Анна оставила нас вдвоём

Анна оставила нас вдвоем со своей сестрой Еленой под предлогом необходимости встретить в аэропорту родственницу (т. е. в действительности Лору). Шепнула: "У вас два часа разобраться, что к чему. Я не ревнива, милый, а ей это очень надо... Муж спился, помер полгода назад, и она не еблась месяца четыре. Кстати, и не писала с утра...Удачи!"
Мы с Еленой выпили шампанского и ликера еще, и я предложил: "Не хотите померить штуки, что я купил для вас по заказу Анны?" Анна поднялась со своего места, поправила рюши на облитом шампанским платье, оживилась:
- Хочу! А что это?
- Очень сексуальный наряд: трусики, лифчик, чулочки с пояском.
- Она хочет, чтобы я его надела? А что значит "сексуальный"? Все наружу? Это же неприлично.
- Ну, не носить все время, а одеть, померить... Потом, это же белье, в конце концов... Оденьте заодно вон ту ее юбку и кофточку поверх, и всего-то делов. - Я был само спокойствие. Подошел к ней вплотную. Елена забормотала:
- Не знаю, что и сказать... Вы меня смущаете. А вам тоже хочется, чтобы я все это одела?
- Да, Леночка. Я бы очень хотел на вас в нем посмотреть.
- Как это? Я перед вами буду в одних трусиках и лифчике? Да они еще и просвечивают, небось... Сиси мои и писю сразу увидите... Мне стыдно!
- Ну-ну! Ничего страшного... Один поцелуйчик для смелости. - Елена, видимо, хотела что-то возразить, но я поспешно запечатал ее рот поцелуем, на который она через мгновение стала активно отвечать. Я сам приободрился, осторожно погладил ее героических размеров теплые сиськи поверх обягивающего их платья, нащупал крупные соски, покрутил их через ткань. Елена застонала мне в рот, слабо попыталась высвободиться, но я только переместил свои руки ей на бедра, притянул вплотную и прижал ее животом к своему восстающему члену. Елена почувствовала член, вздрогнула всем телом, закрыла глаза, отдала в поцелуе мне свой язык. Я с удовольствием его обсосал от ее сладкой слюны, оторвался и вручил ей в руки пакет. С некоторой задержкой раскрасневшаяся Елена открыла глаза, посмотрела на пакет, перевела свой взгляд на меня, улыбнулась:
- А вы проказник, если не сказать больше! Что Анна скажет, если узнает, что я с вами... целуюсь вот по такому-то поводу... и стриптиз для вас готовлю, то есть собираюсь в таком вот белье показаться? Белье небось прозрачное, все мои интимные места будет видать, а? Ладно, так и быть, переоденусь... вот, в туалете, мне заодно... сикать хочется...
- Спросит, как на вас выглядели обновки, вот и все. Ну еще спросит, как мне понравилось то, что я узрел.
Елена несколько успокоилась, взяла пакет и прошла в ванную. Я одним прыжком заскочил в смежный туалет со стеной из полупрозрачного зеркала (200 баксов игрушка! Но стоит своих денежек, ох стоит!).
Елена быстро разделась и осталась в голубых трусах и закрытом лифчике размером с двухместный детский гамак. Ее сиськи выпирали и из этого чуда шестого номера, когда она завела руки расстегнуть его застежку. Из чашек вывалились две дыни-рекордистки с крупными вишнями сосков. Елена наклонилась, стягивая с себя трусы, и одарила меня видом своей ядреной жопы с глубокой мохнатой щелью между пухлых ягодиц. Переступила, повернулась к зеркалу (то есть ко мне лицом), огладила себя, начиная с грудей, отчего ее соски разом напряглись и встали, вздохнула, погладила себе живот, низ живота, залезла в пах, разгладила на пробор волосы, запустила на мгновение средний палец себе в оголившуюся красно-коричневую щель, хорошенько пошевелила им там, вытянула весь мокрый и, надсадно выдохнув и краснея, поднесла его к своему носу, обнюхала и тщательно облизала. То, что она вытащила из пакета, заставило ее покраснеть еще больше: черные бюстгальтер и трусики, маленькие и прозрачные, черные чулки со швом, пояс с длинными красными подвязками.
Завороженная, Елена начала быстро натягивать на себя все это. Относительно быстро справилась с застежками, однако побоялась повыше подтянуть чулки, доходившие ей только до середины ляжек. Все было маловато: соски у елениных сисек нахально торчали наружу, поверх кружев, крупную жопу тонкая веревочка "G-string" при всем желании не могла прикрыть, узкий треугольничек спереди казался отороченным черным мехом из пушистых лобковых волос. Елена здорово смутилась. Однако ее старое белье уже валялось в тазу для замачивания: сама бросила. Оставалось натянуть мини-юбку и блузку Анны. Блузка более-менее подошла по размеру, только двух верхних пуговиц не хватало: озорница- Анна их срезала заранее. А вот юбочка мало того что была мини, у нее еще и разрез был на заднице. В одетом состоянии подол юбки еле прикрывал края чулков, а в разрез уже выглядывали голые ляжки поверх чулок: картина потрясающая. Подобная мысль, видимо телепатически, дошла и до Елены, которая густо покраснела. Но делать нечего, надо выходить. Так она и вышла, забыв пописать в мою "галошную" конструкцию.
Я встретил ее одобрительными возгласами и, чтобы сгладить ее смущение, тут же пригласил на медленный танец потоптаться. Она спрятала свое горящее лицо у меня на груди и тесно прижалась ко мне, ища, видимо, утешения. Я утешил: огладил ее задницу, проверяя, на месте ли трусики. Она поняла, что я ничего не обнаружил, забормотала мне что-то в плечо, типа: "Я одела трусики и лифчик, как вы просили... но они такие... такие..."."Какие?" "Лифчик такой малюсенький, как будто его вовсе нет, сиси мои совсем не закрывает, а трусики ваши, да, сексуальные... одна веревочка в попе... и писю почти не прячут... у меня пися... такая... крупная очень... наружу вываливается... ой, что я говорю!" - прошептала она, и я в благодарность за признание стал крепко оглаживать ее ягодицы, с усилием приподнимая их кверху и залезая рукой в разрез юбки, чтобы погладить голые елениниы ляжки поверх края чулок. Елена, судорожно вздыхая и переминаясь с ноги на ногу в танце, постепенно расставляла пошире ноги, и я залез рукой повыше, под шнурок ее трусов, нащупал пальцем анус, быстро сжавшийся от прикосновения, полез глубже и попал в горячие влажные срамные губы, погладил их, залез во влагалище и ощутил, как оно спазматически сжалось, оросив мне пальцы густой слизью.
Елена сильно вздрагивала вне ритма танца, Другой рукой поднял к себе ее лицо, наклонился и впился долгим поцелуем в ее дрожащие губы. Елена страстно выдохнула мне в рот и вся отдалась поцелую, завладев моим языком и сося его, как леденец. Я тем временем парой пальцев месил ее хлюпающее влагалище, которое она, тихонько охая, спазматическими толчками часто надевала мне на пальцы, и оторвался только прихватить со стола пару бокалов с шампанским: - На брудершафт?" Елена не посмела отказать, хотя я уверен был, что она вот-вот напрудит под себя. Только спросила почему-то шепотом: "Вы... вы мою писю трогали... мне так стыдно... я вам руку ею обмочила, простите... Но это... вы не подумайте, что я вам написала на руку... Я и посикать-то забыла... Это... это я спустила немножко, это мой сок... Ой, что я говорю!" Выпили, я еще раз ее поцеловал, спросил игриво: "Покажешься мне в своих сексуальных трусиках?", и полез между нашими животами к себе в ширинку. Вытащил полунапряженный член и прижал его к ее животику. Елена поняла, что это там такое и ойкнула. Однако прижалась своим упругим животом, сладко поелозила по моему члену и забормотала: "Я... я... ладно... я вам покажусь в этом белье... но..." Я заглушил возражения еще одним поцелуем и еще сильнее прижался к ее животу.
Мочевой пузырь Елены подал отчаянный призыв о помощи, и Елена отшатнулась от меня, автоматически прижав свою ладонь к низу живота: - Я... мне надо... в туалет... я по-маленькому... сейчас... - бормотала она, расширившимися глазами разглядывая как я подрачиваю свой член на нее. С некоторым усилием отвернулась и скакнула в ванную. Я следом. Она стояла, расставив ноги, на моих "галошах" и приподнимала подол юбки, оголяя тугие бедра:
- Уйдите! Я пописаю и вернусь... покажусь вам в одном белье, ладно, только вот сейчас не смотрите... ну, отвернитесь хотя бы...
- Я хочу посмотреть, как твое новое белье на тебе сидит. И писю твою в действии...
- Я покажусь вам в этом белье, обещаю, только не сейчас, я хочу очень... посикать... А писю мою вы уже щупали, безобразник...Ну ладно, вот, посмотрите на мою писю через трусики, бесстыдник, раз уж так вам хочется, только недолго: я писать хочу. - Она осторожно задрала юбку, и я увидел низ трусиков уже потемневшим от мочи. Елена вспыхнула, уловив мой взгляд:
- Ну все, уйдите или хоть отвернитесь, я сейчас их сниму... писю свою волосатую заголю и буду мочиться... не смотрите, бесстыдник, уже не могу терпеть, вот-вот обсикаюсь... уже описалась... пустила чуть-чуть мочи прямо в новые трусики...как так можно подглядывать за писающей женщиной...стыдно же!
Я не отворачивался, отрицательно мотая головой: "Покажись вся." Расстегнул на ней блузку. Елена поняла, чего я хочу, отпустила подол юбки и торопливо сняла блузку. Я впился взглядом в ее торчащие оголенные соски поверх кружевного края лифчика. Елена быстро стянула по бедрам юбку, переступила и вышла из нее. Прикрыла обеими ладонями свои соски, взглянула на меня, нервно улыбнувшись. Я дрочил свой член, разглядывая в упор вывалившийся из ее трусиков пухлый волосатый валик ее срамной губы. Елена ойкнула, неловко прикрылась, слегка согнулась и начала присаживаться, одновременно приспуская трусики и не позволяя мне углядеть голой ее густо заросшую щелку. Я в ответ на такой финт тоже присел, еще ниже. Елена прикрыла лобок ладонью и, увидев мое вытянувшееся лицо, показала мне язык. Я скорчил обиженную мину, отчего Елена, довольная, еще раз показала мне язык, затем зажмурилась и, тужась, заговорила:
- Ну вот, безобразник, добились своего! При вас сейчас пописаю, просто уже не утерплю больше... Но на меня и сику мою не надо глядеть, пока она писает, мне стыдно! Так и быть, потом я вам ее голую, без трусов покажу, раз уж так вам хочется... Налюбуетесь еще на мою сику волосатую... и еще потрогаете ее, если захотите... Но сейчас-то не надо!
Немного успокоилась и напряглась, посмотрев несколько повыше моей головы для концентрации. Из под ее пальцев часто закапала моча. Тихонько замычала, еще натужилась, и крепкая струя ударила ей в руку. Елена ахнула, но продолжала с журчанием сикать, удерживая руку заслоном и только разведя слегка пальцы, чтобы широкая струя ее мочи витым сверкающим шампуром вырвалась наружу:
- Не смотрите на мою сику, бесстыдник! Писаю же! Подождите хоть чуть-чуть! Посикаю быстренько и приду к вам! Ну ладно, дам вам потом свою сику еще приласкать... хорошо, чего уж там, дам вам вставить свой член в нее, если хотите... Считайте, уломали девку, я уже согласная с вами ебаться, если вы этого добиваетесь... Даже больше вам скажу: сама сильно ебаться с вами хочу, вы довольны? Через минуту я ваша: выебете меня в любую мою дырку, куда хотите... Но сейчас не подглядывайте, мне стыдно, я, когда у меня мочи много, сикаю так безобразно!
Ссаки Елены, попадая ей на пальцы, разбрызгивались повсюду, струйками сливались с ягодиц. Густой пряный запах горячей елениной мочи обволок меня, и я с наслаждением втягивал ноздрями прекрасный аромат.Елена пожирала глазами мою реакцию и сдавленно заговорила:
- Безобразник! Женщина нужду справляет... сикает, а он подглядывает... и обнюхивает... Полдня не писала... и он тут на живот мне надавил, я прямо в новые трусы насикала... Ааах! Писаю вот перед ним...Лорка с Анькой ведь сикали при вас, я знаю, письки свои мочащиеся вам демонстрировали, а вы их прямо писающих выебли, вам мало, да? Вы и мне не дадите досикать?
Я горящим взглядом рассматривал великолепную картину. Елена судорожно вздыхала, страдальчески мне улыбалась, но неостановимо писала громко журчащей струей. Брызги ее мочи пробивались сквозь ее пальцы, заливали ей ляжки, доставая до края чулков, и я дотянулся и отвел в сторону ее обмоченную руку: "На чулки писаешь!" Елена ойкнула, нервно захихикала, слабо пытаясь высвободить свою руку:
- Ну, это же не на белье вы смотрите... Это вы подглядываете, как моя голая пися мочится... ох, что я говорю! Вы бесстыдник! Ну ладно, я вам и голую свою писю показала, поклялась тут же дать меня выебать, но разве можно смотреть, когда женщина писает? Я ведь даже остановиться не могу, так писать хочу... И вы еще и... это... дрочите себе...Ай, всякий стыд теряю с вами! - Струя у Елены пошла выбрызгиваться толчками.
- Сикай-сикай, а я буду дрочить на тебя, а ты хочешь подрочить? - Елена страстно выдохнула, вся передернувшись:
- Ах, бесстыдник... ну ладно, подползайте поближе...только, чтобы вас угомонить... - Тут она потянулась к моему члену рукой. Я дал ей дотянуться, ухватить мой член рукой и пару раз дернуть мою крайнюю плоть, после чего мягко поправил ее:
- Нет, это я сам, а ты подрочи себя, милая...
- Ааааххх... Все... конец. Я теперь перед вами просто бесстыдная ссака... не больше и не меньше. А вы у такой бесстыдницы будете письку ссущую разглядывать и дрочить на нее...
От нарастающей волны возбуждения она даже перестала писать. Развела пошире колени, потянулась к себе в промежность сразу обеими руками, пальцами одной далеко раздвинула свои пухлые срамные губы, обнажив тугой стерженек клитора с уже торчащей розовой головкой. Пальцем другой руки стала легонько подрачивать себя, сдавленным голосом проговаривая:
- Фффу, какой вы бесстыдник! Заставили женщину сикать и ласкать свою писю перед вами! Фффу, безобразник... пизду мою бесстыдную разглядывает. А я-то думала, он только на мое белье посмотрит... ну, и на меня в нем подрочит... ну, пусть даже спустит... А вместо этого... вместо этого довели женщину до бесстыдства... женщина мочу пустила у него на глазах... раздрочила себя перед ним... сейчас кончу прямо здесь, вы этого добиваетесь? Ооох! И писяки еще не кончились... Сейчас... сейчас... сначала посикаю немножко... Вот вам! Ссу, как кобыла, глядите! Любуйтесь! Нюхайте!
Она снова пустила тугую струю мочи. Я заулыбался сладко. Елена усмехнулась в ответ:
- Ну что, хулиган вы этакий, мне продолжать ласкать мою писку бесстыдную, пока сикаю? Смотри-смотри, он только сильнее дрочит свой хуй в ответ... Ладно, так и быть, подрочу для вас пизду свою мокрую и поссу... глядите, глаза ваши бесстыжие...
Умолкла на мгновение, приподнялась, спустила трусики до лодыжек, переступила и вышла из них, снова глубоко присела, придвинулась ко мне поближе, широко развела колени, застонала и стала частыми сильными движениями дрочить свой восстающий дугой клитор, пуская дергающуюся струю мочи со страстными выдохами:
- Ай, ёбаный твой хуй! Кончаю... Заебли вас Анька с Лоркой до полного бесстыдства... и я всякий стыд теряю, когда так ебаться хочу... вот-вот спущу... Ты-то не спускай теперь мимо... сунь его мне в мою дырку надроченую... Вот так, да-да... Ааах... сладко поссала, хуем заткнула... Ёбни меня еще своим хуем, еще... Оххх, хорошо! Давай, сама тебя поебу чуть-чуть... Аххх, аххх, ооооо! Задвинь свой хуй глубже мне в сику, я его сейчас пиздой поцелую и яйца обоссу... Чувствуешь? чуешь, как я его обжала? Сейчас я его тебе своей пиздой подою... Вот... вот... и вот! Это тебе не твой кулак, это моя пизда обоссанная...горячая...сладкая... Ааааххх... Ссать хочу еще, аж жжет. Воооот, еще отливаю... Тяжело ссытся, когда писька хуем заткнутая.... Ооооххх, пссссс-сссс, тебе в волосню...
Горячие еленины ссаки обильно заливали мне лобок, корень члена, обжигали яйца... Я застонал от наслаждения. Елена снялась с меня и быстро повернулась ко мне задом, встав раком и выпятив в мою сторону вывернувшуюся от натуги ссущую пизду. Пробормотала из-под мышки: "Любуешься? А я все ссу и ссу.... ыыых, ыыыххх!" - Еленина сверкающая и шипящая светло-желтая струя заливала меня с головой... " Ну же... Воткни мне поскорей и поглубже, пока ссу.... счас кончу.... Счас-счас! Выссу остатки, и ага..." Вдруг выгнулась, громко и хрипло застонала... еще раз... и еще, обжимая мой член будто рукой. Дольше я вытерпеть не мог и тоже начал кончать, да так, что в глазах потемнело, и искры засверкали перед глазами.
- Уффф.... ааа! - выдохнула Елена, - Залупа у тебя уже дергается... спустить захотел? Нннну, спускай мне в письку, спускай еще... Аааааа! Сливаю тебе еще, никак выссаться не могу! - Тугие еленины струи сбивали капли спермы с моей плюющейся залупы...

Безопасные связи

Пару раз я уже писал эротические рассказы про своих любовниц, они довольно широко разошлись по Сети. В последнее время у меня было довольно много приключений, так что мне хочется поделиться впечатлениями об одном из них.
Уже около года я ощутил особый вкус от совращения замужних дамочек. Бывает, иду по улице с желанием с кем-нибудь познакомиться, и, не увидев заветного кольца на пальце, быстро теряю интерес к объекту. Вообще, это даже практично - замужняя любовница гораздо удобнее и практичнее, чем свободная женщина. Хотя бы тем, что стремится сохранить свою семью. Об одной из таких своих любовниц я и хочу рассказать.
Случилось это в августе прошлого года, проходя мимо "Киномакса", я увидел ожидающую сигнала светофора девушку. Она была миловидной, стройной, с приятной попочкой обтянутой черными брючками и в белой блузке, под которой угадывалась небольшая, но очено аккуратня грудь. Прическа аккуратная, выражение лица серьезное... Офисная скромница, в общем. Но главным было сверкание колечка на пальце. "Йес!" - подумал я и ринулся в атаку. Знакомство завязалось неожиданно легко, выяснилось, что зовут ее Оксана, замужем, муж работает в "Формуле 1" (есть у нас такая автомобилеобслуживающая фирмочка), работает я уж не помню кем, что-то с бухгалтерией связано, да это и не важно, кем она работает. Главное, что она мне оставила свой номер телефона и смотрела ну очень благосклонно...
Конечно, мы договорились встретиться, тем более, что у нее через день начинался отпуск. Лето было теплым, погода стояла прекрасная, мы гуляли по парку, целовались, правда, не очень откровенно, и зайти ко мне она сначала отказывалась, говоря, что не "так сразу же!", но тут очень удачно налетел шквальный ливень. Мы моментально вымокли до нитки, и, конечно же, зашли ко мне. Оксана, мокрая с головы до пяток, выглядела божественно, мокрое платьице бесподобно облегало ее тело, сразу стало видно, что на ней под платьем одни прелестные кружевные белые трусики. Я набросился на ее как лев и стал осыпать поцелуями, она сначала отнекивалась, говорила, что не хочет так быстро, но я сбросил своипромокшие одежды, опрокинул ее в кресло и стал задирать на ней платье. Внезапно, она перестала сопротивляться, и, слегка оттолкнув меня, сказала, глядя мне в глаза: - Я хочу тебя! - Предохраняться будем? - спросил я. - Конечно, у тебя есть чем? - Говно вопрос, конечно было!!!! :)
Мне только этого и надо было, но я предложил сначала принять теплый душ, она согласилась, но настояла, чтобы зайти в ванную одной и первой. Я быстро раскинул диван, достал подушки и, раздевшись полностью, решил, что ждать больше нет сил и зашел к ней под душ. Ее намыленное скользкое и блестящее стройное тело было непередаваемо прекрасным. Оксана сначала отпрянула, но я быстро опустил одну руку вниз и начал ласкать ее влажную щелку, не проникая пальцами вглубь. Она обмякла, прижалась к моему плечу и начала хрипло дышать, в ее дыхании угадывались стоны... Она ухватила меня за мой вставший член и начала легонько надрачивать его своей рукой. Так продолжалось пару минут, потом я предложил переменить положение на горизонтальное, мы наскоро вытерлись полотенцем и пошли.
Перейдя в комнату, она не дала мне лечь, оставила стоять и, присев передо мной на колени, начала сосать. Делала она это очень смешно - вытянув вперед губки, охватывая ими только головку члена, двигаясь губами по головке взад-вперед, ее правая рука с обручальным кольцом при этом скользила по стволу в такт движениям головы. Зрелище, возбуждающее до безумия - она очень грациозно сидела и иногда посматривала на меня своими большими красивыми карими глазками. В один момент, она оторвалась от своего занятия и, с легкой усмешкой сказала: - Первый раз не у мужа в рот беру. Тебе нравится? - Конечно!!!
Выпустила член изо рта и, сладко жмурясь, стала водить облизывать головку кончиком языка. Я глядел на ее прелестное личико и не мог наглядеться. Мысль о том, что ее муж сейчас успешно окучивает клиентов, пока его женушка усердно насасывает мой член не покидала меня ни на секунду, все больше и больше возбуждая.
Она продолжала сосать, но мне уже не терпелось ей "засадить". Я положил ее на раскинутый диван и, разорвав упаковку презерватива, быстро одел его на свой вздыбленный член и, начав осыпать поцелуями плечи и грудь, стал потихоньку спускаться "вниз", но тут она схватила меня за голову и хрипло сказала: - Не надо, я уже мокрая, входи быстрее! Желание дамы - закон, и я медленно и плавно вошел в нее. Любой мужчина поймет меня - ощущение новой женской "дырочки" совершенно непередаваемо, особенно когда ее хозяйка лежит под тобой, зажмурив глаза и произносит что-то вроде "Так, так, давай, трахай, хорошо, да, еще, быстрее, ну, сильнее, трахай, да, да, да, я сейчас, сейчас, да, вот он, да-а, кончаю...!!!". Когда она кончала, она взвизгнула и на секунду обмякла подо мной. - Боже, как хорошо... - прошептала она и впилась в мои губы поцелуем. Она скрестила ноги у меня за спиной в замок и не давала выйти, лишь медленно втягивая и слегка отпуская меня из себя.
После пары минут отдыха, в течение которых я так и не выходил из нее, мы совершили небольшой акробатический этюд, отчего она оказалась сверху на мне в позе наездницы. Ее лицо приняло озорное выражение, она начала двигаться на мне. Схватив мои руки за кисти, она завела их мне за голову и начала буквально насаживаться на мой член. Ее очаровательная грудь с небольшими аккуратными сосочками была прямо у меня перед глазами... ... и тут зазвонил ее мобильник. Она, не слезая с моего члена, взяла трубку и ответила. Разумеется, это был ее благоверный. Я думал, что сплю - чужая жена, ерзающая на моем члене и со смешливыми глазами рассказывающая мужу о том, как сильно она промокла под дождем и теперь сохнет в кафе... Это все меня так возбудило, что едва она отключила мобильник, я сбросил ее с себя, поставил раком и начал ебать быстрыми размашистыми движениями, она тут же начала постанывать и подмахивать моим движениям. Не прошло и пары минут, как я разрядился в нее, оргазм был непередаваемо сильный.
- Ну ты и стерва! - я прошептал ей на ушко через несколько минут. Она озорно хихикнула и перевернулась на спину. - Знаешь, у меня муж совершенный тюфяк. Уже забыла, когда последний раз с ним кончала. - Очень он в тему позвонил... - Ага! - ответила она и мы дружно рассмеялись. - Знаешь, я даже возбудился пока ты по телефону болтала... - Да я заметила. Трахнешь меня еще раз? - у нее так буднично получилось спросить это, вид ее милого личика был при этом совершенно невинным.
Конечно, я ее трахнул. И не раз.

В пятницу

В пятницу я пришел с работы уставшим, и хотелось побыть дома, а с утра поехать на дачу и провести там выходные. Но моя жена и её подруга хотели повеселиться, и пойте в ночной клуб, а после оттуда сразу поехать на дачу. Они стали меня уговаривать, но я не хотел идти. Я сказал своей жене, что если она очень хочет пойти, я ни буду возражать, пусть повеселятся без меня. Я отпустил их, и мы договорились встретиться на даче.

После того как они уехали, я стал потихоньку собирать вещи, которые нужно взять на дачу. После того как я все упаковал, я лёг спать. Но долгое время не мог заснуть, и чтобы всю ночь не вертеться и не пытаться заснуть, я решил поехать на дачу. Приехав на дачу в два часа ночи, я сразу пошёл спать.

Где-то часа через полтора, меня разбудила подъехавшая к дому машина. Моя жена приехала подумал я, и снова задремал. Проснулся я от того, что на веранде играла музыка, и были слышны мужские разговоры. Меня это насторожило, но так как они не знали, что я здесь, я решил тихонько посмотреть.

Неужели моя жена мне хочет изменить, или это её подруга привела для себя мужиков, думал я.

Дойдя до кухни, я притаился там так, чтобы меня не было видно, а вид всей веранды был у меня как на ладони. Передо мной предстала картина. Моя жена уже в нетрезвом состоянии, танцевала с каким-то мужиком. Она обвила свои руки вокруг его шеи, прижавшись к нему. Он одной рукой гладил её по спине, а другой держал её за попу. Её подруга, сидела тоже с каким-то мужиком, и о чем-то беседовали, попивая при этом мартини. Он гладил её по ноге, от колена до бёдер, залезая под платья. Она была в черном, обтягивающем, коротком вечернем платьем, с небольшим вырезом на спине. Моя жена была одета в серебристое короткое вечернее платье, с лямками на плечах.

После того как закончилась медленная музыка, моя жена и её партнер сели на диван. Подруга мой жены предложила какой-то тост, и все дружно выпили. После этого они стали о чем-то шутить и смеяться. Как вдруг один из мужиков предложил выпить, за дам на бродершавт. Всё согласились, и налили в бокалы мартини. После того как они выпили, мужик, танцевавший с моей женой, полез к ней целоваться. Я думал, что она поцелует его в щеку или просто в губы, но она слилась с ним, в страстном поцелуи в засос. Увидев такое, я обалдел и понял, что сейчас стану свидетелем измены моей дорогой супруги. Ярость и обида клокотали во мне, но интерес переборол их и я продолжил сидеть и тихо наблюдать.

Поцеловавшись с ней, он стал целовать её в шею, медленно спускаясь до плеч. Моя жена запрокинула голову на зад, закрыла глаза, и стала наслаждаться. Тем временем мужик гладил её по груди, и целовал то в шею, то в губы взасос. Пока они целовались, её подруга встала и взяла за руку своего партнера, и они пошли в соседнею комнату. Тем временем моя жена, повернулась спиной к мужику, с которым целовалась, а он, запустив ей руки под лямки, вовсю мял её сиськи. Он целовал её плечи, и лапал её сиськи, моя жена, закрыв глаза, тихонько постанывала. Тем временем она поверх брюк гладила его член. Наигравшись с её сиськами он стал гладить её по бедрам, одной рукой, а второй залез ей под платье. От этого моя жена выгнулась, и начала тяжело дышать. Я понял что он, ласкает её щель и клитор. От этого удовольствия она залезла ему в ширинку, и стала надрачивать его член. Через не которое время он начал её раздевать, он снял с неё платье и лифчик, оставив её только в тонких, черных, прозрачных трусиках, которые были уже влажными, от её соков. Она повернулась к нем лицом и сняла с него рубашку. Мужик стал целовать её грудь, и подергивать её за соски. Соски моей жены набухли, её сиськи немного приподнялись от возбуждения. Он положил мою жену на диван, и стал целовать ее, спускаясь, все ниже.

После того как он дошел до её щели, он снял с неё трусики, и развел её бедра в сторону. И перед ним предстала картина, которую увидел и я. Моя жена лежала обнаженная, перед каким-то мужиком, губы её щели были приоткрыты, и из неё текли соки. Её щель вся влажная манила к себе, а волосики на лобке подчеркивали всю её красоту. Мужик, увидев все это, сразу же в пился в её щель. Он лизал её всю, теребил языком ей клитор, моя жена издавала стоны наслаждения, и запускала свои руки, то себе в волосы, то гладила его, прижимая сильней его голову к её щели. Пока мужик ублажал лоно моей жене, из соседней комнаты доносились крики наслаждения. Тем временем мужик лизал моей жене её щель, помогая себе рукой. Он ввел ей указательный палец во влагалище, и она сразу застонала еще громче. По её стонам я понял что она сейчас кончит, это понял и её партнер, и стал наращивать темп. Второй рукой он стал мять её попку, и в её соках смочил палец второй руки, и ввел ей, в её попку. От этого моя жена, через несколько секунд кончила. Он дал ей отдохнуть, а потом принялся снова ублажать её. Через не которое время, я слышал, как ещё несколько раз кончила моя жена.
Он дал ей немного насладиться, и после вогнал в неё свой вздыбленный член. Хлюпаньем её сочащегося влагалища, и сладкими стонами оргазма, бала наполнена вся веранда. От увиденного как трахают мою жену, я чуть было сам не кончил. Навалившись на мою жену, всем своим телом, он трахал её, а она извиваясь под ним, издавала крики наслаждения. А в это время в соседней комнате, наступило затишье. В то время как на веранде было совсем не тихо. Мужик, трахавший мою жену, стал наращивать темп, и моя жена от этого издавала крики ещё громче. По её крикам я понял, что она вот-вот кончит. После того как она кончила, мужик продолжал трахать её, но через несколько секунд тоже стал кончать. Вынув свой член, он кончил ей на лобок и живот. После того как вся сперма вытекла из него, на тело моей жены, он лёг рядом, чтобы немного отдохнуть. Как только мужик слез с моей жены, передо мной открылся вид. Моя жена, лежала с широко раздвинутыми ногами, а по её раскрытым половым губам, стекали небольшие ручейки спермы, это была часть спермы, которая была вокруг её волосиков. Другая же часть спермы, повисла на волосиках её лобка, и несколько капель были у неё на животе. Она лежала с довольным лицом, и с небольшой улыбкой, от удовольствия. Вся эта картина меня очень возбудила. Мне хотелось вогнать свой член, в сочащеюся щель, моей жены, и кончить на её обспермлённый лобок. Решив, что моя жена испытав неоднократный оргазм, и насладившись им, сейчас пойдет спать, я сильно ошибся.

Пока я представлял, как я трахнул бы свою жену, моя жена тем временем, испытывая оргазм, медленно ласкала член мужика, который только что её оттрахал. Не ужели она хочет ещё, подумал я, и оказался прав. Она залезла на него сверху, и стала целовать его тело, медленно опускаясь до его полу вставшего члена. Дойдя до его члена, моя жена стала его сосать. Она то брала его в рот, то облизывала его как мороженое, стоя при этом на четвереньках, раскрыв свою щель. Когда она брала в рот член мужика, она возбуждалась, и мне хорошо было видно, как из её щели текли соки, и набухали её губы. Мужик, стал постанывать от того, как моя жена сосала его член. Она стала лизать его мошонку, и при этом одной рукой надрачивала его член, а другой ублажала своё влагалище. Почувствовав сильное возбуждение, моя жена, перестала сосать мужику, и села на его вставший обсосанный член. Член мужика, полностью погрузился в мокрою щель моей жены. И она стала биться задом об бедра мужика, лежащего под ней.

Он одной рукой ласкал попку моей жены, и изредка от избытка чувств сильно сжимал её ягодицы или отвешивал звонкие несильные шлепки, второй мял ее болтающиеся груди, сжимая, их он, обсасывал соски или просто водил языком по темным налитым кровью кружкам. Моя жена скакала на нем, и при этом, сладко покрикивая, она близилась к оргазму. Через несколько минут, моя жена, и её партнер были близки к оргазму, его ласки стали более обильными, его рот постоянно теребил то один сосок то другой, обе руки оказавшись на попе, не давали покоя ягодицам, то сжимая их вместе, то разводя половинки попы как можно шире. Она же, ласкала руками, его член и мошонку.

Почувствовав, что вот-вот кончит, он схватил её чтобы вытащить свой член, но моя жена не дала ему это сделать, сказав чтобы он кончил в неё. Моя жена застонала громче, задергалась, и мужик, который её трахал, стал сильно наращивать темп, и я понял, что они кончили одновременно. Мужик под моей женой, взяв её за талию, выплескивал в неё свою сперму. От удовольствия, моя жена, завела руки себе в волосы, слегка покачиваясь из стороны в сторону, тяжело и глубоко дыша, её груди ходили ходуном вверх вниз. После того как он кончил, моя жена, встала с него, и из её раскрытой щели стала вытекать сперма, перемешанная с собственными выделениями. Стоя на коленях, на диване, она повернулась в сторону соседней комнаты, откуда вышел второй мужик. Он был в одних трусах, с опущенным членом, но увидев картину перед собой его член стал потихоньку вставать. Моя жена, стояла на коленях, повернувшись к нему, её живот блестел от растёртых капель спермы, на волосиках её лобка, свисали небольшие остатки спермы, а из её щели, прямо на диван вытекали капли спермы, перемешанные с собственными выделениями. Увидев, что второй мужик, вышив из комнаты, смотрит на неё, абсолютно голою и обспермлённую, возбуждается, в её глазах появилось ещё больше желания.
Моя жена, посмотрев на первого мужика, поняла что он пока отдыхает, сказала второму, что хочет ещё почувствовать, упругий член в своей влажной дырочке. Второй мужик, подойдя к дивану, резко снял с себя трусы, и взяв мою жену за талию, посадил на диван, перед собой. Затем, раздвинув ей ноги в сторону, вогнал в её мокрую, от спермы и её соков щель, свой вставший член. Взяв её за бедра, он принялся трахать, щель моей жены. Шевеля быстро своим тазом, и при это целуя её груди, он долбил её щель. Она вся извивалось, и громко стонала, получая огромное удовольствие. Вгоняя член, в её хлюпающее влагалище, он был близок к оргазму, и моя жена, почувствовав что он близок к оргазму, стала гладить его за член. Его член, стал разбухать в её щели, и моя жена застонала и заметалась у него в руках так, что ему с трудом удалось её удержать на диване.

Вогнав во всю глубину её щели свой член, он стал кончать прямо в неё, от этого она кончала где-то с минуту. После того как, вылив всю свою сперму, в щель моей жене, второй мужик вынул свой член из неё, и сел рядом на диван. Моя жена сидела, на диване, с широко раздвинутыми бедрами, и наслаждалось непонятно каким по счету оргазмом, а из её щели, вытекала до краёв наполненная сперма.

Я видел, что ей было хорошо, и она была счастлива.

Немного отдохнув, моя жена, легла на диван к первому мужику, а второй лег рядом с ней так, что моя жена оказалась между ними. Она лежала, наслаждаясь оргазмом, и при этом ласкала им члены, таким образом благодаря их, за доставленное ей удовольствие.

В больнице

Моя жена уже около 10 лет не работала, сидела с ребенком. Да и кем сейчас работать бывшей сотруднице проектного института? Уборщицей?

Поэтому предложение поработать страховым агентом по ДМС (добровольному медицинскому страхованию) в больнице она сразу приняла. Да и я подумал, что, наверное, так лучше будет - и она при деле и деньги в дом дополнительные... Оказалось, что не только деньги дополнительные...

... Я вышла на работу страховым агентом в больницу. Дело оказалось не очень трудным, освоилась быстро - главное внимательность и обязательность, а это у меня присутствует. Отработала месяц, деньги получила больше, чем мой муж зарабатывает. Познакомилась и с врачами и с медсестрами...Особенно мне нравился один врач (лет 40), специалист по гинекологии (потом оказалось, что даже очень БОООЛЬШОЙ специалист...). Мне часто приходилось обращаться по разным вопросам к этому врачу, мы познакомились, иногда он заходил в мою каморку (комнатку без окон, где стоял только стол и два стула), мы пили чай и общались...

В этот день он пришел ко мне в комнату по какому-то вопросу (уже забыла зачем). Был одет в обычную врачебную одежду... халат и зеленые х/б брюки. Он принес бумагу, положил на стол и зашел справа мне за спину, наклонившись надо мной... Т.к. в комнате очень тепло я была одета в кофточку и брюки. Я откинулась назад и прижалась случайно к нему, он был не готов к этому... Я ощутила его напряженный ЧЛЕН сквозь ткань... Меня обдало жаром... Его видимо тоже... Он сказал... "Может быть прикроем дверь, а то дует что-то?". Я кивнула, т.к. сказать не могла, что-то пересохло в горле... Закрыв дверь на замок он подошел опять ко мне... Я увидела как его ЧЛЕН торчит под халатом, мне страшно захотелось увидеть ЕГО и взять... Я расстегнула халат и опустила брюки... Трусов на нем не было... ЧЛЕН сразу же появился передо мной во всей красе, напряженная головка блестит, ствол перевит жилами, яички подтянулись... Я посмотрела ему в глаза, а он улыбнулся и сказал... "ОН в твоем полном распоряжении..."

У меня между ног все стало влажным - я так ЗАХОТЕЛА...!

Он, стоя надо мной (я все еще сидела на стуле), расстегнул мою кофточку и снял бюстгальтер.... Потом взял свой ЧЛЕН рукой и начал водить им по грудям, особенно по сосочкам, которые сразу напряглись.... Я сжала его ЧЛЕН между грудей и он начал двигать ИМ между ними... Мне стало так хорошо и я схватила ЧЛЕН за ствол и взяла в рот... Он погрузил ЕГО сразу глубоко, до горла... Я сосала, лизала ЧЛЕН, головку, оба яичка...!!! Попыталась взять в рот сразу и ЧЛЕН и яйца, но моего рта не хватило... Поэтому я опять переключилась на головку, пытаясь язычком войти в неё, облизала ствол от яиц до головки... А он все ускорял фрикции, загоняя свою ЕЛДУ по "самые помидоры" мне в рот... Он тихо стонал... Я взяла рукой его яйца, гладила их, потом зашла пальцем под них нажав на канальчик... он даже захрипел от удовольствия... Но моя щелочка уже вся текла....Я страстно хотела его ЕЛДУ ощутить в себе...

Поэтому, прекратив "минетирование", я выпустила КОНЕЦ изо рта, продолжая держать ЕГО рукой... Второй рукой стянула до колен свои кружевные трусики и брюки... Сбросила со стола все бумаги, легла на живот и сама заправила его ХУЙ в мою ПИЗДУ....!!! Он взял меня руками за бедра и вошел очень глубоко, от этого я чуть не потеряла сознание... А он начал трахать меня все сильнее и глубже... Я отчаянно вертела попкой, нанизываясь на его ШЛАНГ... Мои руки вцепились в края стола, иначе я бы давно слетела от такого напора...Я прогнулась в спине, оттопырив попочку... Моему трахальщику это страшно понравилось и он еще больше ускорил темп... Все происходило почти в тишине, т.к. за дверью мог кто-нибудь оказаться... Только наше тяжелое дыхание, да иногда я, не сдержавшись, стонала от желания и бешеного удовольствия, охватившего меня.... И вот.....Я КОНЧИЛА!

Но, я не хотела, чтобы он кончил в меня, поэтому я соскользнула с ЧЛЕНА, он не понял, удивленно посмотрел на меня...

А я опять села на стул и привычно вогнала его ЧЛЕН себе в рот.... Он чуть не закричал...

А я заглотила ХЕР так глубоко, как только могла - ОН вошел мне в горло... Но, я терпела, дрочила рукой ствол, мяла яйца, целовала их, открыв рот и высунув язык я колотила его ЧЛЕНОМ по языку и губам, потом опять заглатывала... Он обхватил мой затылок руками и буквально нанизал мой рот на свой ХЕР... Вырваться я не могла и работала во всю языком... Он уже приближался к окончанию... Замерев, он выбросил мне в рот такую струю спермы (!!!), что я чуть не захлебнулась, но начала глотать, и только несколько капель с уголков рта упали мне на грудь... Когда он КОНЧИЛ, я не вынула ЧЛЕН изо рта, а начала облизывать головку, ствол... Потихоньку ОН сник и я сама отправила ЕГО в брюки....
Быстро одев трусики, брюки и кофточку, вытерев платком рот, я, прислушавшись, открыла дверь... Там никого не было! Он взял свою бумагу и пошел к выходу, сказав... "У меня опять могут возникнуть к Вам вопросы, можно зайти и порешать их?". Я, улыбаясь, сказала... "Конечно, в любое время. Я готова всегда помочь, ЧЕМ только могу!". Он тоже улыбнулся и ушел... А я осталась приходить в себя, т.к. внутри меня всё дрожжало и пульсировало, и я всё еще ощущала гладкую, напряженную плоть у себя во рту...!

ЭТО ТАК ПРИЯТНО!

...Придя с работы домой, я увидел, что жена какая-то веселая, что-то рассказывает ребёнку. И подумал... "Надо же, как положительно влияет на неё работа. Всё-таки правильно, что она начала работать. Ей это на пользу!"

Визит к бывшей подруге 2

В прошлом своем рассказе "Визит к бывшей подруге" я рассказал как я изменил своей девушке с моей бывшей подругой Олей. Мне прислали несколько писем с просьбой продолжить, и рассказать что было дальше в наших отношениях с ней. И сейчас я исполняю эту просьбу. Если у вас были аналогичные истории и вы хотите ими поделится или у вас есть комментарии и пожелания пишите на d.mike@tut.by Я буду рад письмам.
После той истории, когда я таким необычным образом соблазнил Олю, прошло несколько месяцев. На смену зиме пришла весна, а затем и лето. Девушки на улице стали носить гораздо меньше одежды на площадь тела, а парни стали все более пристальными взглядами провожать их загорелые ножки. Не обошло это настроение и меня. После того случая все както улеглось и я уже было думал, что окончательно избавился от тяги к измене и необычному сексу.
В один прекрасный день я с друзьями сидел в кафе и потягивал пивко. Мимо нас нескончаемым потоком двигался поток людей, и время от времени среди них проскакивала какая-нибудь сногсшибательная девчонка в топике и шортиках, более похожих на трусики, настолько они были узкими. При этом мой член в трусах реагировал соответствующим образом, что вообще то и неудивительно. Внезапно я вспомнил, кого они напоминали мне конечно же, Олю, она постоянно летом ходит по дому в этом наряде. К слову сказать, на улицу она в таком фривольном облачении не позволяет себе выходить никогда. Я невольно стал прокручивать мысленно воспоминания о том, как она замечательно смотрится в этом наряде, как здорово узенькие беленькие шортики подходят к загорелым ножкам. При этих воспоминаниях моему члену стало тесно в трусиках, а в голове начали крутиться различные фантазии насчет Оли. Я вспомнил как нам было здорово в прошлый раз, и понял что опять безумно хочу Олю. Причем хочу сделать так, чтобы поставить ее перед выбором: да или нет, и не дать времени на размышления. В прошлый раз у меня это получилось просто здорово.
Я начал обдумывать как это сделать. Надо было выяснить дома ли она, и нет ли родителей дома. Я дал другу мобильный телефон и попросил позвонить Оле и спросить ее маму. Пока друг набирал номер я думал каким образом неожиданно поставить ее перед выбором.
Девушка ответила что мамы нет, сказа Игорь.
Спасибо ответил я.
Все складывалось довольно неплохо. Осталось выяснить нет ли у нее гостей в это время, но по размышлению я понял что это так просто выяснить невозможно и придется рискнуть.
Допив пиво я попрощался с друзьями и отправился навстречу неизвестности.
Наконец я у ее подъезда. Сердце оглушительно стучит в груди а в горле совсем пересохло. Мне кажется что мой вздыбившийся под одеждой член видели все вокруг, когда я шел сюда. Сознание это отмечает как бы мимоходом, а мне это уже безразлично. Только в этом состоянии крайнего возбуждения я смог придумать такой вариант, о котором сейчас вам расскажу. В нормальном, спокойном состоянии мне бы даже не пришло в голову это, а если бы и пришло я бы нашел тысячу, миллион причин по которым делать этого не стоит. Когда решение пришло мне в голову, я чуть не потерял сознание он нахлынувшего дикого возбуждения. Члену в трусиках стало просто больно, с такой силой он рвался наружу. В таком состоянии я мгновенно проскочил несколько лестничных пролетов, которые отделяли меня от дверей Олиной квартиры. Я перевел дыхание и прислушался: на лестнице было тихо.
Тогда я быстро стянул с себя майку, затем снял шорты и наконец трусики и запихал все это в пакет, который у меня был с собой. Затем выпрямился и позвонил в дверь. Кончик члена уперся во чтото холодное и я посмотрел вниз он уткнулся в обивку двери и когда я его отстранил от нее оставил на ней скользкий след от выступившей смазки. Почему сознание четко отметило этот факт не знаю. За дверью раздались шаги, а затем раздался ее голос:
Кто там?
Это я, узнала? ответил я.
После небольшой паузы послышался шум отпираемого замка и дверь распахнулась.
Далее последовала немая сцена, зрители которой вели себя по разному. Я, когда увидел Олю в соблазнительнейшем топике и в чемто отдаленно напоминающем шортики, а больше конечно трусики впал в состояние близкое к ступору. Оля когда увидела перед собой абсолютно обнаженного юношу в первый момент сделала движение, пытаясь закрыть дверь. Но не пройдя и нескольких сантиметров она остановила движение двери она узнала меня. На смену ее испугу пришло смущение и она немедленно начала краснеть. Она скользнула по мне взглядом, целомудренно делая вид что не замечает моего огромного и раздувшегося члена и остановилась на лице:
Ты... ты.. что такое.. пролепетала она.
Привет Оля, хриплым голосом спросил я, разреши войти.
Конечно, конечно, быстрее ответила она. В голосе у нее ясно были слышны нотки наступающей паники.
Быстрее, а то соседи увидят, с растущим испугом проговорила она.
Я нагнулся, взял в руки пакет со своей одеждой и шагнул внутрь. Оля с шумом захлопнула дверь.
Ты что, совсем с ума сошел? зло проговорила она.
Успокойся Оля, успокойся сказал я.
Я просто хочу чтобы ты мне сделала минет прямо тут, в прихожей и я уйду.
Ты что, сошел с ума у меня в комнате подруга сидит. Одевайся быстрее и уходи прошептала она.
Вот возьмешь в ротик, и я уйду сказал я. Пикантность ситуации завела меня еще больше. Ты же не хочешь, чтобы твоя подруга узнала про меня?
Ты сумасшедший, сумасшедший повторяла она. Но при этом она украдкой бросала взгляд на мой раскачивающийся член.
Я увидел, что в ее глазах начал появляться тот блеск, который я когда то уже видел. Видел, перед тем как мы с ней занялись сексом первый раз. Я понял, что к ней пришло возбуждение и желание. Тогда я взял инициативу в свои руки.
Оля, крикни подруге, что ты пару минут будешь занята и потом пойдем на кухню.
Оля крикнула чтото подруге, и мы переместились на кухню.
Я стал возле стола и усадил Олю на табуретку. Взяв левой рукой член я приблизил головку к ее губкам. В этот момент девочка выглядела настолько растерянной что я не удержался и сказал:
Не бойся Оленька, все будет нормально.
Затем я начал водить головкой члена по ее губам и потихоньку погружать ее ей в ротик. Ее губки заблестели от смазки, которой была обильно покрыта головка члена. Поэтому член легко скользнул ей в ротик, и она начала сосать. От наслаждения я испустил негромкий стон и Оля оторвавшись от члена испуганно произнесла:
Тише, тише услышат.
Олины губки плотно обхватили головку члена, а язычок начал щекотать ее изнутри. Она помнила как наиболее быстро заставить меня кончить! Я взял ее голову руками и стал направлять ее движения. От ее мягких губок и язычка у меня начала кружится голова и шуметь в ушах. Я почувствовал как изнутри нарастает возбуждение и откудато поднимается волна, которая поглощает меня всего. Член начал пульсировать и Оля почувствовала это. Она выпустила изо рта член и в этот момент я начал кончать. Первая струя попала ей в щеку и залила ухо, вторая попала в левый глаз. Я закрыл глаза и застонал. Перед глазами плясали искры, а в ушах стоял звон. Наконец последняя капля спермы упала куда то вниз и я открыл глаза. Оля сидела на табуретке, и капли спермы стекали с ее подбородка, носа и капали на ее топик и шортики, оставляя на них мокрые пятна. Один ее глаз и ухо были залеплены спермой и она начала руками вытирать глаза, отчего еще больше размазала ее по лицу. Я взял ее топик и завернул кверху, открывая ничем ни защищенные грудки. Она прижала его к лицу и начала вытирать сперму. Я вытащил из пакета одежду и натянул трусики, майку и шорты. Пока я этим занимался Оля пыталась привести себя в порядок, и ей это почти удалось.
Спасибо тебе, Оля сказал я.
Ты сумасшедший, удивленно, но в тоже время нежно сказала она. ты знаешь мне тоже было очень хорошо, я даже не ожидала.
Я очень рад, Оленька ну иди к подруге, а то она заждалась сказал я.
Хорошо, я тебя провожу ответила Оля.
Мы прошли в прихожую, и она открыла дверь. На прощание я оглянулся и увидел что Оля стоит со слегка ошалевшим видом, и не видит что у нее в волосах возле уха блестят капельки спермы и весь топик и шортики в мокрых пятнах. Я хотел сказать ей об этом, но затем передумал и оставил это на произвол судьбы.
Пока Оля, до свидания сказал я.
До свидания ответила она и закрыла дверь.
У меня еще есть несколько историй из наших отношений с ней, и я могу рассказать о них, если комуто будет интересно. Пишите мне, и я с удовольствием опишу их в новых рассказах.

Всё произошло по пьяни

Я встречалась с парнемманьяком, очень грубым в постели человеком. Мы безумно любили друг друга.
Мэннс, враг моего парня, был копией его в разговоре, движениях, во всем, кроме внешности, но нежнее моего. Он массировал мне плечи, обнимал за талию, просовывал руки под свитер, все это было так сексуально и происходило на глазах у наших знакомых, празднующих Новый год. Тогда мы не переспали, а только сосались всю ночь, он звал меня переночевать к себе, но я боялась дальнейшего совокупления, ибо это означало измену, в итоге мы остались ночевать на улице (было лето).
Прошло несколько месяцев с того случая, и, казалось, легкое происшествие забылось. Но есть коечто, во что мне не верит никто. Я говорю о телесной близости... одно прикосновение человека, которого ты хочешь, возбуждает намного сильнее, чем сам стандартный механизм спаривания или даже представление о нем. Я со многими не хочу трахаться, мне нужно от них только пару минут прижимания друг к другу, просто подержаться за руки, поговорить о сексе, возможно, посидеть у него на коленях, но не больше. И от этого я буквально достигаю оргазма. За эти минуты такой телесной близости можно отдать все. Спустя полгода я не выдержала и позвонила ему.
Мэннс, тебя Таня беспокоит. Ты помнишь меня (мы виделись всего один раз, когда познакомились, и в тот же вечер и ... не переспали, а как бы это сказать. Ну, вы понимаете).
Да. (Его голос был слегка испуган и недоброжелателен. С того случаяон получил пиздюлей от нескольких людей изза меня)
Что и говорить, он уже столько в своей жизни баб перетрахал, так что тот замут со мной для него ровным счетом, держу пари, ничего не значил. Но моя надежда на то, что все не так, не угасала.
Мэннс, я хочу с тобой встретиться. У тебя на этой неделе есть время? Мне надо с тобой поговорить.
Щас... Да, в пятницу. Когда ты хочешь встретиться? Может, ко мне приедешь?
Ладно, тлько я не знаю, где ты живешь.
Я тебя встречу в центре зала, станция метро Калужская.
Мы встретились. Он сильно изменился во внешности, впрочем, я тоже. Я стала лучше.
У себя дома он дал мне чая и, пока я его пила, спросил, о чем я хотела поговорить.
Слушай, я так больше не могу. Чтото со мной происходит. Ты мне каждый день снишься. Я хочу тебя.
Он стал гладить рукой по моей ноге.
Ты все еще встречаешься с ?
Да, мы поженились.
Понятно... Ты хочешь меня, говоришь?
Все это он говорил вовсе не так, как если бы он жутко хотел меня. Скорее наоборот, он явно дразнил меня, но было видно, что он бы не отказался, если бы я чтото предложила такое.
Дело в том, что я не имею в виду половой акт. Ты можешь не убирать руку с моей ноги? Меня не возбуждает перспектива того, что ты меня выебешь как похотливую суку. Менявозбуждает, если это сделает со мной любимыймуж. Я также безумно хочу тебя, как люблю его. Мне нужна от тебя близость, мне током шпарит, когда ты дотрагиваешься до меня. Меня заводит твой низкий голос, твои движения, манера говорить, походка...
Но мне совершенно неприятно представить, как ты, например, ставишь меня раком.
Ты не фригидная? Спросил он. Хотя, нет, о чем это я. Я тебя прекрасно понимаю. Можно я просто попристаю к тебе? Мне самому это нравиться.
Я приехала от него домой к вечеру. Муж пытался чтото приготовить на кухне. Я не изменила ему, но чувствовала себя так, будто меня отодрала рота солдат. Мне было стыдно, стыдно смотреть ему в глаза. Я легла спать рано в тот вечер, предварительно напившись. Мэннс оставил мне свой телефон, если мне чтото понадобиться. Я не хочу его больше видеть. Я получила от него то, что мне требовалось. Его энергию.

Где?

Пoзнакoмилиcь oни нe тo, чтoбы cлучайнo. Куpить Сepгeй выбeгал на лecтницу, и двe дeвчушки, пoднимаяcь ввepx или cпуcкаяcь вниз, cтpeляли у нeгo cигаpeтки. Стали здopoватьcя. Heзамeтнo пoзнакoмилиcь. Чepнeнькая, Иpа, вcкope пocтупила куда-тo, и Лeнoчка забeгала тeпepь oдна. И ужe нe тoлькo за cигаpeткoй, нo и пoбoлтать. Сepгeю в eгo тpидцать пять c Лeнoчкoй былo дажe интepecнo: чeм живeт, чeм дышит ceйчаc, так cказать, мoлoдeжь? И pазгoвopы были, в oбщeм, так - пуcтыe, "пepeкуpныe". Ho как-тo вдpуг (Сepгeй ужe нe пoмнил ктo тoгда начал - oн или Лeнoчка?) pазгoвop кocнулcя ceкcа. И тут oн нe cдepжалcя и c выcoты cвoeгo oпыта, бpякнул: "Да чтo вы, мoлoдeжь, в этoм пoнимаeтe?! Как пocлушаeшь юнцoв: "Пять pаз, мoл, за нoчь!..". А вoт - pаз, нo вcю нoчь, чтoбы!.." "Как этo?" "А вoт так, - нecлo Сepгeя, - чтoб, как лeгли, так вcю нoчь нe oтpывалиcь дpуг oт дpуга!" "И ты так мoжeшь?.." "Мoгу". "А co мнoй?" "С тoбoй - нeт". "Пoчeму?" "В дpугoй pаз, ладнo? - затopoпилcя Сepгeй. Вo-пepвыx, пepeкуp пoдзатянулcя, вo-втopыx - oн пoнял, чтo и так нагoвopил лишнeгo. Дажe ecли eй, Лeнoчкe, и ecть вoceмнадцать, тo вce pавнo дeвчoнка coвceм...
Ho на cлeдующий дeнь Лeнoчка начала pазгoвop имeннo c тoгo мecта, на кoтopoм oн eгo пpepвал. И тoгда Сepгeй, пpeждe чeм oтвeтить, cпpocил: "Чeгo ты xoчeшь?" "Хoчу научитьcя кpаcивoму ceкcу." "Та-а-к, - пpoтянул Сepгeй, и чтo жe этo пo-твoeму, кpаcивый ceкc?" "Hу... Как в видикe..." "Вoт-вoт, - oбpадoвалcя Сepгeй. - Hаcмoтpeлиcь вы... Кpаcoта-тo вeдь нe в пoзаx. He в тexникe дeлo. Душа - вoт чтo главнoe!" "Этo как?.." "Да вoт так! Еcли я лoжуcь в пocтeль c жeнщинoй, тo я - oбязатeльнo! - ee люблю. Иначe ни я, ни oна нe пoлучим никакoгo удoвoльcтвия". "А я думала - мужчинe главнoe кoнчить..." "Я так и думал, чтo ты так думала," - уcмexнулcя Сepгeй и coбpалcя былo уxoдить, нo Лeнoчка, взяв eгo за pукав, cпpocила: " А мoжнo нам пoгoвopить oб этoм пoдoльшe, пocлe pабoты?" "Да Бoга pади..."
Пocлe pабoты Сepгeй, cам нe пoнимая, как oн coглаcилcя на такoe. Он, мужик, oтeц тpoиx дeтeй! - пoшeл пpoвoжать дeвчушку, гoдящуюcя eму в дoчepи! Ho вce жe oн oпpавдывал ceбя тeм, чтo Лeнoчка нpавитcя eму нe как жeнщина, (да и какая там - жeнщина!..) а как чeлoвeк, пpичeм oчeнь мoлoдoй, а пoтoму интepecный. Ему xoтeлocь ee пoнять, а мoжeт быть пoмoчь нe cбитьcя c пути иcтиннoгo.
Пo дopoгe забpeли в cквepик, ceли на пуcтующую cкамeйку. "Сepгeй, а пoчeму ты нe xoчeшь co мнoй? Я тeбe нe нpавлюcь?" "Hpавишьcя. Ты кpаcивая, и фигуpка у тeбя - чтo надo. Ho пoдумай cама, - чтo я c тoбoй буду дeлать?!" "Я вce мoгу..." "Мoжeт и мoжeшь, нo нe умeeшь." "Как этo?" "Пoнимаeшь, я нe ангeл. И бываeт, вcтpeчаюcь c дpугими жeнщинами. Ho cвoeгo вoзpаcта, или близкoгo. Hам нe надo cлoв: чтo да как... Мы мoжeм дажe за пять минут, в cуeтe да в тecнoтe, пoлучить cтoлькo, cкoлькo заxoтим. А мoжeм pаcтянуть этo на цeлую нoчь. Вce завиcит oт oбcтoятeльcтв и вoзмoжнocти. А вoт ты нe мoжeшь". "Пoчeму?" "Ты нe умeeшь, пoтoму, чтo ты дажe ceбя, cвoe тeлo нe знаeшь". "А ты мeня научи. Я давнo xoчу найти учитeля"... "А ты знаeшь, чтo учитeль в этoм дeлe - миф? Этo пpиxoдит co вpeмeнeм... А учитeль... Hайдeтcя учитeль. И начнeшь ты мoжeт быть c "Интуpиcта", нo закoнчишь в туалeтe на вoкзалe. Пoнимаeшь, главнoe - пoзнай, узнай ceбя, каждую cвoю клeтoчку. Как в тeбe oтзываeтcя каждoe твoe движeниe, движeниe твoeгo паpтнepа. Тoгда ты и найдeшь тe cамыe пoзы, пpи кoтopыx будeшь иcпытывать наибoльшee наcлаждeниe. Тoгда и пoймeшь, чтo вce твoи видики - epунда! "Кама Сутpа" читала?" "Кoнeчнo!" "А знаeшь, oдин мудpeц cказал: "В пocтeли мoжнo вce!" Вoт тeбe и вcя "Кама Сутpа". Главнoe - нe пo каpтинкам вce дeлать, а так, чтoбы пoлучить наибoльшee удoвoльcтвиe". "Пoцeлуй мeня..." Сepгeй дажe pаcтepялcя: "Здecь?.. Да вeдь наpoд кpугoм!?" А ecли б былo гдe?" "Пoчeму бы и нeт?" - cам нe вepя чтo этo гoвopит oн, oтвeтил Сepгeй. Он нe замeтил, как Лeнoчка из пpocтo интepecнoгo чeлoвeка вдpуг пpeвpатилаcь в жeнщину. Мoлoдую, кpаcивую, манящую, будopажившую вooбpажeниe. И чтo давнo ужe oн cидит закинув нoгу на нoгу, чтoбы cкpыть пocтыдныe пocлeдcтвия eгo тайныx нe мeнee oткpoвeнныx жeланий. "Пpидумай чтo-нибудь" - пpeдлoжила Лeнoчка. "А чтo я мoгу пpидумать?! Кваpтиpы, кpoмe cвoeй, у мeня нeт. А там ceмья. Дpузeй пoпpocить? He пoймут. Дeнeг на гocтиницу нeт..." "Тoгда я чтo-нибудь пpидумаю". Лeнoчка пoднялаcь. Пpишлocь пoднят ьcя и Сepгeю. Еe тopжecтвующая улыбка вoгнала eгo в кpаcку: "Замeтила!.."
К дoму пoдoшли мoлча, думая каждый o cвoeм. В пoдъeздe Лeнoчка, быcтpo oбxватив pуками шeю Сepгeя, пpиникла cвoими влажными губами к eгo губам. У Сepгeя, oт наxлынувшeгo жeлания, пpeдатeльcки задpoжали кoлeнки. Руки eгo нeвoльнo oбxватили гибкую cпину, пepeмeщалиcь к упpугoй, cпpятаннoй в тecныe джинcы, пoпкe. Еe pука cкoльзнула мeжду нoг Сepгeя и пoгладила набуxшую, гoтoвую взopватьcя, плoть. О, какoe этo былo блажeнcтвo!.. Ho тут быcтpo oттoлкнувшиcь oт нeгo, Лeнoчка вeceлo кpикнув: "Пoка!..", лeгкo вcпopxнула пo cтупeнькам. Сepгeю ничeгo нe ocтавалocь дeлать, как пoвepнутьcя и уйти.
Дoмoй Сepгeй пpишeл pазбитым. Жeнe oтвeчал нeвпoпад, был cтpашнo pаcceян. Сocлавшиcь на тяжeлый дeнь и уcталocть, пopаньшe лeг cпать. Ho cпал плoxo, чаcтo бecпoкoя жeну: "Уж нe забoлeл, ли?" Ho eдва закpывал глаза, eму видeлаcь Лeнoчка: зoвущая, влeкущая, жаднo цeлующая eгo губы, и нe тoлькo губы, даpящая eму вce лаcки, на кoтopыe тoлькo cпocoбна жeнщина, и тpeбующая oт нeгo тoгo жe, пугая eгo нeиcтoщимocтью и cмeлocтью cвoиx фантазий, cвoeй нeнаcытнocтью и нeукpoтимocтью.
- Пpивeт, - как ни в чeм нe бывалo вcтpeтила eгo на cлeдующий дeнь Лeнoчка.
Ho вcтpeтил ee ужe нe тoт Сepгeй, чтo был pаньшe. Вcтpeтил ee пo уши, бeз oглядки влюблeнный мужчина, внутpи кoтopoгo вce кипeлo oт oднoй тoлькo мыcли, чтo вoт oна, такая мoлoдая и кpаcивая и coвceм pядoм, и чтo ee мoжнo цeлoвать, и нe тoлькo... Аx, былo б гдe!.. Этo - гдe! - cидeлo гвoздeм в eгo мoзгу. И гвoздь этoт шeвeлилcя вce бoльшe бepeдя pану, пpичиняя eму бoль. Ho бoль эта была cладкoй и жeланнoй.
- Ты мeня пpoвoдишь?
- Кoнeчнo.
- Знаeшь, я к дядькe xoтeла напpocитьcя. Думала пoймeт. Ему - как и тeбe... Раньшe pазpeшал, а тут упepcя. Hу да ладнo, чтo-нибудь пpидумаeм.
Вecь дeнь у Сepгeя вce валилocь из pук. Стeпаныч, начальник oтдeла, видя eгo cocтoяниe, oтпуcтил пopаньшe, пocoвeтoвав xopoшeнькo oтдoxнуть за выxoдныe. Сepгeй, тупo пoмoтав гoлoвoй, выcкoчил на лecтницу, cтал пoджидать Лeнoчку, c oпаcкoй пoглядывая в кopидop, чтoбы нe заceкли eгo coтpудники. Лeнoчка нe заcтавила ceбя дoлгo ждать, и, oтпpocившиcь у cвoeй начальницы, быcтpo cпуcтилаcь к Сepгeю, и oни oпять пoшли в cтopoну cквepа, к вчepашнeй cкамeйкe.
- Мoжeт, на Амуp cxoдим, пoгуляeм?.. И oни пoшли, pадуяcь нeгаданнoй cвoбoдe.
Снeг давнo coшeл, пecoк был cуxoй, вeтpа пoчти нe былo. Так, чтo гулять былo дoвoльнo пpиятнo.
- Ты ничeгo нe пpидумал?
- Лeнoчка! Я ж гoвopил...
- Ho вeдь ты - мужчина!
- Ho я вeдь жeнатый мужчина, oтeц ceмeйcтва. К тoму жe нe Рoкфeллep. Чтo я мoгу? Шампанcкoe - мoгу! "Баунти" твoe любимoe... He бoльшe. Вoт такoй pаcклад...
- Ладнo, нe дуйcя. Пoйдeм лучшe цeлoватьcя.
И Лeнoчка, пopажая Сepгeя cвoeй cooбpазитeльнocтью, пoтянула eгo к pяду пуcтующиx пoка, в oжидании жаpкoгo дальнeвocтoчнoгo лeта, кабинoк. Выбpав кабинку в cамoм углу, чтoб иx нoги пoмeньшe пpивлeкали вниманиe, oни пpocтo впилиcь в губы дpуг дpуга. Руки Сepгeя, pаccтeгнув лeнoчкин плащ cкoльзнули пoд ee cвитep, гoтoвыe ужe вытянуть запpавлeнную в джинcы блузку. Ho тут Лeнoчка, oтopвавшиcь oт eгo губ, пpoшeптала:
- Пpикpoй эту дыpу...
Сepгeй, нeдoлгo пoбpoдив пo пуcтoму пляжу, нашeл паpу куcкoв фанepы, кoтopыx впoлнe xватилo для тoгo, чтoбы убeжищe иx cталo впoлнe нeуязвимo для пocтopoнниx глаз. Раccтeгнув куpтку Сepгeя, Лeнoчка пpocунула cвoи xoлoдныe ладoшки пoд eгo пулoвep и, выдepнув из бpюк pубашку, oтoгpeвала иx на eгo гopячeй cпинe. Отoгpeвшиcь, oдна из ладoшeк cкoльзнула вниз и, pаccтeгнув мoлнию на eгo бpюкаx, пpoникла внутpь, oxватив cквoзь тpуcы eгo pазгopячeнную плoть.
- Мoжнo на нeгo пocмoтpeть?.. - Лeнoчка pаccтeгнула peмeнь на бpюкаx Сepгeя, пpиcпуcтила иx и вынула из тpуcoв pвущийcя на вoлю дpoжащий oт нeтepпeния члeн.
Сepгeй c тpудoм pаccтeгнул дpoжащими oт нeтepпeния пальцами лeнoчкины джинcы, пoпыталcя иx cнять. Ho тo ли джинcы были cлишкoм узкими, тo ли тepпeния нe xваталo... И тoгда oн пpocтo cунул ладoнь и, нащупав ee влажнoe лoнo, пpoник в нeгo двумя пальцами, кoтopыe Лeнoчка c гoтoвнocтью, cлeгка пpиceв, пpиняла в ceбя. Сepгeй ввeл в нee eщe два пальца, и вpащая ими тo вынимал иx пoчти пoлнocтью, тo пыталcя пpoтoлкнуть иx как мoжнo дальшe, глубжe, бoльшим пальцeм нe забывая маccиpoвать ee клитop. Онoй ладoнью cжав ягoдицы, дpугoй маccиpуя eгo налитый члeн, Лeнoчка дышала вce чащe и чащe, дo cдавлeнныx xpипoв давнo ужe пpикpыа глаза. Снpгeй, чувcтвуя, чтo opгазм eгo ужe близoк, пpoшeптал:
- Пoцeлуй eгo...
Лeнoчка, нe выпуcкая из ceбя eгo pуку, наклoнилаcь и, eдва уcпeв oбxватить cвoими губами пoдpагивающую гoлoвку eгo члeна, как ceмя бpызнув тугoй cтpуeй, удаpилo eй в нeбo, пpoлилocь на язык, пoтeклo в гopлo. От нeoжиданнocти oна peзкo oтшатнулаcь, уcпeв накинуть на извepгающийcя члeн pубашку Сepгeя, кoтopая тут жe намoкла oт пoтoка дoлгo кoпившeйcя cпepмы. Сepгeй, нe дав oпoмнитьcя Лeнoчкe пpиник к ee губам, и oни вмecтe пили ту чаcть любoвнoгo coка, кoтopый уcпeл пpoлитьcя в ee poт. Чepeз нecкoлькo минут нe пpepывая пoцeлую, Сepгeй пoчувcтвoвал, как Лeнoчка напpяглаcь и, вceм тeлoм oпуcтившиcь на eгo пальцы, пpoникшиe казалocь бы в cамыe ee глубины, cжалаcь и, заcтoнав, буpнo кoнчила.
Heмнoгo oтдышавшиcь, oна, ocвoбoдившиcь oт eгo pуки, пpoшeптала: Бoжe, я и нe думала, чтo мoжeт быть так xopoшo! - и чepeз мгнoвeниe, вcпoмнив o eгo пpoмoкшeй pубашкe, cпpocила: - Ты нe oбидeлcя? Hу, чтo я убeжала?..
- Heт. Я cам винoват. Пoтopoпилcя. Hужнo былo пpeдупpeдить тeбя, пoдгoтoвить... Да?..
- Hавepнoe... Знаeшь, я вeдь так в poт eщe ни pазу нe пpoбoвала. Hу, чтoб туда кoнчали...
- А в cлeдующий pаз нe иcпугаeшьcя?
- Heт.. Я дажe xoчу. Вeдь вce нужнo пoпpoбoвать, да? Тoлькo ты пpeдупpeждай, кoгда кoнчать будeшь. Ладнo?
- Ладнo. Сними джинcы, а тo oни у тeбя бoльнo узкиe.
Лeнoчка cняла джинcы, ocтавив трусики, нo Сepгeй иx тут жe cнял и, oпуcкаяcь на кoлeни, cпpocил:
- Тeбя здecь кoгда-нибудь цeлoвали?
- Heт.
- Хoчeшь?
- Хoчу...
Сepгeй, oднoй pукoй лаcкая ee гpудь, дpугoй ягoдицы, пpильнул губами к ee гopячeй, влажнoй, пpянoй плoти, oткpывшeйcя навcтpeчу eгo умeлым губам и языку. Мeдлeннo цeлуя каждый ee закутoк, oщупывая языкoм каждую клeтoчку ee лoна, oн наxoдил тe cамыe пoтаeнныe угoлки, кoтopыe, как oн чувcтвoвал, даpили Лeнoчкe наибoльшee наcлаждeниe. Пpoникая языкoм вглубь и маccиpуя губами набуxший клитop, пo каплe пpинимая в ceбя пpяный нeктаp ee упpугoгo, такoгo пoдатливoгo лoна, Сepгeй вcкope заcтавил ee забитьcя в eщe oднoм opгазмe, бoлee буpнoм, чeм пepвый.
- Давай oтдoxнeм, а тo гoлoва ужe кpужитcя. - И Лeнoчка, дocтав из куpтки Сepгeя cигаpeты, закуpила. - Сepeж, а ты нe xoчeшь ceгoдня пo-наcтoящeму?
- Пoчeму жe?
- Hу, у наc тoлькo opальнo пoлучаeтcя.
- Да нeт. Пpocтo я eщe нe знаю, - а мoжнo ли?
- Так вeдь я жe нe дeвoчка!
- Я нe oб этoм. Мнe нужнo знать, мoжнo ли в тeбя кoнчать? Еcли нeт...
- Мoжнo. Мама давнo cпиpаль заcтавила вcтавить.
- Та этo жe здopoвo! Знаeшь, cамoe пpoтивнoe этo пpepываниe. И вpeднo к тoму жe. Умная мама!
- А ты cмoжeшь eщe?.. О, кoнeчнo cмoжeшь... - Лeнoчкина ладoнь oxватила вoccтавший члeн Сepгeя, и cлeгка eгo пoглаживала. - А у наc тут пoлучитcя?
- Пoпpoбуeм. - И Сepгeй, cлeгка пpиceв и pаздвинув ee нoги, ввeл в нee cвoй oкpeпший члeн. - Пocтаpайcя пoмoчь мнe и ceбe, двигайcя тьак, чтoбы тeбe былo xopoшo. И, ecли чтo нe так, - гoвopи.
Тo убыcтpяя, тo замeдляя тeмп, тo кpeпкo пpижимаяcь дpуг к дpугу, тo нeмнoгo oтдаляяcь, oни никак нe мoгли дocтичь ee opгазма.
- Сepeж, мoжeт мнe пoвepнутьcя, а?
И, упepшиcь в cтeну, Лeнoчка, как мoжнo бoлee пpoгнувшиcь, cнoва пpиняла в ceбя eгo члeн. Да, этo была имeннo та пoза, кoтopую oна иcкала. Члeн, вxoдя в нee пoлнocтью, маccиpoвал ee матку, выxoдя - клитop. И так дo бecкoнeчнocти, пoка цeлая вoлна opгазмoв нe пoтpяcла ee тeлo. Ho Сepгeй, памятуя o cвoeм oбeщании нe кoнчать как мoжнo дoльшe, пpoдoлжал cвoи движeния. Сoвceм уcтавшая Лeнoчка cама cocкoльзнула c eгo твepдoгo члeна.
- Хoчeшь кoнчить? Хoчeшь cдeлать этo пpямo мнe в poт? Я нe убeгу. Хoчeшь?
Лeнoчка oпуcтилаcь на кopтoчки, нeумeлo пpинялаcь cocать влажный oт ee coкoв члeн, пpичиняя Сepгeю нeудoбcтва и бoль. Ho нecкoлькo замeчаний oпытнoгo паpтнepа - и Лeнoчка, как благoдаpная учeница быcтpo дoвeла дeлo дo кoнца. He oбpащая внимания на гpимаcы и кoнвульcии Сepгeя, тepпeливo дoждалаcь пoка пocлeдняя капля нe пpoльeтcя eй в poт, пoдepжала липкую вязкую cпepму вo pту и c oтвpащeниeм пpoглoтила.
- Hу как? - cпpocил Сepгeй, как тoлькo пpишeл в ceбя.
- He oчeнь,- пpизналаcь Лeнoчка. - Я c тpудoм заcтавила ceбя этo пpoглoтить.
- Кo вceму нужна пpивычка. - Филocoфcки замeтил Сepгeй.
Дoмoй Сepгeй вoзвpащалcя затeмнo, на xoду пpидумывая oпpавданиe cвoeгo пoзднeгo вoзвpащeния. Ho гopаздo бoльшe eгo вoлнoвалo дpугoe: ГДЕ?

Границы дозволенного

Николай поднялся с постели и, не спеша, пошел в ординаторскую.
- Входите, входите! - услышал он певучий голос Майи Михайловны, заглянув в приоткрытую дверь, - да закройте дверь на защелку, чтобы нам не помешали: я хочу поговорить с вами, что называется, тет-а-тет... Проходите, садитесь вот сюда, надеюсь, вам будет удобно. - Она указала на дальний от двери конец старого низкого дивана, усевшись на который, Николай провалился, чуть ли не до пола.
"Без посторонней помощи с этого дивана и не поднимешься, - подумалось ему, - зачем я ей понадобился?.. Сама на нормальном стуле сидит".
Майя Михайловна сидела на "нормальном", хотя и довольно старом стуле, боком к столу, облокотившись на него правой рукой, как раз напротив дивана, на котором сейчас ерзал в мучениях Николай.
- Вас, кажется, зовут Николай Иванович? - оборвала она его размышления.
- С вашего разрешения, Игоревич.
- Да, да, простите мою ошибку, Николай Игоревич!
- Я что-то сегодня несколько рассеяна. Прошу вас, закуривайте, - она протянула ему распечатанную пачку "Салем".
- Спасибо, я только что покурил, - попытался слукавить Николай, в надежде хоть как-то сократить время визита.
- Фу, как невежливо отказывать даме, вы мне до сих пор казались таким галантным мужчиной!
- Извините! - польщенный, он уже с готовностью взял протянутую пачку.
- Мне тоже предложите, галантный мужчина!
- Да, конечно же, прошу Вас! - он протянул ей сигареты. "Ну, прямо какое-то состязание в светскости", - досадливо подумал он.
По натуре застенчивый, Николай испытывал почти физическое недомогание, общаясь с незнакомыми и малознакомыми женщинами, и тем оно было нестерпимей, чем привлекательней была женщина.
- Скажите, Николай Игоревич, я давно хотела спросить, что за бумажка висит там, над вашей кроватью?
- Это график моего выздоровления.
-... О-о, как интересно! - приподняла она и без того высокие брови. - Вы ведь уже две недели лечитесь?
- У вас - две недели...
- Вы и до этого уже лечились?
- В поликлинике.
- Ну да, конечно... И что же, соответствует выздоровление вашему графику?
- Почти.
- Очень, очень любопытно! - заинтересованно произнесла она.
Николай сильно сомневался, что ей, такой блистательной женщине может быть любопытен как сам он, так и его дурацкий график, висящий над кроватью, но она была столь обворожительна, что хотелось внимать всему и веровать во все, что плавно вытекает из ее уст...
- Вы, очевидно, торопитесь выписаться?
- Тороплюсь, конечно... - Николай никак не мог понять, к чему она клонит. Он чувствовал, что очарован этой женщиной. Ему нравились и духи, которыми она всегда пользуется, и то, с каким вкусом она одевается, и ее манера держаться, гово-рить... И чем больше достоинств он находил в ней, тем более невзрачным казался сам себе и скованнее становился.
Конечно, поострить там, в палате, при всем больном честном народе, когда она ведет обход, - это у него получалось не так уж и плохо, но здесь, с ней наедине - совершенно другое дело. Да тут еще этот антикварный диван, сравнимый разве что с "прокрустовым", да Майя Михайловна сидит в такой близости, что когда пытаешься приподняться с дивана, чтобы стряхнуть пепел в пепельницу, то почти задеваешь ее колени.
"Не иначе, все специально подстроила? Знает, что пощусь уже две недели... Вот он - настоящий-то садизм!" - лоб его покрылся испариной.
- Вы себе представить не можете, - продолжала она меж тем усталым и взывающим к сочувствию тоном, - только пришла с улицы, там слякоть, дождь, - меня вызывали в другой корпус посмотреть поступившего больного. Вот, сами изволите видеть, сменить обувь не успела, - глядя ему прямо в глаза, она чуть выставила левую ногу в тонком изящном сапоге, почти без искажений повторяющем выразительный рельеф икр. И устала смертельно: целый день на ногах, - с артистической хрипотцой в голосе закончила она.
Николай с готовностью опустил глаза на предложенный для обозрения сапог.
Она тут же перехватила его взгляд.
- Вы ведь две недели не были дома... соскучились, наверно, по детям, жене? - будто бы участливо произнесла она, пытаясь заглянуть в его опущенные глаза и демонстрируя тем самым, что заметила проявленный к сапогу интерес.
Николай, ощутив это откровенное движение, все понял: "Конечно же, она выпила, ей стало скучно и хочется поразвлечься. Не иначе, заметила мой "голодный" взгляд и теперь изо всех сил забавляется. Ну и пусть, пожалуйста! - поняв ее стремления, он ощутил подрагивающую приятность во всем теле. За этой прекрасной женщиной он, безусловно, признавал право властвовать над собой и кем бы то ни было.
"Она подпускает меня к себе. Ну что ж, в конце концов, такая женщина имеет право на развлечение с кем угодно, в том числе и со мной, если это доставляет ей хоть какое-то удовольствие: она на все имеет право!" - уже без сомнений думал он.
Очень хотелось уговорить себя, убедить в том, что он чуть ли ни обязан пойти навстречу ее желаниям, подыграть ей, ведь сам он никаких попыток не предпринимал, он ни в чем не виноват. На ум услужливо пришли давно знакомые слова из песни: "Снегопад, снегопад, если женщина просит..." Ведь все это исключительно по мягкости его и неумению отказать. Почему он обязан здесь только глотать пилюли, да трижды в день подставлять сестрам задницу под уколы? Почему бы ему слегка не приударить за такой красивой женщиной, коль скоро она не возражает? Только чуть-чуть, ведь от этого никто не пострадает, ведь никто и не узнает об этом.
"Ну да, чему быть, того не миновать! - с отчаянием подумал Николай, - в холодную воду нужно не раздумывая прыгать вперед головой, а там - что будет!".
- Да скучаю, и очень! - прервал он свои размышления, найдя уместным сопроводить эти слова едва заметным драматическим вздохом, который, конечно же, не остался незамеченным.
Николай принял решение и теперь смотрел на нее, свою мечту, материализовавшуюся так вдруг, изображая на лице задумчивую печаль и временами опуская, словно невзначай, тоскливые глаза до пола, всякий раз чуть задерживаясь на ее открытых для обозрения коленях. Он верил, что этот безобидный трюк обязательно возымеет должное на нее действие.
- Не печальтесь так, через две-три недели будете дома, как новенький, если, конечно, к тому времени язва зарубцуется, и я как лечащий врач сочту возможным вас выписать, - продолжала она с легкой иронией, внимательно следя за блуждающими по ее ногам тоскливыми глазами.
- Но это будет так нескоро! - со скорбными нотками в голосе, вновь опуская глаза на ее ажурные колготки, вымолвил он, имея в виду этим замечанием и завершить разговор о возможных сроках выписки.
На ее лице застыла загадочная полуулыбка. Спиртное, выпитое за вечер, эта чрезвычайно "содержательная" беседа с небезынтересным собеседником, его неумение сокрыть печаль в глазах, прослеживающих "случайные" движения ее ног и рук, отчаянные его попытки приспособиться к дивану, - все это развлекало ее и делало вечер приятным. Майя Михайловна с удовольствием закурила новую сигарету.
- Ну вот, только теперь я, кажется, окончательно согрелась, - промолвила она чуть слышно. - Николай Игоревич, там возле шкафа мои туфли, вон те, бежевые, не сочтите за труд, принесите их сюда, - певуче проговорила Майя Михайловна, озорно и вызывающе глядя на него.
"Ага, слово "пожалуйста" опустила", - про себя отметил Николай, не без труда вытаскивая себя из злополучного дивана и направляясь к шкафу.
Ее туфли, стоящие среди других двух пар, он узнал сразу. Это были прехорошенькие туфельки с открытым носком и кокетливой поперечной зигзагообразной перепонкой.
Он бережно взял их, внимательно оглядел со всех сторон, поднеся поближе к близоруким глазам, будто задался целью навсегда впечатать в память, и, чувствуя подступающую к сердцу волну теплоты, украдкой провел пальцем по узкому ремешку до самой металлической застежки, уверенный, что его действия останутся незамеченными. Усилием воли он воспротивился вдруг возникшему острому желанию поцеловать хотя бы одну из едва уловимых вмятин, оставленных многократными надавливаниями больших пальцев ее ног.
Подняв глаза на зеркало, висящее возле входной двери, Николай обнаружил серьезную передислокацию: Майя Михайловна теперь сидела на том самом "топком" диване, на котором мучился минуту назад он и, румяная и соблазнительная, вальяжно откинувшись на спинку, томно потягивалась, глядя на то же зеркало.
Николай покраснел, логично заподозрив, что она все видела, и, быстро обернувшись, направился к ней, пытаясь придать своему шагу как можно больше решительности. Однако решительности его сильно поубавилось, когда он оказался перед диваном, где полулежала теперь Майя Михайловна в ожидании своих туфель. Ее короткий кокетливый халат своей белоснежностью красиво контрастировал с черными колготками. Нижняя пуговица халата от натяжения расстегнулась, и любопытный глаз мог без труда проследить ее ноги почти до истоков.
Николай был готов к чему-нибудь подобному, и все же сильно сконфузился столь откровенно дразнящей позой.
"Нужно не заметить, "шлангом" прикинуться, - пытался по возможности разумно реагировать он на предложенный вариант игры. - С другой стороны, как бы этим "шлангизмом" не разочаровать ее: за импотента может принять или за придурка", - думал он.
Озабоченный этими мыслями, он уставился в пол, прикидывая, куда поставить туфли. Выбрав место, Николай слегка наклонился и несколько небрежно, выпустив их из рук почти у самого пола, определил туфли прямо перед Майей Михайловной.
Выпрямившись, он встретил пронзительный взгляд удивленных глаз. Пять-семь секунд они глядели друг другу в глаза, не мигая, будто оценивая один другого.
- Ну, что же вы остановились на полпути, галантный мужчина, и туфли, коорые только что... ну, не важно... бросили как попало? Разве там их место? Я вовсе не этого хотела! - капризными губками, сложенными определенным образом, она изобразила на лице то, что, по всей видимости, должно было означать обиду и разочарование.
Николаю в этот момент очень хотелось понравиться Майе Михайловне. Хотелось казаться эдаким бывалым, с рыцарскими чертами мужчиной. Хотелось демонстрировать непринужденность и раскованность, исполняя ее мелкие прихоти, чтобы до поры не обнаружить, какое это для него на самом деле удовольствие, но под этим требовательно-недоуменным взглядом он испытывал сильное смущение, мешающее правильно вести свою партию.
- Прошу прощения, - промямлил он, совсем стушевавшись. Неловко отодвинув стул, Николай суетливо опустился на колени, и тупо воззрился на ее сапоги, не зная с чего начать. Но если бы он сейчас заметил изменения в выражении ее глаз, рта, всего лица, то, очевидно, без подсказки понял бы, что именно этого ей и хотелось добиться от него во что бы то ни стало. Именно для этого и позвала она его от скуки. Вид стоящего перед ней на коленях мужчины был ей не просто приятен, а возбуждал и вселял уверенность в ее неотразимости. Поклонение мужчин было для нее естественней чистки зубов по утрам и вечерам.
Как только Николай встал перед ней на колени, с ним можно было больше не церемониться и делать практически, что угодно, к обоюдному, - она это чувствовала, - удовольствию.
Именно поэтому она его выбрала и теперь поставила на колени.
Нравится ли он ей? Да стоит ли загружать голову подобными вопросами? Само собой разумеется, коль с такой скорой готовностью обосновался у ее ног, а, кроме всего прочего, еще и интеллигент, примерный семьянин, что более всего трогательно и возбуждает, а уж как застенчив, и как забавно смущается, общаясь с женщиной, - просто приятно поглядеть. И куда подевалось остроумие?
Она видела, с каким вожделением пожирает глазами он ее новые колготы, и это, во всяком случае, ей определенно нравилось. Именно такой тип мужчин и является объектом ее сексуального внимания.
О, как понимала она таких людей, как Николай Игоревич, относящихся к женщине не иначе, как с восторженным обожанием, и почитающих за счастье возможность выразить это обожание любой женщине, кто только соблаговолит должным образом принять его! Такие мужчины не так уж редки в природе. Они в сексе ищут отдушину от собственной жизненной значимости, отдыхают от распирающей их мощи, и Майя Михайловна как настоящая женщина не могла не потакать таким их прихотям. Она была просто создана для такой роли.
Даже в пору неопытной молодости отношение Майи Михайловны к любви и мужчинам можно было бы назвать нестандартным. То, что обычно для мужчины в постели является вожделенной конечной целью, доставляло ей далеко не самое большое удовольствие. Более всего ее привлекала цветистое обрамление, неспешная романтическая увертюра, длительные изысканные ласки мужчины, постепенно распаляющие страсть.
О, как она упивалась раболепием разогретых ее умелыми действиями и изнемогающих от страстного желания мужчин с могучими торсами, волей судьбы призванных, как она полагала, изукрашивать восхитительной радугой красок ее монотонную жизнь!..
"Вот он, очередной поверженный к моим ногам поклонник женской красоты. Сам в ноги бухнулся, без какихто моих усилий. Посиди там, голубчик, прочувствуй свое положение всеми фибрами души. Ощути силу настоящей красоты. Интересно, на сколько тебя хватит? А главное, сколь много приятного в состоянии дать мне твоя влюбленность? - думала сейчас она, внимательно его разглядывая. - Всегда всего интересней начало. Идти приходится осторожно, как по тонкому льду, или по минному полю, шаг за шагом продвигаясь в запретное пространство, силой своих чар забирая все больше власти, гипнотизируя телодвижениями и интонациями голоса, парализуя волю. И самое приятное - смотреть, смотреть во все глаза на безропотные страдания, на беспомощные корчи и конвульсии таких, как ты, чуть-чуть лишь поощряя желания легкой благосклонностью. Так же извивается червяк, когда его насаживают на рыболовный крючок!" - блаженно улыбнулась она, найдя удачное сравнение. Ну что ж, пожалуй, пора. Начнем, мой мальчик! - решила она. - Сейчас мы с тобой будем вкушать наслаждения. На свой счет я не сомневаюсь. Впрочем, и ты старайся ухватить, что сумеешь, точнее, что тебе будет позволено".
Майя Михайловна, томно потягиваясь, будто машинально повела рукой снизу вверх от колена по бедру правой ноги, касаясь колгот лишь кончиками пальцев, в предвкушении удовольствия, которое сейчас доставит ей уже поставленный на колени и готовый ей служить сегодняшний обожатель. От нее не ускользнуло то, с каким вожделением он проводил глазами движение ее хорошо ухоженной и благоухающей дорогими духами руки. "Определенно, это дежурство будет приятным. Подожди немного, мой милый паж, если ты будешь достаточно почтителен, мягок и послушен, я еще сегодня позволю тебе целовать кончики пальцев этой руки, но это чуть позже, когда ты окончательно войдешь в отведенную тебе роль. Как бы самой не переусердствовать, не увлечься. Пока все идет, как мне хочется".- Она чуть выдвинула ногу, которой только что касалась ее рука, и величественным кивком головы указала на нее.
- Снимай же, наконец, сапоги! Проявляй инициативу! Не сиди истуканом там, у моих ног, мне так скучно! - сверху вниз она с надменной и властной улыбкой глядела прямо в глаза Николаю, специально вслух указывая место, которое с этого момента он будет занимать. Она по опыту знала: это нужно оговорить прежде всего. Она также знала, что обязательно нужно было громко и внятно, ироничными нотками в голосе комментировать его неловкость, неумелость, чтобы внушить свое над ним превосходство, чтобы крохи милости, брошенные ему, принимались не иначе, как с благоговейно-благодарным восторгом. С другой стороны, нужно было не слишком часто, лишь иногда поощрять удачные его действия и инициативы, обласкивая взглядом и мягкими интонациями голоса. Тогда его усердие будет все возрастать.
Теперь Николай даже не заметил, что она говорит ему "ты". Все в нем напряглось и напружинилось: сказывались две недели пуританской жизни на больничной койке. Ее взгляд завораживал, ее воля подавляла, а властная требовательность голоса не оставляла ни малейшего шанса ускользнуть от рабского исполнения любой ее прихоти. Он понял, что совершенно покорен этой обворожительной и хищной женщиной, что влюбился в нее еще там, в палате, при первом же ее обходе, и влюбился, должно быть, потому, что она так захотела, выбрала его. Его затрясло от возбуждения при этой мысли. Он постарался овладеть собой, хоть немного унять сладкую дрожь, волнами наплывающую от живота к горлу, растянуть принесенное ее откровенными словами наслаждение, свыкнуться с их ядом.
Николай глубоко вдохнул, выдохнул и бережно стал опускать замок сапога, заворожено глядя на ее круглое без бугров колено. Эта операция ему удалась. Двумя руками взявшись за низ сапога, он осторожно стал тянуть, но сапог не поддавался.
- Ну, как там наши дела? Неужто тяжелее, чем графики вырисовывать! - с откровенной издевкой обращалась она к Николаю. - Ну, придумай же что-нибудь, наконец, не в сапогах же мне сегодня спать, в самом деле. - Выпевала она с веселым смехом, откидываясь всем телом на спинку дивана и вытягивая ноги. Она уже полностью владела инициативой и, чувствуя легкость, с которой он "насаживается на крючок", самозабвенно наслаждалась, не давая ему возможности оправиться от неловкости.
Николай знал, каким несуразным обычно бывает его поведение в общении с женщинами, и теперь уничтожающие реплики Майи Михайловны, ее красота, боязнь в чем-то ошибиться, показаться ненастоящим мужчиной - все это сковывало и делало его еще более неуклюжим. Но именно его неуклюжесть и позволяла этой роскошной женщине с необычайной легкостью накинуть на него петлю и, жизнерадостно улыбаясь, затягивать ее, с интересом исследователя наблюдая результат. И Николаю это нравилось. Ему вовсе не хотелось форсировать приятное занятие, которым он теперь был увлечен. Да и нельзя было теперь уже сделать все быстро и встать, не обнаружив перед ней своего возбуждения.
- Простите, я сейчас, - он понял, что придется одной рукой взяться за ее ногу, чтобы стащить этот несъемный сапог.
Глядя ей прямо в глаза, он левой рукой дотронулся до коленного изгиба ее ноги.
Она смотрела все так же: сверху вниз, слегка наклонив голову и приподняв подбородок, со счастливой улыбкой бесконечного превосходства и вседозволенности. Она уже не только не пыталась скрыть, а напротив, нарочно старалась показать ему, что упивается легко завоеванной неограниченной властью над ним, издевается над его простотой и непосредственностью.
А между тем, Николаю, наконец, удалось снять один сапог. Окрыленный успехом, он хотел снять сразу и второй, но его прекрасная мучительница распорядилась иначе.
- Где же туфелька? Мне что, ногу навису прикажешь держать, пока со вторым сапогом возиться будешь, или прямо так на грязный пол ставить? Колготки чистые, сам видишь, - зачем-то подчеркнула она, сделав ударение на слове "чистые" и, будто желая доказать этот факт, повертела ногой перед его глазами. - Какой ты, право, неловкий, но это беда поправима. Должно быть, просто не хватает опыта. - Она снова приподняла только что освобожденную от сапога ногу, потянула носок и, артистично изображая на лице блаженство, стала медленно сгибать и разгибать затекшие пальцы.
Живая ее стопа с подвижными пальчиками магнитом притягивала его глаза.
"Ну, каково тебе, миленький? Поди, нечасто ты видел такую ножку? Я тебе дам наглядеться на обе, обязательно дам, ты это получишь, но чуть позже, не сегодня. Чтобы полюбоваться этими ногами, ты примчишься ко мне домой, и будешь не просто любоваться... Ой, что я для тебя придумала, мой ласковый!.." - она с немалым сожалением прервала свой мысленный монолог, так как нужно было переходить к следующему этапу, постоянно наращивая темп. На этой ознакомительной стадии общения непросто было контролировать ход событий, одновременно извлекая из них максимум удовольствий, но Майя Михайловна была талантливым и опытным стратегом.
- Ну же, помассируй, - она грациозно поднесла ногу прямо к его лицу, пристально наблюдая за его реакцией. Он подхватил эту царственную ножку и стал мягко пожимать и поглаживать, отмечая про себя, сколь узка ступня ее ноги и тонки, длинны и изящны пальцы. Он увлеченно водил рукой по этим пальчикам, и с восторгом, который уже не в силах был скрыть, вглядывался в неясно просматриваемые сквозь темные колготки очертания накрашенных ногтей.
Майя Михайловна отлично видела, как напряженно всматривается он, пытаясь разглядеть дивное творение Природы под флером ажурной, с красивыми орнаментальными разводами, полупрозрачной ткани. Она представляла, как он сейчас отслеживает все изгибы и линии пальцев, дорисовывая нечеткие их фрагменты воспаленным воображением. Она выдержала лишь небольшую паузу, точно дозированную, чтобы созерцание красоты не слишком его утомило. Ни в коем случае нельзя позволить пресытиться, упиться, иначе наступит естественный спад чувственного напряжения, что совершенно недопустимо. Это, как вино, - хорошо в строго определенном количестве.
- Уже хорошо, довольно! Ты пытаешься массировать глазами, а не пальцами, но ведь через черные колготы все равно почти ничего не видно! - бесцеремонно демонстрируя свое понимание всего происходящего сейчас в его душе, прервала она его любование прелестями своей очаровательной ножки. - Ты, кажется, вошел во вкус? Не могу сказать, что мне это неприятно, но у тебя есть возможность поухаживать и за второй моей ногой, которой скучно одной там, в кожаной темнице. Освободи ее, "Рыцарь женской ножки", и ты не пожалеешь о содеянном. Я полагаю, вид второй моей затворницы доставит тебе не меньшее удовольствие, ведь она так же прекрасна, как и первая, - шаловливо лепетала с некоторым придыханием возбужденная вином Майя Михайловна совершенные глупости, казавшиеся в этот момент Николаю вершиной поэтической лирики.
Этот текст она сопроводила ослепительной улыбкой и нетерпеливым постукиванием указательным пальчиком левой руки по колену еще не разутой ноги.
Впитывая всей кожей дивную музыку ее голоса, Николай трепетал от возбуждения. Лицо его горело. Сердце с такой силой долбило грудь, будто пыталось пробить брешь и выскочить на волю.
Восхищение этой божественной женщиной, так тонко чувствующей все происходящее в нем, было безграничным. Сейчас он отдал бы жизнь за обладание ею. Да что обладание?! За одно только право беспрепятственно целовать ее стопы, полными легкими вдыхая в себя дурманящую смесь запахов ее духов, кожи ее сапог, и ее только что разутых ног, он, не сомневаясь, отдал бы всю прежнюю жизнь, а ведь были и в ней моменты...
Дрожащими руками Николай осторожно нанизал туфельку. Он делал все очень медленно: ему некуда было спешить, напротив, хотелось остановить время, или хотя бы притормозить его, насколько это возможно. Будучи не в состоянии понять, за какую доблесть удостоен внимания такой красивой женщины, он боялся, что все вот-вот пропадет, как мираж, и старался прочувствовать каждое сладкое мгновение. Осторожно, будто обращался с античной амфорой, только что извлеченной с морского дна, он освободил вторую ногу от сапога, мягкими, плавными движениями уже без ее побуждения к этому помассировал пальчики и, надев вторую туфельку, осторожно вернул на прежнее место.
- Ну, наконец-то! - сделала она вид, что ей наскучили все эти игры.
Некоторое время Николай продолжал сидеть на пятках, тупо уставясь на ее уже обутые в туфли ноги.
"Вот так бы сидел всю жизнь и любовался этими ногами!", - подумал он. Вздохнув украдкой, Николай стал медленно подниматься с колен, сожалея о том, что все так быстро кончилось.
- Нет, нет! - будто испуганно, быстро проговорила она. - Оставайся там, еще не все! - капризные нотки избалованной, пресыщенной наслаждениями женщины вернули Николая на прежнее место.
- Я еще не наградила тебя, мой верный рыцарь! - ворковала она, - теперь я разрешаю тебе поцеловать мою руку: и даже каждый пальчик в отдельности! Это - знак моей признательности за приятно проведенный вечер знакомства. - Она бережно, как некую ценность, опустила руку на бедро чуть выше колена и кивком головы пригласила его коснуться губами изящной кисти.
Лишь секунду он пребывал в нерешительности. Но уже в следующее мгновенье, подготовленный как нельзя лучше только что произошедшим, переполняемый страстными чувствами, припал он к ее руке пылающими губами. Не помня себя от возбуждения, сантиметр за сантиметром покрывал он поцелуями пахнущую духами царственную руку.
Сползая с руки на ногу и опускаясь все ниже, он приостановился на колене, чтобы исцеловать его вокруг. Он не видел, с каким безмерным и нескрываемым сладострастием и блаженством Майя Михайловна наблюдала за его действиями. Она могла гордиться своим талантом обольстительницы.
"Как легко совратить таких добропорядочных семьянинов! - с невинной легкостью думала она, торжественно и ревниво наблюдая, насколько тщательно вылизывает он ее ажурные колготки, - его нужно поберечь: некоторое время: не слишком продолжительное, конечно. Сейчас сентиментальные люди вымирают по причине невостребованной их чувственной романтики. Все больше хамы встречаются, коих мы - бабы только и достойны по глупости своей и от скрытой тоски по домостроевским вожжам, которыми прежде муженьки спины своих ненаглядных женушек охаживали: Он мне определенно нравится!".
Каждое новое прикосновение его жадных губ к ее ноге теплой волной блаженной истомы разливалось по разомлевшему телу. Она не торопилась прервать несравнимое ни с чем удовольствие видеть, осязать вызванное ее женскими прелестями, ее аристократичными манерами восторженное излияние рабского поклонения. Соперничая в этот час своего торжества с Богами, переполненная сознанием своего всемогущества над человеком, распростертым где-то там, у ее ног, она испытывала состояние, близкое к оргазму.
"Господи, как он мил и доверчив! Поистине, это бесценное приобретение! Как много приятного еще можно из него выжать, если одна лишь рука, лежащая на колене, приводит его в такой экстаз! - умильно думала Майя Михайловна, - только не торопиться, не спешить. Не жадничать. Только постепенно, мягко, бережно: обычно у таких потом бывают угрызения совести, - уговаривала она себя, - еще немного: Боже, как приятно!.. Как не хочется прерывать такие страстные излия-ния! Интересно, как далеко бы он зашел? Но все, все, вот сейчас...", - она намеренно выждала, пока его поцелуи переместились с бежевых туфелек с кокетливой зигзагообразной перепонкой на открытые кончики пальцев.
- Ну, ну, мы так не договаривались! - будто оскорбленная в каких-то лучших чувствах, оттолкнула она его свободной ногой. - Я разрешила тебе поцеловать только руку, а ты позволяешь себе такие вольности!.. Совершенно недопустимо так забываться! - совсем натуральный гнев слышался в ее голосе.
- Простите!.. Я не могу!.. Что хотите, делайте!.. - теперь уже любые ее слова казались наполненными огромным значением.
- С тобой просто опасно оставаться наедине! Ну, хорошо, я подумаю, что можно сделать, - с жеманным великодушием сменила она гнев на милость. - А теперь успокойся. Ляг там на спину и как можно скорее расслабься, примени свой аутотренинг. - Она указала нетерпеливым пальчиком на место под своими ногами.
Он, израненный, неспособный скрыть своего возбуждения, безвольно свалился на вытертый бесчисленными подошвами узорчатый линолеум прямо у ног ее, на место, указанное всемогущим пальцем.
Поверженный и совершенно обмякший после ураганного всплеска чувственных переживаний, он лежал в глубокой прострации, устремив ничего не видящие глаза в потолок и добросовестно старался успокоить тяжелое и прерывистое дыхание.
Майя Михайловна хорошо понимала, что сейчас с ним происходит. Широко раскрыв свои прекрасно-хищные глаза, она, казалось, никак не могла насладиться этим волнующим зрелищем своего торжества.
"Еще не все, нет, сейчас мы закрепим пройденный урок!" - ликующе думала она. Она прекрасно знала, что любой успех обязательно следует завершить каким-то эффектным штрихом, последним мазком гения на только что рожденном шедевре. Наибольшее впечатление произведет именно этот последний штрих. Концовка должна быть на высокой пронзительной ноте, только тогда она надолго запомнится и будет точить и разъедать однажды смущенную душу, требуя, точно наркотик, повторения и все нового увеличения дозы наслаждений. Отравленная душа навсегда утратит покой, и через все условности и препоны будет рваться она за новой усладой, которую, несомненно, может дать только ее отравительница.
Она сбросила туфельки и поставила одну ногу ему на губы, а другую на грудь, пропихнув ее в щель расстегнувшейся молнии куртки.
- Вот так, полежи и успокойся, заодно и ноги мне погреешь... своим горячим дыханием. Следи за своим пульсом, - с этими коварными словами она, не скрывая удовольствия, откинулась на спинку дивана и с легким вздохом закатила глаза, предвкушая массу будущих удовольствий в общении с этим пластелиновым человеком.
- Ну что, успокоился? Иди ко мне, садись рядом. Я приглашаю тебя в гости: да, в гости, к себе домой, - спустя некоторое время мягко произнесла она, "позабыв", однако, снять с него ноги.
Эти неожиданные слова заставили Николая дернуться всем телом, но он снова застыл, не зная, как поступить.
- Почему же ты не встаешь? Ах, э-это! она, смеясь, сняла с него ноги и поставила на туфли, - Надень мне туфли и выслушай спокойно.
Он приподнялся и ошарашено глянул на нее: нет, не похоже, что она шутит, но тогда ее приглашение может означать только одно?..
Надев ей туфельки, он сел на диван чуть поодаль от нее.
- Приезжай ко мне в воскресенье, в полдень. Я думаю, ты не будешь очень занят в это время?
- Я хотел домой съездить в субботу и в воскресенье, - промямлил он нере-шительно.
- Вот и прекрасно, домой съездишь в субботу, повидаешь детей и жену, но только постарайся не волновать себя близким общением с ней, иначе не уложишься в свой график: да и в мой тоже, - с нажимом на слове "мой" закончила она. - Надеюсь, я достаточно вразумительно выражаю свои мысли: и желания? - стальные, властные интонации ее красивого голоса пронизывали его насквозь, ввергая в трепет.
- Я буду у вас, Майя Михайловна! - натужно проговорил он.
- Я в вас не сомневалась, Николай Игоревич, - снова становясь великосветской дамой с изысканными манерами, она протянула ему руку, картинно вывернув кисть под прямым углом к предплечью и чуть отставив мизинец. - Возвращайтесь в палату и отдыхайте. Помните, послезавтра в двенадцать я вас жду у себя.

Он почтительно поцеловал протянутую руку, будто печатью скрепив их новые отношения и договоренности, поднялся и, как в туманной пелене, с большим трудом разглядывая незнакомые предметы, наставленные там и сям в самых неподходящих местах этой комнаты, добрался до двери.
- Подождите, как же вы приедете? Вы же не знаете, где я живу? Я напишу свой адрес и телефон, - остановила она его. Быстро написав что-то, она подала ему листок.

* * *

Как ни сдерживал себя Николай, у дома Майи Михайловны появился все же раньше времени, и ему пришлось двадцать минут прогуливаться, успокаивая сердцебиение.
Ровно в двенадцать он нажимал кнопку звонка. Там, за заветными дверями не слышалось никакого движения. Выждав минуту, он снова позвонил. Еще через минуту Николай уже давил на кнопку изо всех сил. Отчаянные эти попытки дозвониться были столь же результативными, что и прежние.
Он спустился во двор и позвонил из телефона-автомата. Трубку никто не брал.
"Что же это такое? - недоумевал он, - ведь назначено в полдень?.. Может, случилось что-нибудь?"
С Майей Михайловной ничего не случилось. Проснувшись в десять, она потянулась за книжкой и, раскрыв на месте закладки, с увлечением стала читать.
"Царица Астис возлежала в маленьком потайном покое: Легкое узкое платье из льняного газа, затканное серебром, вплотную облегало тело царицы, оставляя обнаженными руки до плеч и ноги до половины икр. Сквозь прозрачную материю розово светилась ее кожа и видны были все чистые линии и возвышения ее стройного тела, которое до сих пор, несмотря на тридцатилетний возраст царицы, не утеряло своей гибкости, красоты и свежести. Волосы ее, выкрашенные в синий цвет, были распущены по плечам и по спине, и концы их убраны бесчисленными ароматическими шариками. Лицо было сильно нарумянено и набелено, а тонко обведенные тушью глаза казались громадными и горели в темноте, как у сильного зверя кошачьей породы. Золотой священный уреус спускался у нее от шеи вниз, разделяя полуобнаженные груди".
Майя Михайловна откинулась на подушку и закрыла глаза, представляя себя на месте царицы Астис.
"Интересно, что такое "уреус", должно быть, медальон такой?" - лениво думала она.
Она снова пододвинула к себе книгу.
"С тех пор как Соломон охладел к царице Астис, утомленный ее необузданной чувственностью, она со всем пылом южного сладострастия и со всей яростью оскорбленной женской ревности предалась тем тайным оргиям извращенной похоти, которые входили в высший культ скопческого служения Изиде. Она всегда показывалась окруженная жрецами-кастратами, и даже теперь, когда один из них мерно обвевал ее голову опахалом из павлиньих перьев, другие сидели на полу, впиваясь в царицу безумно-блаженными глазами. Ноздри их расширялись и трепетали от веявшего на них аромата ее тела, и дрожащими пальцами они старались незаметно прикоснуться к краю ее чуть колебавшейся легкой одежды. Их чрезмерная, никогда не удовлетворяющаяся страстность изощряла их воображение до крайних пределов. Их изобретательность в наслаждениях Кибеллы и Ашеры переступала все человеческие возможности.
... Медленно колыхалось в жарком воздухе опахало. В безмолвном восторге созерцали жрецы свою ужасную повелительницу. Но она точно забыла об их присутствии".
Медленно перечитывала Майя Михайловна эти поэтические строки, вбирая и растворяя в себе бравурную музыку не обузданных никакими условностями страстей.
Некоторое время она лежала на спине с закрытыми глазами, будучи не в силах расстаться со сладостными картинами, написанными ее пылким воображением.
"Скоро примчится и мой милый "жрец", - подумала она, сладострастно улы-баясь, - и я буду купаться в наслаждениях, доступных только царицам. С Соломонами у нас, конечно, напряженка, но нам они как-то и ни к чему. Уж как-нибудь обойдемся! Мы сами себе и Соломон, и Астис. Нам не хватает только толпы оскопленных жрецов, но за одного не оскопленного ручаться можно".
Она легко соскочила с постели, набросила на себя пестренький халатик, наскоро затолкала подушку, простыню, одеяло в тумбу и с книгой направилась в ванную. Выкрутив краны, она блаженно растянулась в ванне и снова открыла книгу на том же месте.
"Ага, вот и мой "рыцарь на час", - подумала она с улыбкой, услышав звонок в дверь. Она отложила книгу и стала представлять его дальнейшие действия. - По-дождет немного... Теперь опять позвонит... Ну, звони!.. Ага, теперь опять станет ждать... Позвони еще!.. Так, так, настойчивей!.. У тебя же есть мой телефон, пора воспользоваться им!.. Ну, наконец, догадался... - отметила она про себя, не считая, однако, нужным поднимать трубку. - Пожалуй, пора открывать, - решила она, услыхав очередной трезвон дверного звонка.
Наскоро вытершись и накинув халат, она подбежала к дверям, на ходу завязывая пояс, мельком глянула в глазок и, со словами: "сейчас, сейчас!" - распахнула дверь.
- О, это вы! А который уже час?! - на ее лице отразилось изумление.
- Двадцать минут первого. - Он просиял, увидев ее, и смутился одновременно, устыдившись своего малодушия, виновного в его решении уйти от этих дверей.
- Господи, я все перепутала! - возбужденной скороговоркой щебетала она, не давая ему опомниться. - Я думала, что пригласила вас на два часа, и как раз залезла в ванну отмочить ноги, чтобы до вашего прихода привести их в порядок, да зачиталась! Уж больно книга интересная. Да Вы, скорее всего, ее читали: "Суламифь" Куприна. Какая жалость, я ничего не успела, вот поглядите, только чуть отмокли! - с детской непосредственностью она показывала пальчиком себе на ноги, готовая вот сейчас, прямо при нем, расплакаться от досады.
Он смущенно перевел взгляд с ее лица на босые ноги и замер, не в силах оторваться от этого совершенства со строго обусловленными линиями и формами.
"Боже! - думал он, - есть же на свете эдакая красота!" - Николай медленно опустился на колени и положил розы на ее стопы.
Майя Михайловна продолжала лепетать, будто вовсе и не замечая того, что он уже целует пальчики ее ног.
- Вечно я все позабуду! Николай Игоревич! Голубчик, где же вы? Нет, так не годиться! Я совсем не готова! Вы не представляете, как мне стыдно! Ну, ничего, мы вместе все быстро исправим, вы же мне поможете, не правда ли, дорогой Николай Игоревич?
- Да, конечно, не переживайте так! - польщенный и сконфуженный вконец такой бурной встречей, он с сожалением поднялся, оставив розы там, где положил.
- Цветы, цветы, давайте же их сюда! Я поняла ваше желание: устлать ими мой путь, и мне это очень приятно! Вы мне нравитесь вашей готовностью делать мне только приятное! Вы так галантны!
Николай собрал розы и протянул ей.
- Здравствуйте! - наконец проговорил он, не зная, куда спрятать глаза.
- Здравствуйте, здравствуйте, пойдемте же скорей, и не будем терять време-ни! - одной рукой она приняла цветы, а другой взяла его под руку и потянула за собой.
Николай пребывал в состоянии совершенного блаженства. Окрыленный радушием приема, он чувствовал себя молодым и здоровым, полным жизненных сил и возможностей. Совершенно сбитый с толку ее жизнерадостной болтовней, он просто не мог заметить никакого подвоха, или неискренности. Да ничего подобного и не было. Она была так же искренна, как и он. Она так же искренне упивалась происходящим, как и он. Просто у них были разные роли в этом сладостном жизненном спектакле. Каждый изо всех сил старался от общения получить свое, только ему предназначенное.
- Вот ваза, кипяченая вода на кухне, возле мойки в двухлитровой банке, принеси скорей! - она одарила его обворожительной улыбкой, - а я пока все приго-товлю.
Когда он вернулся с наполненной вазой, она уже сидела в глубоком кресле, а на полу перед ней лежал маникюрный набор. Он опустил цветы в вазу и в сильном волнении встал перед ней, не зная, что она от него хочет.
- Ну же, иди скорей сюда! - позвала она, - вот все, что нам надо для приве-дения в порядок моих ног, а я тем временем займусь лицом. Она открыла футляр с румянами и взяла в руку кисточку.
- Ну, что же ты, приступай скорее!
- У м-меня м-может не получиться... - произнес он заикаясь.
- Нет, нет, обязательно получится, не хуже, чем у меня, ведь тобой будет ру-ководить вдохновение! Ну, я же жду!
Николай опустился на колени и сел на пятки. "Что же тут делать? - недоуме-вал он, - ведь и так все прекрасно. "Лучшее - враг хорошему". Боже, какие пальчики!".
Он робко коснулся ее ноги. Она тут же, как по сигналу, приподняла ногу и поставила ему на бедро.
- Наверное, так будет удобней? - она лучисто улыбалась.
"Ну, что же ты, смотри, смотри внимательно, неужели ты сегодня не видишь, что видел тогда? - заклинала она. - Ну, посмотри, какие изящные пальчики, какие безупречные ногти!.." - она не сводила с него своих прекрасных глаз.
Но поощрять его было излишним. Он уже и сам, аккуратно водя алмазным напильником по кромке ногтей, вбирал глазами в себя всю "условную", как сказал Поэт, красоту этих чудных ног. Подправляя крошечной лопаткой лунки ногтей, Николай переводил взгляд с одного пальчика на другой, а затем, на всю стопу, изумляясь этому чуду. Не в силах более сдерживаться, он со всей нерастраченной страстью припал губами к этим стопам, поочередно осыпая их поцелуями.
- Ой, щекотно, щекотно же! - Майя Михайловна со смехом отнимала у него ноги, а он в бешеном экстазе ловил их и целовал. - Ты съешь весь лак с ногтей!
Продолжая смеяться, она изловчилась и, оттолкнув его обеими ногами сразу, подобрала их в кресло, усевшись в позу "лотоса".
- Я не могу больше так!.. Я вас люблю! - простонал он, снова подбираясь на коленях к креслу.
- Ну что ты, мой мальчик, можешь, можешь и даже очень можешь, и будешь! Вопреки мучительным и бессильным потугам противиться своей страсти ты будешь безропотно сносить все, что я захочу с тобой сотворить, еще как будешь: с готовностью, со слезами восторга, и будешь страдать и проклинать себя за малодушие, но вновь и вновь будешь покорно, как собачонка, ползти ко мне, чтобы реализовать свою потребность обожать прекрасную женщину, и будешь столько, сколько я захочу. Ты и представить себе не в состоянии, как сладостно пытать мужчину любовью, его же собственной страстью. И пытка эта тем для него невыносимей, чем сильнее его страсть! О, это неописуемое ощущение, не сравнимое ни с каким иным!.. В такие моменты я испытываю двойное блаженство, ведь одновременно чувствую и все, происходящее со мной, и все, что происходит в тебе, ведь ты на меня выплескиваешь море чувств. И ты никуда не денешься. Ты будешь наслаждаться сам, страдая от любви ко мне, и наслаждать меня, исполняя все, что мне придет в голову от тебя потребовать. А когда мне все это наскучит, я оттолкну тебя за ненадобностью. И ты умолять меня будешь, чтобы я позволила тебе хотя бы издали взглянуть на предмет твоего обожания - мои ноги. И я обязательно предоставлю тебе возможность исторгнуть из израненной души напрасные стенанья. Но ты не будешь знать, что попытки умолить меня - тщетны, ты будешь надеяться! О, я с наслаждением и терпеливо выслушаю твои униженные мольбы, взывающие к моему милосердию, потому как по женской своей слабости не смогу отказать себе в удовольствии пережить вместе с тобой твое отчаяние, твою боль и страдания, мною же доставленные, а оттого и безумно сладостные. Мы оба, всяк по-своему будем наслаждаться, но меру всего буду определять я сама. - Медленно, будто пила вкусное вино, с наслаждением цедила она каждое слово вкрадчивым елейным голосом, глядя смеющимися глазами на него в упор.
- Вот, посмотри еще раз и признайся, много ли ты видел в жизни таких ног? - она опустила с кресла одну ногу, и, перехватив его невольный порыв навстречу, пресекла его запрещающим мановением руки. - А что ты можешь противопоста-вить этому совершенству? - продолжала она, плавно поведя рукой в сторону опущенной ноги, - только обожание, и ты умирать будешь от тоски по мне и рыдать от счастья при одном лишь воспоминании, что однажды встретил меня, ласкал и был обласкан.
Обессиленный и совершенно обмякший, он повалился лицом вниз к подножию ее "трона", на котором она восседала, точно статуя Будды.
Неспешно она сошла с кресла, минуту постояла над ним с улыбкой, которой он не мог видеть, затем перешагнула через него, подошла к платяному шкафу и стала переодеваться прямо здесь, не обращая никакого внимания на присутствие в комнате мужчины, продолжающего все так же ничком лежать у кресла.
Одевшись, она подошла к Николаю и провела рукой по волосам.
- Вставай, а то простудишься, лечи тебя потом! - шутливым тоном миролюбиво и мягко произнесла Майя Михайловна, будто вовсе и не она только что истязала любовью несчастного обожателя. - Попьем кофе и пойдем, прогуляемся по парку: сегодня, кажется, хорошая погода. Пожалуй, там и пообедаем гденибудь. Я угощаю, ведь ты мой гость и мне очень нравишься. Ну же, успокойся! Я вовсе не хочу, да и не буду тебя обижать! Разве было тебе плохо со мной хоть минуту? Впрочем, если тебе не нравится, не смею удерживать! - на протяжении этого короткого монолога она трижды меняла интонации, и переходы: от мягко-просительного к удивленно-вопрошающему, а затем к отчужденно-холодному, - были едва уловимы.
Пристыженный, он встрепенулся и поднялся: "Неужели я дал повод считать, что о чем-то жалею?" - думал он, стоя в растерянности и не решаясь произнести какие-то слова.
- Николенька, расслабься, люби меня, ласкай меня и ни о чем не думай, я лучше знаю, что нам с тобой надо. Делай, что прописал тебе лечащий врач, и все будет хорошо! - она обворожительно улыбнулась.
Наскоро выпив кофе с бутербродами и клубничным джемом, они выкурили по сигарете и стали собираться на прогулку. Николай с удовольствием смотрел, как Майя Михайловна поправляла прическу, стоя у зеркала. Что-то уютно-домашнее было в ее движениях. Точно так же он часто ожидал Нину, когда они собирались куда-нибудь идти.

* * *

Удивительно приятно было гулять по Сокольникам с такой красивой женщиной. Прохожие: и мужчины, и женщины - каждый по своим причинам - обращали на нее внимание, чего она, казалось, не замечала, обласкивая слух Николая беззаботным щебетанием. Он не в состоянии был вникать в смысл ее скороговорки и часто на заданные вопросы отвечал невпопад, чем приводил Майю Михайловну в совершенный восторг.
"Как с ней теперь легко! - думал Николай, - как будто мы знакомы с детства. Но почему я сейчас с ней, ведь у меня есть жена? С Ниной тоже было легко, и когда-то здесь же мы гуляли, а я рвал ей розы с такой же вот клумбы, и когда-то я ее любил, иначе ни за что бы не женился. А что осталось от этой любви через пятнадцать лет? Почему я уже не так люблю, как прежде? Совместный долголетний быт, привычка, возраст? - Все эти расхожие объяснения не выдерживают критики. Разве "Мадонной Литой" не восторгаются уже столетия люди всех возрастов? Разве меня перестает волновать Юдифь Джорджоне вот уже лет двадцать пять? Разве к настоящей красоте можно привыкнуть и охладеть, даже если она застыла на тысячелетия? А ведь все это писали люди, хоть и гениальные, но люди: разве могут они сравниться своими творениями с великой Природой, чьи произведения даже разумом постичь невозможно, не то, что повторить, или превзойти? Вот рядом семенит удивительной красоты женщина, и каждую секунду другая, новая. Такая женщина подобна трепетному пламени костра, на который можно с неослабным интересом взирать часами. Как же она может надоесть? Нет, только от женщины зависит восприятие ее мужчиной. Конечно, быть такой женщиной - это талант, огромный труд, но и награда ему - неизбывная любовь - стоит такого труда".
Николай не заметил, как они оказались у ее дома. Он машинально глянул на часы: было уже начало шестого.
- Вот и день прошел, мне уже скоро возвращаться в больницу, - сказал он просто так.
- Но ведь это не самый неудачный день в твоей жизни, согласись? - Майя Михайловна лукаво чему-то улыбалась.
- Нет, не самый, - вяло согласился он, представляя себе свою больничную койку возле голой стены, окрашенной грязно-салатовой краской.
- Мне не нравится ваше настроение, больной! Ни о чем плохом не думайте, и тогда останется только хорошее! - она заводила его игривым тоном. - Вы знаете, что для успешного лечения вам необходимо постельное тепло и положительные эмоции? И, готова спорить, догадываетесь, что ваш лечащий врач в состоянии все это обеспечить!
- Да, знаю, догадываюсь, - сказал Николай очень серьезно.
Они вошли в квартиру.
Проходи, проходи. Уверена, ты еще и не видел, как я живу, ты успел, кажется, разглядеть только палас! - говорила она с плутовской улыбкой, беря его за руку и увлекая за собой. Но ты сам виноват, нужно как-то научиться сдерживать такой темперамент, а не то ведь сгоришь до срока: у тебя ведь и язвенная болезнь от сильных страстей. Но с другой стороны, именно это лично мне в тебе очень нравится! - договорила она с чувством и пошла на кухню.
Действительно, Николай сейчас будто впервые входил в комнату, а ведь он пробыл в ней не менее часа.
- Можно, я начну осмотр с туалета? - Николай начинал обретать некоторую уверенность, польщенный ее словами о темпераменте и ободренный тоном, которым говорились эти слова.
Из туалета он вышел уже совсем обретшим себя человеком. Теперь он мог внимательно осмотреть комнату. В ней не было ничего особенного. Какая-то иностранная стенка с темной матовой поверхностью у правой от входа стены, журнальный столик около дивана, стоящего впритык к левой стене, почти сплошь увешанной книжными полками. Два кресла по бокам от входа в комнату. Возле одного из них как раз и происходили утренние события.
Единственное, на что можно было обратить внимание, не считая идеального порядка во всем и чистоты, это репродукция врубелевского "Демона", висящая над диваном.
Николай остановился перед "Демоном", пытаясь понять причины, по которым хозяйка квартиры предпочла именно эту репродукцию. Так ничего и не поняв, он отошел от репродукции. Была еще одна комната, ее спальня, куда он войти не посмел, справедливо полагая, что для этого необходимо специальное разрешение. В глубине души он очень рассчитывал на такое приглашение.
В нише стенки стоял телевизор "Рубин", в другой нише - магнитофон. Николай нажал на пуск, и совершенно неожиданно для него зазвучал вальс Шопена 10 си бемоль минор. В комнату из кухни вошла Майя Михайловна.
- Кажется, ты вполне освоился? Совсем недурно для первого раза! Шопена слушаешь... - произнесла она. - Сейчас мы будем ужинать, ты не возражаешь?
Нет, он совсем не возражал против ужина. Ему, конечно же, было приятней ужинать в ее обществе, нежели в обществе товарищей по палате, хотя он ничего не имел и против них.
- Майя Михайловна...
- Зови меня "Майя": мне нравится мое имя, не обремененное никаким балластом, и еще мне нравится, когда мне говорят "Вы". А тебе я буду говорить "ты". Согласись, в этом есть для нас обоих некоторое удовольствие, ведь ты - мой пациент, а пациенты - мои дети: наивные и доверчивые, - она улыбнулась своей удивительной улыбкой, исключающей всякие возражения, - ты ведь думаешь так же, мой хороший?
- Да, моя повелительница, я с рождения думал точно так же!
- Ну вот, совсем другое дело, таким ты мне нравишься более всего. Понимаешь, тебе не хватает как раз вот этой дурашливости, ты весь какой-то... стиснутый, что ли, будто у тебя мозоли на обеих ногах, и ты не знаешь, какой ногой ступить. Ты будто ежесекундно решаешь проблему: любить, или не любить, я же вижу! Все думаешь, думаешь... Так же невозможно жить. У тебя, похоже, и язва от нравственных терзаний. Ах да, это я уже говорила. Ты должен расслабиться, ведь нельзя быть постоянно таким напружиненным! Ты же хочешь мне нравиться, правда?
- Обалденно хочу!
- Тогда не думай ни о чем и ни о ком, кроме меня. Пойдем накрывать на стол!.. Неси это в комнату, на журнальный стол.
- Разве мне это можно? - он с сомнением осматривал бутылку водки.
- Если я даю, значит можно. По новейшим взглядам диета не играет решаю-щей роли в динамике выздоровления.
- Это прекрасно, но вдруг я выпью лишнего и заявлюсь в таком виде в больницу?
- Во-первых, ты не выпьешь лишнего: я за этим послежу, а во-вторых, тебе не нужно сегодня возвращаться в больницу. Пока ты наслаждался Шопеном, я позвонила на работу и предупредила дежурную сестру, что ты у меня отпросился домой на воскресенье, и заявление твое у меня есть, а я об этом только теперь вспомнила. Так что ты сейчас дома, и обязан вести себя так, как если бы перед тобой была твоя горячо любимая жена.
"Перед этой женщиной нет никаких трудностей! - с внутренним ликованием подумал Николай. - Совершенно сногсшибательная женщина! Выходит, на сегодня я свободен, совсем, совсем свободен! - Это открытие потрясло его. Первый раз за много лет он абсолютно свободен и никому неподотчетен! Он улыбнулся пришедшему на ум анекдоту про Ленина. Ему захотелось запеть прямо сейчас и вот здесь. Он снимал с себя всякую ответственность, вернее, она уже снята сама собой без его вмешательства. Как же возможно противиться этому счастливому случаю, освобождающему от всего-всего?!
- Чему ты так загадочно улыбаешься? - она тоже улыбнулась.
- Анекдот вспомнил.
- Ой, расскажи скорей, я страшно люблю анекдоты, надеюсь, он цензурный?
- Разумеется, я нецензурные забываю тут же, после прослушивания. Значит, так. Идет Владимир Ильич по улице и эдак лукаво, как только он один и умеет, улыбается, потирая руки: "Как пг'екг'асно все складывается: Наденьке сказал, что поехал к Аг'манд, Агнессе - что буду у Надюши, а сам в библиотеку и - г'аботать, г'аботать, г'аботать!"
- Ты на что намекаешь? Ни в какую библиотеку я тебя не отпущу. Я тебя на сегодня украла и укрыла. Сегодня ты только мой! И я могу делать с тобой, что пожелаю. Кто ты такой? Где твой паспорт? Ты самовольщик! Слушайся меня и всячески ублажай, иначе я сдам тебя милиции и заявлю, что ты вломился в мою квартиру, и, вместо того, чтобы спать с собственной женой, преследуешь и домогаешься меня. Тебя переведут из больничной палаты в тюремную. Будешь там лечиться и перевоспитываться. Ты будешь меня слушаться?
- Уже слушаюсь и повинуюсь!
Она зажгла свечи и выключила свет. Они сидели на диване за журнальным столиком при свечах и ели какой-то сказочно-вкусный баночный паштет, и какую-то изумительную, кажется, "Молочную", или "Останкинскую" колбасу, закусыва-ли все эти вкусности маринованными помидорами, а запивали водкой "Пшеничной". Они слушали Моцарта, и говорили... говорили... И не было никогда в жизни Николая ничего подобного этой волшебной сказке...
- Ты расслабился? - тихо произнесла она, когда все было съедено и выпито.
- Пожалуй, - ответил он легкомысленно.
- Вот и прекрасно!
После всего этого великолепия, когда уже мысли Николая, не им и никем другим не управляемые, текли сами собой, в разные стороны, она мягко взяла его за руку и повела в ванную. Настроение его можно было охарактеризовать как ликующе-восторженное. Его восхищало здесь буквально все, что окружало.
- Раздевайся и постой под душем. Я посмотрю на тебя, - сказала она совсем просто.
И он так же просто, как она это сказала, разделся, совершенно не смущаясь, и встал под теплые струи воды, окончательно смывающие все его сомнения и робко вылезающие откуда-то хиленькие угрызения совести. Все было омыто и смыто. Николай выходил из ванны чистым, слегка хмельным и разудалым, а рядом стояла прекрасная женщина и открыто любовалась его совершенно молодым и упругим телом.
- Теперь я... - донеслось божественно-прекрасной музыкой до его ушей, когда он отдавал ей уже ненужное полотенце. - Но ты должен опуститься на колени и смотреть на меня во все глаза и с обожанием, я сейчас для тебя буду исполнять стриптиз, но, конечно же, любительский, так что за качество не ручаюсь.
Боясь, что эта нереальная реальность вдруг сейчас исчезнет, он с поспешностью рухнул на колени и впился своим восторженным взглядом в эту потрясающую воображение женщину, предлагающую ему насладиться волшебным зрелищем.
Совершенно неожиданно для Николая, она начала чуть слышно напевать: "Не уезжай, ты мой голубчик, мне будет грустно без тебя":
Под этот своеобразный аккомпанемент привычными движениями она освободилась от платья, в котором еще совсем недавно гуляла по парку, в задумчивости повернулась по сторонам, ища глазами место, куда можно было бы его бросить и, словно не найдя его, бросила ему на плечо.
"Дай на прощанье обещанье, что не забудешь ты меня":
Плавными движениями рук отстегнула и сняла бюстгальтер, постояла, как бы в нерешительности, и определила его туда же. Затем, с загадочной улыбкой глядя на совершенно обалдевшего Николая, медленно стала снимать колготки.
Николай был уже в полуобморочном состоянии, когда ему на плечи легли ее только что снятые колготки, а затем на голову - ее белые трусики.
..."Скажи-и ты мне, скажи-и ты мне, что любишь меня, что любишь меня!" - заклинал цыганский романс, наполнявший маленькую ванную.
Не смея шевельнуться, он стоял в оцепенении, ощущая щекой прикосновение не успевшей остыть ткани и с жадностью вдыхал смешанные запахи духов и ее тела, исходящие от белья, все то время, пока она плескалась под ласковым душем и напевала эти странные слова, не сводя с него искристых глаз.
- Я люблю вас, Майя! Кабы вы только знали, как я вас люблю! Я никогда так прежде не любил! Неужели вы не понимаете? - совершенно искренне и страстно прошептал он.
- Я это знаю и все понимаю! - оборвала она пение, - так и должно быть, ина-че ты не стоял бы сейчас вот так просто здесь, и я бы тебе не пела! - говорила она тихо и печально, с каким-то чувственным придыханием, и с задумчивой нежностью глядела на него, - знаешь, это удивительно, но тебе каким-то образом удалось до седин сохранить трогательную детскость и искренность души. Поверь мне, я видела много разных людей, и только очень немногим я могла бы сказать то же самое. Похоже, ты всегда веришь в то, о чем говоришь, а говоришь только то, что чувствуешь. Тебе не придется жалеть о том, что пришел ко мне: я это обещаю. Только ты ничего не бойся и не стесняйся: любовь оправдывает все, до самой последней капельки - иначе это не любовь! Ты должен полностью положиться на меня и верить мне. Я просто не могу обмануть твоих ожиданий. А теперь отнеси эту одежду в комнату и брось там, на диване, я утром разберусь. Подожди меня в спальне, я сейчас к тебе приплыву на волнах твоей любви.
В состоянии сильнейшего транса он отнес одежду на указанное место, постоял минуту, в абсолютном бессмыслии глядя на "Демона" и совершенно не понимая тайного смысла его молчаливого здесь висения, а затем, чуть покачиваясь, направился в ее спальню.
Он увидел только широченную кровать, у которой тут же и рухнул на колени, уронив голову на ничем не покрытый паркет. Он не ощущал сейчас ни себя, ни времени, в котором находится.
Она вошла бесшумно, подошла вплотную к нему и остановилась, с противоречивыми чувствами и мыслями глядя на его согбенную спину.
"Вот он, - думала она, смущенная застольной беседой, - измотанный страст-ным желанием раб, готовый исполнить все, что бы я ни пожелала. Он покорно ждет меня, изнемогая от нетерпения вобрать меня всю до капли. Он сейчас с восторгом и по-собачьи предано будет заглядывать мне в глаза, дрожащими губами будет ловить мои руки, жадно вдыхать все запахи, какие бы я сейчас ни источала... Господи, как легко поддаться искушению и проверить это! Какого удовольствия ты меня лишаешь, мой мальчик, сам того не ведая! Какой же ты еще ребенок! Стоп! - Она разом отмела от себя наплыв совершенно неуместной и никому не нужной сентиментальности. - Ведь ты, целуя меня, будешь мысленно каяться перед женой и бичевать себя за минутную слабость, а потом будешь проклинать меня и обвинять во всех грехах, оправдывая свою похотливость! Но почему, почему в таком случае я должна щадить твое чистоплюйство?! Почему я должна бежать от соблазна и лишать себя отвоеванных и принадлежащих мне по праву победителя ласк и сексуальных удовольствий? За тебя не скажу, а у меня только одна жизнь, и я ее живу, как хочу. Кому нужна, скажи на милость, твоя девственность? Разве ты пришел ко мне Шопена слушать? Кого, кроме твоей обветшалой жены, должно интересовать твое допотопное целомудрие?! Вот и проваливай к своей узаконенной! Вместе станете восторгаться твоей стойкостью против змеиискусительницы.
Ах, Ваше величество, Вас мучит "двусмысленность Вашего поведения?", "Под сомнением Ваша честь и совесть?". Ах, как исстрадалась столь высоко организованная и легко ранимая душа Вашего Высокопреосвященства! Какая она вся из себя высокодуховная! Ну, разумеется, муж жены Цезаря... и тому подобное, и тому подобное!.. Во всем виновата эта развратница, обманом и колдовством затащившая Вас под свое мерзкое одеяло! Только жена имеет на Вас все права, а нам остается "сидеть там, за печкою". Ах, какая досада! Ах, какая жалость! Да мы этого не перенесем! Да мы тотчас же умрем от отчаяния! Да на кого вы нас покидаете?! Ах, какой Вы весь из себя чистенький и святенький, ну просто плеваться хочется! Не извольте беспокоиться, Ваша Высокосветлость, ничто не может вас замарать: разве мыслимо доплюнуть нам до Солнца?
Ну, уж нет! Ты сейчас валяешься на полу, возле моей постели, не смея даже смять ее, так изволь делать, что я тебе велю! - она вновь обрела уверенность и жестокость, которой чуть было не лишилась, растроганная "Реквиемом" Моцарта, только что звучащим при свечах, и доверительными разговорами с этим мужчиной. Усилием воли она удержала пришедшее вдруг бешеное желание изо всех сил пнуть ногой эту бесформенную массу, распластавшуюся у ее кровати.Нет, эдак не годиться, - успокоила она сама себя, - зачем же так хулигански грубо? Я уже сегодня буду топтать тебя, но иначе, так, чтобы ты сам этого жаждал и умолял меня об этом. Не-ет, конечно же, как и обещала, я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятным, мой верный раб. Ты получишь только то, ради чего полз ко мне!" - лицемерно пообещала она себе, сладострастно улыбаясь и живо пред-ставляя, с каким неописуемым восторгом примет он, совершенно убаюканный ее словами о любви и доверии, все ему уготованное его повелительницей. И уже через полчаса, распаленный до предела пределов давно не удовлетворенным желанием, перенасыщенный любовью к божественно прекрасной и ужасной женщине-деспоту, возлежащей на высоких белоснежных подушках в красном пеньюаре и благоухающей дорогими французскими духами, будет метаться он по постели и, изнемогая от неземной страсти, будет бесконечно долго и униженно умолять ее.
А она бесконечно долго и величественно будет отпихивать его ногами и руками и с методичностью метронома, с наслаждением и до устали хлестать его по щекам по-очередно: то правой, то левой рукой, и в такой же очередности подносить к его губам эти руки, с плотоядной улыбкой повторяя: "Целуй... еще целуй... теперь эту! Не так, ты целуешь небрежно, а нужно медленно, с чувством! Не стесняйся... лизни руку... вот так... и ножки: возьми пальчики в рот, пососи их: я научу тебя этому... ласкай меня..." А затем, когда почувствует, что он начинает иссякать, как будто вняв, наконец, его страстным мольбам и, точно, сжалившись над ним, она милостиво позволит ему делать все-все-все там, в ее глубинах, в ее таинственных недрах... языком. И потом, минутами позже, удовлетворив таким образом ее желание и оставаясь неудовлетворенным, стоя, как она ему велит, в ванне перед нею на коленях и обхватив ее стройные ноги, жадными устами в безумном экстазе будет ловить он соленые ароматные струи янтарного ручейка, с резвым журчанием вытекающего из потаенного родничка, обрамленного темными вьющимися кудряшками. А она, словно Гея, щедро разливающая из рога изобилия все блага мира, величавая и недосягаемая, широко расставив ноги и грациозно водя бедрами из стороны в сторону, с торжествующей улыбкой и сияющими от счастья глазами будет направлять бесконечную струю ему на лицо, грудь и плечи.
И в таком же демоническом экстазе шептать заклинание: "Пей меня, пей всю до капли, я бесконечна... и я вся твоя... напейся и насладись мною... Ты на вершине блаженства! Ты упиваешься мною, только мною. Я отдаюсь тебе вся до последней капли! Пей же меня всю... всю! Только это и есть обладание мной! Видишь, только я могу дать тебе настоящее наслаждение и счастье, блаженство блаженств?! Только я, твоя повелительница и госпожа, отныне и навсегда, и никто другой! Твоя жизнь принадлежит мне! Я - твоя царица Астис!".
А потом, отравленный приторным ядом, до тла сожженный ее изощренными пытками, повалится он без чувств и будет долго-долго лежать у ее ног, не в силах вернуться в себя из трансцендентного небытия, где только что пребывал.
И это будет вот сейчас, и начнется сию же минуту, потому, что так хочет она...
- Ну, вот и я! Ты меня с нетерпением ждешь? - кокетливо молвила она, обнаруживая, наконец, свое присутствие.