мне стоило труда раздвинуть их. Полы халата распахнулись трусов под ним на женщине не было. Конечно, она не имела никакого представления, что такое интимная эпиляция. Весь ее низ живота чуть не от самого пупка, промежность, внутренняя поверхность бедер были покрыты жесткой порослью черных волос. Видимо, от природы обесцвеченная блондинка Люся была всетаки брюнеткой. Половая щель глубокой вертикальной бороздой разрезала эту лесистую лужайку надвое. Из этой щели далеко наружу выступали, слегка свисая, очень большие сильно пигментированные губы и тоже очень крупный, как маленький пенис, клитор. Тогда я еще не знал, что это почти стопроцентный признак очень страстной женщины. Я вздохнул, и принялся за дело.
Надо отдать Люсе должное она была очень чистоплотна, так что, приблизив лицо к месту операции и против воли втянув носом воздух, никаких неприятных запахов я не ощутил. Для начала я взял в рот одну ее губу. Люся напряглась вся, и задышала часточасто. Я начал сосать вторую ее губу, потом взял в рот ощутимо твердый клитор. Слегка сдавил его зубами и принялся нализывать промежность снизу вверх широкими движениями, оставляя среди густых зарослей волос мокрую, смоченную моей слюной, дорожку. Во рту у меня посолонело, Люся, как сука перед случкой, практически сразу же потекла, да так обильно, что скоро все мое лицо от переносицы до подбородка было в этой густой смеси ее смазки и собственной слюны. Тем более, что Люся, точно как и я полчаса назад, порывисто схватила меня за волосы, и так вдавила мое лицо в себя, что теперь чуть не задохнулся уже я. Мне показалось, что весь я целиком оказался внутри ее мокрой горячей промежности. Я сдал головой назад, хоть чутьчуть освобождая нос для дыхания, но полностью освободиться от крепкой Люсиной хватки мне не удалось. Она опять больно дернула меня за волосы, привлекая к себе, и я почувствовал, что губами уперся прямо в дырку ее ануса. Она была вся в смазке, мокрая и податливая, и я начал лизать ее, проникая насколько возможно, вовнутрь. Тут часто и тяжело дышавшая Люся, казалось, перестала дышать совсем, и вся напряглась.
Потом вдруг резко выгнулась вся, сдавила ляжками мне голову так, что я практически перестал слышать, и с долгим протяжным полукриком, полустоном: "Ой, бляяяяяааадь!", кончила. Еще пару секунд после этого она так и сидела, сжавшись в комок, вцепившись мне в волосы и сжав виски коленями, потом мгновенно обмякла, и вся расслабленно растеклась по дивану.
Не знаю, доставлял ли я когданибудь комунибудь удовольствие, большее, чем тогда Люсе. По крайней мере, на лице у нее расплылась улыбка такого блаженства, которое сыграть невозможно. Не знаю, как вас, но меня жутко возбуждает самый вид кончившей партнерши. Я только на секунду вскочил, чтобы умыться и прополоскать рот, и сразу же вернулся к дивану. У меня все вовсю стояло. Недолго думая, я опять опустился на колени, и засунул член в Люсю, и: ничего не почувствовал. В ее безразмерном влагалище я ощутил себя маленьким человечком внутри Мамонтовой пещеры. Моего негигантского инструмента здесь было явно мало, все равно, что шурудить в печке тонким прутиком. Я даже сам не смог бы кончить вокруг члена был просто вакуум какойто. Недолго думая, я вынул, приставил член к ее заднице, и сильно толкнул, сразу пробуравив ее чуть не на всю свою длину. Люся только выдохнула: "Ааах!", и вцепилась пальцами в край дивана. О, вот здесь все было плотненько, в самый раз! Я надавил еще, засадив до конца. Люся застыла с распахнутым ртом и выпученным глазами. "Сколько же сегодня нового для нее", подумал я, но тут криком: "Ну, давай же! Засунул, так еби!" Люся вернула меня к прерванному на секунду занятию. Долго упрашивать меня было не надо.
Люся вошла во вкус. Она потребовала, чтобы я говорил вслух, что я делаю, и я шептал ей на ухо, что я ебу ее, что засовываю хуй ей в жопу, и всякую другую матерную похабель. Удивительно, но это очень возбуждало! Я кончил, и кончила она. После этого мы сидели в темноте и курили, потом пили шампанское и теплую водку. Люся снова неумело делала мне минет. Я запьянел, и практически ничего не чувствовал, но она сосала у меня, наверное, час, и я всетаки опять кончил. Потом мы целовались, я ласкал ее рукой, засовывая кисть все глубже и глубже ей во влагалище, пока не залез по самое запястье. Спьяну мне пришла в голову идея сжать там у нее внутри пальцы в кулак, и я сделал это. Люся опять кричала и билась в конвульсиях. Мы закончили уже глубокой ночью. Я буквально засыпал. Мне домой было не обязательно, и Люся заботливо постелила мне на диване.
Ну спи, ебарь террорист. А я пошла, сказала она. Дверь я запру, утром никуда не высовывайся, пока не приду, понял? Поссышь в рукомойник.
Я кивнул и практически мгновенно провалился в сон. То ли мне показалось, то ли Люся на самом деле от двери вернулась к дивану, склонилась надо мной и поцеловала в лоб.
Премию она мне выписала по максимуму.